Пятница (СИ) - Яна Кельн

Отстраняешься. Так и продолжаю висеть на столе. Вход пульсирует тупой ноющей болью. Еще и щиплет вдобавок. Выдыхаю и роняю голову на столешницу. Снова навалилась усталость. Но не физическая, моральная. Ты – энергетический вампир. Осушил мои жизненные силы до дна. Вытираю слезы. Не хочу, чтобы ты видел признаки моей слабости. Буду вести себя с тобой так, как ты этого заслуживаешь.

Соскребаю себя со стола. Подтягиваю на место одежду. Лицо кирпичом, чтобы ни одна черта боли, которая разливается по всему телу, не отразилась на нем.

- Ванна.

- Там, - указывает пальцем на бежевую дверь в коридоре.

Захожу, закрываю замок, съезжаю вниз по гладкой поверхности. Яркий свет отражается от блестящих поверхностей, слепит глаза. Они слезятся. А может, я просто нашел оправдание моим слезам. Тупиковая ситуация вышла. Не представляю, как ее исправить. Возможно ли? Понимаю четко только одно, пока ты не захочешь, я от тебя не избавлюсь. Еще один деспот среди моих близких людей. Сначала отец, теперь еще ты. Давите, подавляете, ломаете. Ненавижу обоих. Хочу вырваться из этого замкнутого круга. Трудно зависеть от кого-либо в этом мире, не зависеть – невозможно.

Выкинуть руку вперед, схватиться за край белоснежной ванны, подтянуться и встать на дрожащие ноги. Рукой перехватываюсь за раковину. Без опоры упаду. Скидываю одежду на пол, забираюсь в белое нутро и открываю краны. Откручиваю круглые вентили до упора. Напор бьет по пальцам, беру в руки душ и переключаю на него. Вода разбегается по мелким дырочкам, ласкает, не причиняет боли. Ложусь в ванне, душ кладу на грудь. Так тепло и приятно, прикрываю глаза. Лежу, медитирую. С трудом вытолкал свои мысли из головы. Хочу просто расслабиться. Из приятной неги, перемежающейся легкой дремой, вырывает щелчок замка. Кто бы сомневался? Хмыкаю и открываю глаза. В наполненное паром помещение входит Стас. В руке белоснежная маленькая чашечка на белом блюдце, словно игрушечная. От нее стелется аромат свежесваренного кофе, заполняет собой все пространство, забивается в нос, бодрит, заставляет привстать. Я думал, что из таких чашек пьют только в домах британской аристократии, дома привык хлебать кофе из обычной большой чашки. Через вторую руку мужчины перекинуто белое полотенце. Черных улыбается, закрывает дверь, чтобы перекрыть поток холодного воздуха, который обволакивает мою кожу, заставляя вздрагивать. Он вешает полотенце, треплет меня по мокрым черным волосам и опускается на пол рядом с бортиком ванны. Что это? Пряник, который неотступно следует за кнутом? Не могу понять. Улыбаюсь. Через силу, натянуто. Принимаю чашку из его рук и делаю глоток. Кофе восхитительный. Его насыщенный горьковатый вкус расплывается во рту. Приятно. Прикрываю глаза, а по венам, словно поток адреналина. Тело отходит от коматозного состояния, в него вливается жизнь. Просыпается желание шевелиться и радоваться жизни. Снова улыбаюсь. Теперь искренне, от души. Но не Стасу, а белой чашечке с кофе.

- Мне нужно уехать. Из-за тебя так и не смог попасть на работу, - ни капли обвинения в голосе, только снисхождение и едва уловимая насмешка, - Останься здесь.

Если бы к последней фразе ты добавил «пожалуйста», то твой жест можно было бы расценить, как шаг на пути к примирению, но без этого поистине волшебного слова, все выглядит, как приказ. Опять командуешь. А я знаю, что подчинюсь. Сейчас нет сил спорить с тобой и сопротивляться.

- Хорошо, - киваю.

Как только услышал мое согласие, поднимаешься, уходишь. Через некоторое время, сквозь шум воды до меня долетает звук закрывшейся двери. Как команда к действию. Аккуратно ставлю пустую чашку в раковину, моюсь, смывая все следы твоих прикосновений, выползаю из ванны и хватаю полотенце, которое ты принес специально для меня. Вытираю лицо, стирая с глаз капельки воды. Смотрюсь в овальное крупное зеркало, в нем видна моя «ниже спины» со следами твоих ладоней. Сволочь. Не устану это повторять. Ненавижу пятницу, в которую состоялось наше знакомство. Не покривлю душой, если скажу, что желал бы не знать тебя вовсе.

В квартире Станислава Черных пусто и тихо, только в открытое на кухне окно залетает свежий ветер. День в самом разгаре. Не так много я и проспал. Шлепаю босыми ногами, оставляя мокрые следы на паркете цвета темный орех. Закрываю окно, так как ветерок холодит еще мокрую кожу. Никогда не вытираюсь до конца. Прозрачные капельки сами испаряются с тела. Дальше следую в спальню. По-хозяйски сдвигаю дверцу-зеркало. То, что надо, на полках аккуратными стопками сложена твоя не рабочая одежда. Джинсы, футболки, кофты с длинным рукавом, трикотажные и шерстяные и еще куча разного барахла, купленного, я уверен, в лучших магазинах Италии и Франции. Ты не терпишь дешевых вещей. Это я уже понял. Достаю себе голубые джинсы и терракотовую кофту с рукавом три четверти, усиленно стараясь перерыть все вверх дном и оставить после себя беспорядок, наводящий ужас на такого педанта, как ты. Джинсы мне в пору, отлично сидят по фигуре, обтягивая многострадальную задницу и стройные ноги. Ты польстил себе, покупая эту шмотку. Потому, что твоя Стас, попа не влезет в нее. Снова возвращаюсь на кухню. Хочу еще кофе. Ту чашку, что ты мне принес, я так и оставил валяться в раковине в ванной комнате. Достаю себе большую, темно-зеленую с какой-то абстракцией на боку. Почему-то интуиция мне подсказывает, что это твоя чашка. ТВОЯ, та, которую ты никогда и никому из гостей не предложишь, потому что она слишком личная, слишком твоя. Беру ее с гаденькой улыбкой. Воюю с кофе машиной. Спустя пятнадцать минут усиленных военных действий, и у меня все же есть чашка горячего, дымящегося напитка. Распахиваю окно. В выдвижном ящике нахожу пачку сигарет и зажигалку, хотя полез туда за чайной ложкой, чтобы положить сахар в горький напиток. Но эта находка нравится мне даже больше. Беру табурет, придвигаю его к окну, ставлю чашку на белоснежный подоконник, в этот момент рука вздрагивает, и темно-коричневая жидкость немного выплескивается за края чашки. Плевать, убирать не нанимался, поэтому даже не утруждаю себя тем, чтобы смахнуть тряпкой небольшую лужицу. Сажусь, закидываю в рот сигарету, чиркаю зажигалкой, но не подношу огонек к кончику. Не хватает еще нескольких штрихов для полного удовольствия. Натыкаюсь взглядом на небольшую соусницу за стеклянной дверцей кухонного шкафа. Любишь соусы? Достаю посудину, наливаю воды. Импровизированная пепельница готова! Иду дальше. Захожу в гостиную. То, что нужно. Около окна стоит черный музыкальный центр, колонки расставлены по периметру, все согласно правилам установки такой акустической системы. Открываю ящики, все подряд. В одном нахожу целую коллекцию музыкальных дисков. Выгребаю их на пол. Просматриваю, долго, тщательно. У Стаса неплохой вкус, есть, что послушать. Наконец, определяюсь с выбором. Вставляю диск, включаю, делая громкость на максимум возможного. Инструменты бьют по ушам. Закрываю их ладонями, спешу спрятаться на кухне. Здесь звук тот, что нужно. Снова сажусь на табуретку, сигарета в зубах, в этот раз прикуриваю и жадно затягиваюсь. Солнце светит в окно, заставляя жмуриться. Чувствую себя ленивым домашним котом, проводящим все свое свободное время на нагретом солнцем подоконнике. Мои ощущения недалеки от истины. Курю, пью кофе, размышляю о вечном, жду тебя. Жду недолго. Твой мерседес въезжает во двор через два с небольшим часа. Выходишь из машины, весь такой бизнесмен, властитель мира. Поднимаешь голову в поисках источника оглушительного грохотания. Даже не догадываешься, что музыка льется из твоей квартиры, уже второй час, нервируя соседей. Смеюсь. Дома тебя ждет сюрприз. Нечего было оставлять птичку вне клетки. Как известно, пернатым только дай волю, они обгадят все вокруг. Я очень старался соответствовать образу.

Выключаю музыку, выхожу в коридор, чтобы тебя встретить, не хочу пропустить ни единого выражения твоего лица. Три удара сердца и дверь квартиры открывается. Станислав Черных входит в свои владения. Осматривается, натыкается взглядом на меня и почему-то тепло улыбается. На мгновение становится совестно за содеянное. Но его улыбка меркнет, как только он замечает, что на мне надето не то, что он мне выдал. Исчезает его улыбка, и моя совесть машет рукой на прощание. Губы кривит усмешка.

- Привет, - кидаю, чтобы не выдать себя мимикой.

- Что на тебе надето? – без приветствия, недовольным тоном.

- Не люблю ходить в грязном, - пожимаю плечами, разворачиваюсь, чтобы уйти на кухню.

У меня там пост и полчашки недопитого кофе, пусть уже и остывшего.

- Почему воняет куревом? – как отец, внезапно вернувшийся из командировки, честное слово.

- Курил, - снова передергиваю плечами, голову поворачиваю наполовину, только чтобы узреть перекошенное злобой лицо.