Настоящее зрение (СИ) - Хитрюга

Дженни всё ещё корила себя за жадность и обжорство.

- Дженни, рад тебя видеть.

Девушка открыла глаза и увидела никого иного, как преподобного Стивенсона, который улыбался ей так, словно она не человек, от которого одни проблемы, а, как минимум, посланница его Босса, вещающая о приятных переменах в будущем.

- Здравствуйте, - неуверенно произнесла Дженни и вошла в дом. – Проверка? Думаете, я халтурю и, говоря, что прихожу сюда, на самом деле уезжаю на берег и плескаюсь в лучах солнца, которые прекрасно играют на моем загорелом теле? Черт! Отличная идея!

- Нет. На самом деле я проведывал Джеймса и смотрел новый крест, - ответил мужчина и обворожительно улыбнулся на ее замечание.

Она повернула голову и увидела самого хозяина дома, который стоял у лестницы, прислонившись к перилам, и внимательно слушал, о чём они говорят. В его волосах было столько опилок, что легко можно было построить кукольный домик для очень прихотливых игрушек.

- О, даже так! То есть подлизываетесь? Боитесь, что кто-то переманит его на другую сторону? Баптисты или свидетели Иеговы? Ммм?

Стивенсон закатил глаза, а вот Джеймс отвернул голову, и девушка не смогла увидеть выражение его лица, которое, как казалось ей, никогда не меняется.

- Я страшно хочу пить. Дженни, не могла бы ты принести нам чай?

Она сузила глаза и внимательно посмотрела на преподобного: тот явно не хотел продолжать тему других религий и решил ее закончить, выгнав своего собеседника на кухню.

- Конечно. Только боюсь, у вас денег не хватит, чтобы за него расплатиться.

Дженни развернулась и направилась в соседнюю комнату, напрягая слух и пытаясь расслышать то, о чем говорят за стенкой. Включив чайник, она подобралась вплотную и навострила свои уши.

- Как она тебе?

- Шумная очень. Постоянно шаркает ногами и что-то напевает себе под нос, - ответил парень и тяжело вздохнул.

- Поверь мне, женщины в любом возрасте шумные.

Девушка тихо хмыкнула – откуда священнику об этом знать, интересно.

- Да, но это…

- Джеймс, она же живой человек. Ей свойственны сумбурность, суматоха и некоторый цинизм в отношении определенных вещей. Скажи мне, только честно – она не обижает тебя?

Рот Дженни открылся от неожиданности и удивления. Конечно, она могла кого-то обидеть, назвав его не очень приличным словом, но не так как те же Джонатан или Питер, которые любили крепкие словечки и никогда не скупились на них. Однако Дженни знала границы и старалась за них не заходить. Об этом, видимо, не подозревал Стивенсон, раз говорил такое.

- Нет, не волнуйтесь.

- Ну и отлично. Итак, я тут подумал, что если нам сделать…

Она отошла от стены и принялась делать чай, чувствуя обиду: видимо, этот святоша думает, что она настолько ужасна, раз целовалась с парнем у церкви, что может обидеть бедного слепого. Посмотрев ещё раз на арку, ведущую в комнату, девушка перевела взгляд и потянулась к полке, где стояли сахар и разные специи. Их названия были выбиты точками и приклеены к небольшим баночкам. Дженни не знала шрифт Брайля, поэтому просто открывала крышку и нюхала ту или иную специю. У нее было желание их переставить, но, вспомнив о порядке и комфорте в доме для блага хозяина, она сразу откинула эту идею.

С улыбкой на лице она взяла баночку из середины ряда и, открыв ее, чтобы удостовериться, что это то самое, взяла чайную ложку. Зачерпнув ее с горкой, девушка погрузила ее в одну из чашек и размешала. После чего залила обе кипятком и, поставив на поднос, пошла в большую комнату.

- Ты понимаешь, чего я хочу? Думаю, это будет очень красиво и поможет зазывать прихожан, как символ чистоты и доброты.

- Лучше это будут делать ваши кудряшки и голубые глаза, чем крест, - произнесла Дженни, ставя поднос на столик перед диваном, где расположились мужчины. – Чаевые приветствуются.

Стивенсон усмехнулся и, взяв чашку, подул на содержимое.

- Спасибо за лестный комплимент, Дженни. От столь юной персоны слышать его вдвойне приятнее.

- Готова поспорить, что я самая юная, кто вам такое говорил, - как можно милее произнесла она и, задумавшись на секунду, пододвинула чашку Джеймсу.

После чего дотронулась своими пальцами до его руки и направила ее к цели. Как только ладонь сжала чашку, девушка отпустила ее и отошла на шаг назад, словно боясь, что сделала что-то не так. Она и не заметила, что за всем этим наблюдал Стивенсон и, довольно улыбнувшись, сделал глоток горячего напитка.

- Спасибо, - произнес Джеймс и опустил голову.

- Ух, Дженни! Какой вкусный и горячий чай. Как ты узнала, что я люблю чай с перцем?

- Интуиция, - ответила девушка и улыбнулась, хотя внутри всё кипело от злости, что такая пакость провалилась.

- Я так и подумал. Ты можешь приниматься за дело. Не стесняйся меня.

Она кивнула и ушла на кухню убираться, когда они снова заговорили. Всё убрав там, Дженни вернулась в комнату и начала вытирать пыль, пока до нее не донеслось незнакомое ей имя.

- А как дела у Джека? Я давно его здесь не видел.

- У него всё нормально, спасибо.

Даже по голосу Дженни могла определить, что парень напрягся и явно не хочет об этом говорить. Видимо, Джек был кем-то близким для Джеймса, и он не особо хочет вдаваться в подробности о нём, сохраняя тайну личной жизни. Это, по всей видимости, понял и преподобный, потому что сразу сменил тему и начал рассказывать истории о своей учебе в семинарии. Истории были довольно увлекательными. Точнее, Стивенсон рассказывал их так, что сложно было сдержать улыбку на лице, но каждый раз, когда девушка поворачивалась и смотрела на парня, она видела только сосредоточенное лицо. Ей казалось, что он пытается уловить ее движения, чтобы знать местонахождение и то, чем именно сейчас занимаются ее руки и «шаркающие» ноги.

Почему-то это заявление стало для нее обидным. Да, она иногда не поднимает ноги, как марширующие бравые войска на парадах, и до этого ей делали такие замечания, но тогда ей было пять, и это было нужно для того, чтобы в будущем она ходила, как модель, не хуже. К тому же такая слежка, пусть и с помощью его прекрасного слуха, заставляла задуматься о том, что он ей не доверяет. Отличный день у Дженни – мало того, что ее назвали шумной дамой, которая мурлычет себе что-то под нос (хотя отчасти это и было правдой, потому что в такой тишине, как тут, можно было сойти с ума), так ещё и считают ее грубиянкой, не поднимающей ноги и подворовывающей у слепого. Ещё чуть-чуть и ей пора будет присматриваться к одежде в черно-белую полоску и привыкать к маленьким окнам с решётками.

- Ну, спасибо за такую прекрасную беседу, Джеймс, но мне уже пора.