Вторник. Седьмое мая: Рассказ об одном изобретении - Юрий Германович Вебер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так что же ему было выбирать?
Еще раз взгляд назад, в сторону столицы. Его оставляли при университете. Да, оставляли. Но как?! Согласно уставу, в решении было сказано: «для приготовления к экзамену на степень магистра физики без стипендии». Без стипендии… Это значит — на его собственные средства. А какие же у него средства? Он сын небогатого священника из заштатного поселка на Урале под названием Турьинские рудники (девять душ в семье!). И для оплаты университетского обучения приходилось ему не раз принимать помощь от старшего брата Рафаила, который устраивал ему кое-какой приработок в одном из петербургских изданий. Да еще случайные получки, когда он, студент Александр, превращался в монтера по электроосвещению. Вот и весь его достаток. Пришелец из захолустья. Нет, приготовление на магистра при университете не про его честь. К тому же он теперь сам женатый человек, уже обязанный во всех жизненных вопросах не только перед своей наукой, но и перед своей юной спутницей, про которую он пишет в официальных бумагах: «…с супругой».
Выбор сделан. Вон тот остров в Финском заливе, куда выгребает их пароход. Остров Котлин, на котором стоит город-крепость Кронштадт, что постепенно сейчас больше и больше выплывает им навстречу из воды. Ясно видны уже корабли вокруг, мачты, трубы, а за ними — разные строения на острове, узкий шпиль береговой церкви и круглый, как гриб, купол большого собора. Кронштадт. Военно-морской город. Главная база Балтийского флота и перевалочный пункт для морских грузов. Кронштадт. Крепость, стерегущая подходы с моря к Петербургу. Крепость на отмели, заложенная еще Петром и не раз на протяжении полутора веков преграждавшая путь тому, кто пытался вторгнуться сюда из-за моря без спросу.
Кронштадт. Уединенный суровый мир, омываемый волнами. На нем остановил Попов свой выбор. Там должен он найти то, что искал. Преподавательскую работу в нешумном месте. Необходимый заработок. Крышу над их семейной жизнью. И главную возможность — возможность сосредоточиться. И еще он знал: там будет как будто неплохое оборудование для его физических экспериментов, а это не малое.
Вот уже совсем близко. Светлый маяк встречает их. Попов взмахнул рукой, указывая Раисе: в стороне, в море, развернулся строем отряд кораблей, вышедших на учение. По их мачтам всползали разноцветные флаги, изображая немногосложные фразы, ограниченные условным словарем. Сигнальщики семафорили букву за буквой, передавая команды, а потом репетовали также буква за буквой, подтверждая принятые сигналы. Трудный, медленный морской разговор, едва преодолевающий расстояние прямой видимости. Попов смотрел не отрываясь.
Пароход вошел за гранитную стенку в торговую гавань. Суда, застывшие неподвижно на якорях, у причалов. Иностранные имена на борту, флаги разных государств. Толпы грузчиков вываливали на пристань привезенный товар. Вздымая черную пыль, грохотал ссыпаемый каменный уголь. Горы угля из далекой заморской Англии. Кирпич, металлические связки, рулоны хлопчатой бумаги… А для отправки грузились доски, лен, мешки с льняным семенем, — русский вывоз.
Военных кораблей тут не видно. Они там, по ту сторону острова, в специальной гавани, на внешних рейдах. Военный флот, живущий своей особой жизнью.
Наконец сбросили кранцы, и пароходик притерся боком к причалу. Молодая супружеская пара вместе с толпой пассажиров, неся легкий ручной багаж, ступила на кронштадтскую землю. Гулко прозвучал под ногами, под копытами лошадей деревянный настил пристани.
В районе порта попадались всё больше грузчики да портовые рабочие. Вдоль проезжей улицы, широкой, как в деревне, — домишки в один и два этажа. А внизу, в полуподвалах, — трактиры. Множество трактиров с вывесками. Пошатываясь, вылезали оттуда мрачные фигуры… Раиса теснее прижалась к его плечу.
Но Кронштадт вовсе не захудалое, гиблое место. Кронштадт в своей главной части — важный флотский центр. Город моряков. Молодцеватые, вышколенные матросы. Подтянутые офицеры. Чины инженерной службы, большой корпус разных специалистов. И чем дальше продвигались Попов с женой в глубь города, тем сильнее завладевал улицей, площадями и скверами черный цвет флотской одежды, золотые, белые погоны, синие петлицы.
Адмиралтейская часть. Большая соборная площадь, прямоугольная, как хороший военный плац. Основательные казенные здания. Адмиралтейство, казармы, Морское собрание, городской банк… В Кронштадте несколько своих фабрик и заводов. В Кронштадте свои гостиные дворы, своя обсерватория, городская читальня, несколько библиотек и даже свое Общество трезвости. В Кронштадте творит свои «чудеса исцеления» протоиерей Иоанн Кронштадтский, яростно призывая с амвона большого собора гнев божий на всех нечестивцев. И в Кронштадте немало школ, технических училищ. И школа водолазов, и школа юнгов, и школы машинистов, судовых строителей, рулевых, сигнальщиков, и школа минеров…
Ну вот, это здесь.
Попов вошел в сад через калитку железной ограды, направился по дорожке к длинному темно-серому зданию, видневшемуся за деревьями. Сад ронял по-осеннему желтые листья. Слева, в стороне от прохода, стояла небольшая беседка с плоской крышей. Миновав фонтанчик, Попов повернул к главному входу здания. Остановился на мгновение, окидывая ряды окон по фасаду, все три этажа. Где ему тут, за каким окном суждено найти то, ради чего он сюда приехал?
Здание было не очень давней постройки, но, как и все казенное в Кронштадте, весьма основательным, с тяжелым гранитом понизу. Минный офицерский класс и Минная школа. Военное заведение, где готовили для русского флота специалистов минного дела. Применение мин тесно связано с электричеством. Поэтому физика и электротехника наряду с химией взрывчатых веществ — главнейшие здесь предметы. К тому же минным офицерам поручалось и электрическое освещение кораблей. Лампы накаливания, вольтова дуга, динамо-машины, электрические приборы… Все это входило в круг обязательных знаний минеров, и все это было уже издавна любимой областью Попова. Он мог здесь, кажется, найти себе занятия по душе.
Минный класс был сравнительно новым учебным заведением — всего лишь два десятка лет существования, — но успел уже себя неплохо зарекомендовать. Здесь серьезно относились к делу, потому что и дело было серьезным. И умели уважать науки. Минный класс завязывал связи с учеными, с преподавателями и профессурой Петербургского университета. Сам «дедушка» всех столичных физиков профессор Петрушевский поставил
