Черная Луна - Александр Изотов

Кстати, я не припомню, чтобы потом были такие глобальные воздействия. Но именно здесь, в Африке, капиты продемонстрировали мощь своей псионики, направленной на обман всей вражеской армии.

Даже наша верхушка потом не сможет толком рассказать, почему армия попёрлась атаковать богом забытую базу в Сахаре. Свободная Федерация, конечно, оправится после такого, и станет намного осторожнее…

У меня округлились глаза, и я вспомнил разговор с духами Рюревских. А может ли быть такое, что здесь и сейчас капитам кто-то демонстрирует возможности этой магии артефактов? Показали товар лицом, так сказать, и сразу выкрутили на максимум.

Псовая луна, это ведь реально так!

Я стиснул пальцы, сжав любимый «свисток» до скрипа. Мигнуло предупреждение от умного костюма, он не видел смысла разрушать чрезмерным усилием приклад собственного оружия.

— Я бар один знаю в Самаре. Ты был там? Девки — огонь, — рука в кевларовой перчатке показала палец, — Я надеюсь, ты ещё хомут-то не повесил на себя?

О, это был мой любимый момент:

— А ты что же, «белочке» изменяешь?! — я показал на винтовку.

— Ха-ха-ха, как смешно, — скривился Гарик, а потом всё же любовно погладил оружие, — Она одна у меня такая. Всегда готовая, сразу ложится в руки, и в смазке уже…

Я улыбнулся. Вот же пошляк, псовый ты хвост! У меня от некоторых его шуток и вправду уши вяли, но как же мне нравился его смелый юмор.

— Дружище, прости, — искренне сказал я, а потом, вытащив пистолет из набедренного отсека, навёл его на голову Гарика.

Взревела сирена, искусственный интеллект сразу взвёл насильно предохранители на всём оружии на борту. Но мы же псионики, и у нас всегда есть привилегии.

— Мы — Легион! — лицо друга, которого я буду знать всего неделю и буду помнить всю жизнь, исказилось от злости.

Все десантники хором крикнули вокруг:

— Легион!

— Да был я у вас, — проворчал я, — Кормят плохо.

Через мгновение я понял, что воспоминание, как моя пуля прошибает стекло шлема Гарика, может остаться со мной на всю жизнь. Но проснулся я за мгновение до того, как палец нажал на спуск…

* * *

— О-о-о, — омут боли никуда не делся.

Где-то на задворках разума дымились остатки сознания бывшего хозяина. Я впервые выдержал прямую схватку с Легионом, если это был он, и это не могло не радовать.

Я откинулся на спину, перехватил сломанную руку и рывком кое-как вправил её. Вообразил огонь, чтобы прижечь рану, и заорал, когда огня оказалось слишком много. В нос ударил запах палёной плоти, а сознание чуть снова не улетучилось на орбиту Земли.

Что с моим зрением? Видит только один глаз, а на месте второго запёкшаяся корка. Одноглазый и однорукий маг… Ну, здорово, Рюревские, подсобили так подсобили.

Тим, ты вообще молодцом держишься. Так быстро из иллюзии выскочил в этот раз, что аж самому нравится. А теперь, встаём, встаём…

Ага, сейчас. Только полежу немножко, отдышусь.

Я закашлялся, вдохнув полной грудью дым, которым всё заволокло вокруг. Да уж, было бы чем тут дышать.

— Жжёный ты псарь! — опираясь на более-менее здоровую руку, я стал подниматься, но чуть не свалился снова.

Одна ступня отказывалась вставать прямо, заваливаясь на сломанный голеностоп. Да твою ж мать капитскую, что за инвалид мне достался?! Я ещё и одноногий!

Кое-как я сел, оглядывая обгоревшие лохмотья на ногах. Когда-то это было неплохим гвардейским мундиром.

— Защитить Перволунника, — в дыму совсем рядом стоял ещё солдат с магострелом наперевес.

Он ни в кого не целился, просто стоял, смотрел куда-то в дым. А магострел-то хорош, хоть и обычный, солдатский. Даже штык торчит.

Я провёл здоровой рукой по поясу, но ничего не нашёл. От карманов остались одни дыры. А, в Пробоину вас, будем по старинке!

Пошарив вокруг рукой, я нащупал увесистый булыжник, отвёл руку для замаха. Так, сейчас будет больно, Тим, но ты держись…

Камень свистнул, заехав прямо в висок бедняге. Тот свалился, и я, упав на локти, со стонами подполз к нему. Схватил магострел, и полез в карманы искать патроны. Да, есть ещё парочка.

Стоп…

— А-а-а! — я чуть не заорал от радости, вытянув обгоревший коробок с «вытяжкой», — Да ты ж мой хороший!

Вскрыв коробок, я закинул всё, что было, в рот. Половина таблеток была почерневшей, хрустела как уголь, но я даже не обращал внимания, а только грыз, грыз и грыз.

А потом откинулся на спину, рассматривая серую хмарь дыма. Ну, надеюсь, ещё не всё потеряно.

Вот так полежать, успокоиться, подлатать организм хотя бы до пределов размуного.

— Защитить Перволунника…

— Защитить…

Целый хор голосов послышался из дыма, и я задрал голову, повинуясь интуиции. Качающиеся в дымке силуэты сдвигались в мою сторону.

Кажется, местные догадались, что в их рядах завёлся идейный предатель их зомби-движения…

Глава 3. Обгоревший

Я притих, закинув винтовку на грудь трупу, вжал голову в плечи. Тени и силуэты бороздили дымку вокруг, нашёптывая свою мантру о Перволуннике, и, казалось, даже не обращали на меня внимания.

Но я вспоминал свою дорогу по горам с Вячеславом Ключевцом, и понимал, насколько обманчиво первое впечатление. Зомби были взбудоражены, и точно знали, что я где-то здесь.

Лишний. Опасный. Не согласный с Легионом…

Вот какая ирония получалась. Этот самый Легион, возомнивший себя победителем богов, был таким разным: в чьих-то телах сильный, могучий, сворачивающий горы, а где-то, как здесь, в горах — тупой и безмозглый.

А чернолунники молодцы. Поставили Легион себе на службу, создав заслон из таких вот «охранников», заполонивших горы Святого Диофана.

Я покосился на часовню, которая показалась в разрыве дыма. Серая, мрачная, изрыгающая мегатонны грязной и вонючей псионики в эфир.

Там, внутри, бесновался проклятый Вертун, давно протухший и потерявший связь со своей Луной. В прошлый раз, под Межедаром, мне после битвы в подсознании удалось закрыть такой, хоть это и вызвало большие разрушения.

Но это было в теле Василия, которому суждено стать Последним Привратником. Здесь так не получится.

Теперь, попутешествовав по телам, я понимал, что с дрищом у меня особая связь.

Наши с ним сознания будто входили в резонанс. Или его тело с моим разумом, без разницы, но именно в теле Василия, несмотря на магию Вето, я чувствовал, что у меня всё под контролем, и потенциал