Свидание с морем - Алексей Кирносов

Валентина Алексеевна заметила вполголоса:

— Наверное, ей хочется подругам показать.

— Ты не ерунди, — возразила начальница. — Что значит «подругам»? Что эти подруги понимают? Захватают грязными пальцами, шоколадом перемажут. А у меня в кабинете министры бывают, профессора, писатели. Что, подруги не могут зайти посмотреть? Грамота будет висеть на стене, доступно для обозрения. Разве плохо?

— Нет, ничего, — глядя в окошко, согласилась балетмейстерша.

Машина подъехала к воротам, и два дежурных пионера кинулись открывать. Разошлись решётчатые створки. Медленно прокатившись по лагерным дорожкам, машина остановилась около столовой.

Пока они высаживались, набежала толпа народу.

В толпе раздавались возгласы:

— Лариса вернулась!

— Лариса из Киева приехала!

— Лариска, привет!

Марина Алексеевна подняла над головой грамоту:

— Ребята! Лариса завоевала на республиканском конкурсе в Киеве первое место! Ещё раз прозвучало в столице славное имя Ласпи! Ура нашей Ларисе!

Все закричали «ура». А Игорь не кричал. Стоял и смотрел на Ларису. Потом девочку совсем окружила толпа пионеров, и осталась видна только макушка её головы. В макушке ничего особенного не было, кроме одного очень красивого, выбившегося из причёски завитка волос. Игорю стало грустно, захотелось уйти подальше от этого места, а потом, когда все разойдутся, прийти обратно...

Он спросил Марину Алексеевну:

— Вы уже придумали, как меня наказать? Та обернулась к нему, удивлённо глядя:

— А ты кто?..

— Судаков Игорь, седьмой отряд, из Ленинграда, — сказал он.

— Ах, Судаков, прости, пожалуйста... — Марина Алексеевна положила руку ему на плечо. — Такой здоровенный, красивый парень, смелый, умный, а живёшь сам по себе и сам для себя, убегаешь из отряда, разве это хорошо? Молчишь, стыдно ответить. Вижу, что стыдно. Графиня, что нам с этим бродягой делать? Гнать?

Валентина Алексеевна улыбнулась:

— Может, и стоило бы. Зачем нам эгоисты? У нас коллектив, все делаем вместе — едим, работаем, гуляем, играем вместе...

— И Лариса вместе со всеми заняла первое место на конкурсе, — вставил Игорь.

Женщины переглянулись.

— Да, вместе со всеми, — с нажимом сказала Марина Алексеевна. — Кто её воспитал, кто ей создал условия для развития таланта, кто её, в конце концов, послал на конкурс? Коллектив! Да где уж тебе понять, ты только о себе думаешь...

Как раз в этот момент Игорь думал о том, разрешил ли Захар Кондратьевич купаться пионерам, которые убирали пляж.

Поэтому он с полным правом надулся:

— Вовсе нет.

— Кстати, о Ларисе, — сказала Валентина Алексеевна. — Она поручила мне передать вам её просьбу: не очень наказывать Игоря.

— Неужели понравился? — прищурилась начальница. Валентина Алексеевна засмеялась:

— Вряд ли, Ларисе нравятся ребята весёлые, компанейские, заводилы! Но если вы мальчика выгоните, то получится вроде из-за неё. Потому что, если бы не поехали её встречать, Игорь бы не попался.

— Ладно, — смилостивилась Марина Алексеевна, — не буду портить девочке праздник. Передай вожатому, что ты лишён трёх купаний.

В этот момент подошла замначальницы Верона Карловна со своей записной книжкой. Она сделала в книжке короткую запись и сказала голосом, похожим на треск разламываемой доски:

— Вместо купания будешь подметать дорогу от Фестивальной площади до Зелёного театра. Не забывай каждый раз докладывать об исполнении.

Игорь представил себе дорогу, идущую вверх от Фестивальной площади к Зелёному театру, и подумал, что подметать снизу вверх неразумно, особенно если оттуда будет ветер.

— А можно, я буду наоборот подметать: от Зелёного театра до Фестивальной площади? — спросил он.

— Это безразлично, мальчик, — сказала замначальницы, не поняв смысла просьбы. — А твои потуги на юмор здесь неуместны.

— Слушаюсь, Воро... то есть Верона Карловна, — сказал он.

— Безобразник, — буркнула замша и, надувшись, отошла.

— Марина Алексеевна, — сказал Игорь. — Лишите меня, пожалуйста, шести купаний.

— Что за новости? — поразилась начальница.

— Я ровно шесть раз купался без разрешения. Марина Алексеевна притянула его к себе, подёргала за ухо и тихо сказала:

— Иди. Ничего я тебя не лишаю, и дорогу подметать не надо, особенно снизу вверх. Забудь!

Глава четвёртая

Отрядная жизнь шла своим порядком, по плану, написанному в «Дневнике вожатого» у Андрея Геннадиевича. Игорь активно влился в эту жизнь, стал проявлять инициативу, дни его наполнились важными делами, но тут же начались споры и конфликты, так сказать, борьба мнений, ну и замечания тоже не заставили себя долго ждать. Потому что, когда ты что-то делаешь по собственной инициативе, ты в большинстве случаев делаешь не так, как сделал бы другой по собственной инициативе, а вожатый сделал бы и вовсе иначе, и почему-то он всегда ожидает, что ты сделаешь так, как ему этого хотелось бы. В общем, странно.

— Что-то ты к Дунину ходить перестал, — заметил Андрей Геннадиевич. — Что случилось?

Вопрос был для Игоря неприятен, он не хотел, чтобы кто-то в такие его дела вмешивался.

— Да как-то разладилось, — ответил он обтекаемо.

— Разладилось... — хмыкнул вожатый. — Надо думать, предал он тебя или надул. Я тебе сразу сказал, что это не пример для подражания и не тот кадр, с которым полезно дружить.

Игорю вдруг стало тошно, он разозлился и брякнул:

— Что вы всё учите и учите, будто без вас никто сам ничего не знает! — Опомнившись, он извинился: — Вы, конечно, простите, пожалуйста...

— Я, конечно, прощу, — вздохнул Андрей Геннадиевич, — и даже отвечу на твой дерзкий вопрос. Я вас учу не потому, что вы не знаете сами, а потому, что вы не умеете применить свои знания в жизни и часто забываете о том, что знаете. Знание бессмысленно хранить в подвалах мозга, надо держать его в руках и применять, как инструмент.

Дружба с Дуниным в самом деле рассыпалась, как галечный домик, построенный на пляже малышами из четырнадцатого отряда. Дунин извинился, что тогда в лесу бросил Игоря, даже не дёрнув за руку, но это извинение уже не имело значения.

— Всё равно Марина Алексеевна догадалась, что мы с тобой вместе были, — сказал Игорь.

Дунин оставался неисправимо бессовестен и практичен:

— Одно дело — догадаться, а другое дело — поймать. За одну только догадку она не имеет права наказывать. Ты ведь не выдал, да?

Игорь не выдал, хотя, честно говоря, очень хотелось сказать правду, особенно после того, как Марина Алексеевна подёргала его за ухо. Он так это и выложил Дунину.

— Чего?! — отпрянул Дунин с разинутым ртом. — Марина Алексеевна тебя за ухо дёргала?! Врёшь! Она никого за ухо не дёргает, кто первый раз приехал! Это знаешь, сколько нужно заслуживать, сколько ей нервов перепортить, чтобы она тебя за ухо дёрнула!

Завидующий Дунин был ещё противнее, чем предающий.

— А вот меня дёрнула, — сказал Игорь. — И захлопни коробочку, а то оса залетит.

Дунин закрыл рот, поднял руки к лицу и вдруг — пропал.

Провалился сквозь землю Дунин, как тогда на дороге.

Подивившись такому таланту в человеке, Игорь пошёл наверх, к столовой, где он, вылезая из чёрной «Волги», наступил Ларисе на ногу, а она, даже не поморщившись, держала его за руку. Какое-то место в груди, бывшее всегда пустым, в тот день плотно наполнилось. Это плотное содержимое странным образом стремилось подняться вверх, вместо того, чтобы, как все другие тяжести, давить вниз, по направлению к центру Земли.

У столовой не оказалось, конечно, ни чёрной «Волги», ни Ларисы, оказался только пёс Тюбик.

Приметив приятеля, пёс поднял заспанную морду и сказал:

— В-ваф?

Мол, сахарок при себе?

Сахарку при себе не было, имелся только пряник с повидловой начинкой.

Тюбик не побрезговал сладким пряником, проглотив его, потёрся мордой об Игореву ногу и побрёл вслед за ним, не спрашивая куда. Игорь и сам не знал, куда бредёт. Было около пяти часов дня, по распорядку свободное время, разрешалось бродить по лагерю в произвольном направлении. Вот он и бродил.

Зашёл в помещение кружка мягкой игрушки. За столиками сидели одни девочки. Они из разноцветных тряпочек, марли и ваты делали петухов, зайцев, мышек, мишек, слоников и иных зверей. Мягкая игрушка — кружок самый тихий и спокойный. Беспокойство бывает только во время выставки, в конце смены, потому что девочки, не получившие премию, всегда плачут навзрыд. В силу такой особенности Марина Алексеевна выделяет на мягкую игрушку не три премии, как остальным кружкам, а целых двенадцать. Впрочем, девчонки делают игрушки ещё лучше, чем настоящие, и каждая свою премию заслуживает честно.

Игорь оглядел девчонок и обрадовался, что Ларисы нет. Осталось на одно место меньше, где искать.