Антинародная мудрость - Олег Овчинников

Интересно, я сам-то во все это верю? Конечно нет! Тут надо бы хорошенько поразмыслить...

Я все-таки забросил удочку и положил на предварительно воткнутую в прибрежный ил рогульку. Я просто не могу продуктивно думать, если мои руки чем-нибудь заняты.

Значит так. Пункт первый: рыбаки не могут появляться из воз... Опаньки! На том берегу снова сидел рыбак, всем своим видом словно опровергая первый пункт. Хорошо, что я не успел его сформулировать до конца! Все! С меня хватит! Я больше ни во что не верю! Или, вернее, наоборот. Теперь я готов поверить во что угодно! Это какой-то сдвинутый мир! Здесь все противоречит здравому смыслу! Здесь все мои органы чувств настроены против меня! Глаза видят летающих рыб и блуждающих рыбаков. Уши слышат инвертированное эхо с легким свистящим эффектом. Все тело ощущает прерывистое течение реки. Нет, уйду я отсюда! Это действительно сдвинутый мир. Или это я сам слегка двинулся?

Уже наученный горьким... или кислым... опытом борьбы с течением, я быстро установил новую причинно-следственную связь. Все оказалось очень просто: берешь в руку удочку - рыбак исчезает, кладешь удочку на землю - Рыбак появляется. Так что приходится выбирать: либо рыба, либо искусство общения с противоположным... берегом.

Но вскоре мне стало не до общения, ибо начался клев. И никогда еще в моей рыболовной практике слово "клев" не звучало так клево!

Сначала, как водится, клюнул бычок. Я долго смотрел на него в раздумье: с одной стороны - маловат он больно, а с другой - не возвращаться же мне с пустой корзиной. Все-таки бросил его назад в речку, несерьезно это как-то... Для объяснения всего, что происходило дальше, у меня возникла следующая, может быть, недостаточно правдоподобная версия: этот, только что амнистированный бычок, собрал всех своих собратьев-рыб в кучку и рассказал им, что там, на берегу, сидит какой-то сдвинутый рыбак-альтруист, который дает рыбам беспрепятственно съесть наживку, а затем отпускает их обратно в реку. Или эти рыбы просто изголодались по общению с людьми?

В общем, рыба клевала без остановки. Прокручивая затем эти события в своей памяти, я задним умом с удивлением заметил, что пару раз я даже забывал нацепить наживку. Но рыбу это не останавливало! Правду сказал дед Игнат. Рыба - не дура, она на крючок клюет!

Никогда еще ловля рыбы не казалась мне таким простым, но увлекательным занятием. В моей корзине трепыхалась рыба всех сортов и размеров. Здесь были окуни, караси, голавли, небольшой сомик (Странно, я всегда думал, что сомы живут на большой глубине. И чего этот забрел на мелководье?), две щуки, осетр, несколько лососей, большая камбала... Постойте, постойте... А откуда здесь камбала? Приползла против течения от самого Каспийского моря? Впрочем, мне-то какая разница? Главное - что моя корзинка уже полна, и я могу с триумфом возвращаться домой.

То-то дед Игнат с женой обрадуются!

Вот выужу еще одну рыбку и...

Следующим был уже известный мне бычок. Это уже явный рецидив! Ну что ж, сам виноват! Второй раз так легко не отделаешься. А ну, иди к своим...

- А ну, положь, откуда взял!

Это сказал бычок.

В сознании проносятся одновременно три мысли. Первая: рыбы говорить не могут! Вторая: здешние рыбы могут все! Третья: да, но почему с вологодским акцентом?

- Че уставился? А ну отпусти!

Да уж, на этом астероиде не только люди плохо воспитаны!

Рука разжалась сама. Бычок канул в пучину.

Его появление словно послужило сигналом для всех остальных рыб.

- Свободу! Свободу!- донеслось рыбье многоголосье из корзины.

Их глаза с укором смотрели на меня сквозь прутья. Десятки тел трепыхались в унисон, отчего корзина принялась раскачиваться из стороны в сторону.

- Рыба имеет право на нерест!- крикнула камбала.

И это меня добило. В сознании что-то явственно сместилось. Абсолютная апатия овладела мной. Стараясь не смотреть рыбам в глаза, я перевернул корзину над водой.

Весь обратный путь я проделал, глядя себе под ноги. Я не смотрел по сторонам и не пытался ни с кем разговаривать.

Все остальные мои воспоминания того дня расплывчаты и туманны. Я плохо соображал и хотел бы соображать еще хуже. Я старался ничего не замечать, а если что и замечу,- не принимать близко к сердцу. У входа во двор меня встречал дед Игнат. Он сидел на лавке у плетня, терзая в руках гармонь, и пел очень громким и фальшивым голосом: - Вот хтой-то с гоорачкии спустился.

Наверно - миилый наш идет.

На ем защиитная скафандра,

Ох, скоро оон с ума сойдет!

На какую-то долю секунды мне показалось, что дед Игнат не отбрасывает тени, А потом солнце внезапно ушло за тучу, и я уже не мог проверить свое предположение. Впрочем, даже если бы оно подтвердилось, мне было бы все равно.

И тут пошел дождь...

Пока мы бежали к дому, я обратил-таки внимание на стройные ряды георгинов, растущих на грядке, которую только вчера вечером засеивал дед Игнат. Георгины цвели. Во-первых, не слишком ли быстро они выросли? А во-вторых, но ведь дед Игнат сказал, что сажает морковь!

На мой недоуменный вопрос дед ответил исчерпывающе:

- Это еще по-божески! Вот на той неделе, помню, сажал я свеклу. Так вырос вообще бамбук!

Я сел в уголок и уставился в одну точку. Никак не реагировал на попытки кота Матвея поиграть со мной, не отвечал на вопросы хозяев. В конце концов они оставили меня в покое.

Хозяевам вообще было не до меня. Они священнодействовали у печи, заглядывали в какие-то древние книги, переговаривались друг с другом шепотом, отмеряли что-то ложками и стаканами. Можно было предположить, что на ужин у нас будет нечто совершенно фантастическое. Но мне было лень.

Во время ужина на стол с таинственным видом подали блюдо с каким-то корнеплодом, приготовленным на пару. И было бы из-за чего священнодействовать!

Я не доел свою порцию и молча полез на печь.

Ничего, сейчас отдохну, а вот завтра с утра - быстро во всем разберусь. Утром голова будет посветлей...

Наутро голова моя была еще темнее!

Проснулся я как обычно: с ощущением легкой тяжести в голове и бластером в левой руке.

Во сне я его, что ли, выхватываю?

Пока я тупо смотрел сначала - на валенок, а потом - на счастливую морду Матвея, смутное ощущение дежавю не покидало меня. Затем к "уже виденному" добавилось "уже слышанное".

- Опять озорничаешь?- с лавки раздался грозный голос деда Игната. Дет говорил, не открывая глаз.- Смотри вот, возьму веник!..

Несмотря на явную угрозу в голосе, я думаю, даже Матвею было очевидно, что деду сейчас совершенно не хочется брать веник.

Что ж, на сей раз я уже не могу сказать, что удар валенком по голове для меня - свежее ощущение. И все-таки не хотелось бы, чтобы это стало традицией.