Братство волчьей стаи - Владимир Колычев

Они вместе прошли мимо ресепшена. Миловидная девушка улыбнулась им. Олег подмигнул ей, а у самой лестницы обернулся и увидел, как администратор, глядя им вслед, снимает трубку телефона.

И кому это, интересно, она докладывает об их возвращении, уж не Чащину ли?.. Впрочем, Пахомов был готов к тому, что все в этом городе будет против них. Тот же Тернов мог повести себя как враг…

Олег проводил Татьяну до номера и собрался уходить.

— Ты знаешь… — с непривычным для нее чувством неловкости сказала она и запнулась.

Он остановился, повернулся к ней.

— Этот волк стоит у меня перед глазами.

— Страшно? — улыбнулся он.

— Да как-то не по себе…

Пахомов кивнул, открыл дверь, пропустил Татьяну вперед и зашел в номер вслед за ней. И дверь за собой закрыл. Если женщине страшно, мужчина должен ее успокоить. А процесс этот сложный и непредсказуемый. И, возможно, еще затяжной.

— Есть люди, которые волков вместо собак держат. Охотники, например.

— Волк тебя испугался, — сказала Знаменова без привычного металла в голосе. — Я видела.

— Чащина испугался.

— И Чащина тоже.

— Но я же не оборотень, — улыбнулся Олег.

— Да, но есть в тебе что-то волчье.

— Не знаю.

— Я знаю.

Они стояли близко друг к другу, лицом к лицу. Татьяна прикрыла глаза, потянулась к нему. Щекотливая ситуация, можно даже сказать, опасная. Вдруг у Олега есть женщина, которой он не мог изменить? Вдруг у него нет никакого желания крутить служебный роман? Если он не откликнется на призыв Татьяны, она не простит ему этого. Но у него не было женщины, и служебный роман — очень хорошо. Тем более этот роман мог перерасти в нечто большее.

Их губы встретились. Превращаясь в робкую и беззащитную женщину, Татьяна нежно обвила руками его шею, и Олег поплыл. Он уже был готов утонуть вместе с ней, когда она вдруг оттолкнулась от него.

— Я сейчас! — Татьяна нежно улыбнулась, не глядя ему в глаза.

И упорхнула в ванную. Только она ушла, как в дверь постучали.

Открывая дверь, Олег уже знал, кто за ней стоит, поэтому не удивился, увидев Чащина. Как будто какое-то седьмое чувство подсказало ему. И подсказало уверенно.

— Где Знаменова? — спросил Чащин, исподлобья глядя на него.

— Я за нее.

— Ну, может быть.

— Я вас внимательно слушаю.

— Не здесь. Пошли в бар спустимся.

Пахомов нахмурился. Он так близко подступил к Татьяне, осталось совсем чуть-чуть, и тут вдруг появляется буксир, который пытается оттолкнуть его в сторону. Как тут не злиться?

Но и послать Чащина нельзя. Вдруг он собирается сказать что-то важное? Что, если завтра он уже не захочет открыться перед Пахомовым?

— Я сейчас, — закрывая дверь, сказал Олег.

Он сказал Татьяне, куда уходит, и пообещал вернуться как можно скорей. А когда вышел в коридор, Чащина там не было.

Он сидела за стойкой в пустующем баре. Официант угодливо улыбался, наливая ему. Пахомов подошел, сел.

— Водка, виски, коньяк, ром, джин? — осведомился бармен.

— Водки. Грамм сто.

— От тебя коньяком пахло, — сказал Чащин. — Коньяком и продолжай. За мой счет.

Он заплатил бармену за бутылку «Реми Мартин» двадцать тысяч, не испытывая при этом ни малейшего сожаления. Бутылку он велел оставить, а бармена попросил исчезнуть, и тот даже не пикнул в знак протеста. И денег у Виктора Борисовича много, и власть реальная.

— А у тебя нюх хороший, — сказал Олег, когда официант исчез.

— Как у оборотня… — усмехнулся Чащин. — А может, я и есть оборотень.

— Ты хотел в чем-то признаться?

— Все-таки подозреваешь меня.

— А у меня есть основания?

— Оснований нет. И не будет. А если ложный след возьмете, зачем вы тогда приезжали? Команда у вас, я смотрю, серьезная… Но думаю, ничего такого больше не случится.

Чащин разлил коньяк по бокалам и выпил, не дожидаясь Олега. Затаил дыхание, закрыл глаза, прислушиваясь к запаху и ощущениям. Олег тоже выпил. Коньяк действительно великолепный.

— А может случиться? — спросил он.

— Весна еще не закончилась, а преступник все еще на свободе. Хитрый преступник, коварный. Его голыми руками не возьмешь.

— А весна закончится, и все прекратится?

— Надеюсь. Если у человека психическое заболевание, весной оно обостряется, а к лету входит в стадию ремиссии.

— То есть убийца — псих?

— А кто в здравом уме будет убивать кого ни попадя.

— Так все-таки псих или оборотень?

— Нет никакого оборотня. Есть псих… А если есть оборотень, значит, он псих. — Чащин снова выпил, не чокаясь.

— А если не псих и не оборотень? Если местная мафия резвится?

— Какая здесь мафия? — поморщился Чащин. — Я тебя умоляю, майор!

— Мазай, например.

— Мазай… Дед Мазай и зайцы. Кто там с ним, два-три зайца? И тем прыгать не даем. В городе у нас порядок — ни убийств, ни грабежей. Ну, до недавнего времени…

— Для кого порядок?

— Для людей.

— Для тех, которые на улице Новой живут?

— Для всех людей…

— Видно, на комбинате миллионы платят, если эти «все люди» такие дома на Новой строят.

— Злой ты, майор, — с осуждением качая головой, сказал Чащин. — С тобой как с человеком, а ты в бутылку лезешь.

— Да как-то странно все.

— Что странно?

— Да все странно. А мы еще даже работать не начали.

— Убийцу нужно искать, а вы на улицу Новую лезете.

— А если убийца там живет?

— Может, и там… Я же тебе не зря на волка показал. Может, хозяин этого волка шалит… — Чащин взял паузу, ожидая реакции со стороны собеседника.

Но Пахомов промолчал. И выпил. Похоже, Чащин действительно боялся, что следствие свернет на улицу Новую и перевернет вверх дном весь калашный ряд. И такие свиные рыла оттуда полезут… Боится Чащин, потому и кормит всех оборотнями да психами. На хозяина волка вот собирается стрелки перевести… Варнавину отрабатывать надо, Сайко — всех, кто там еще мог иметь отношение к драгметаллам. Пробивать связи, находить частности, выводить из них общности, глядишь, пазлы и сложатся в картину.

Чащин выпил, немного подождал и снова потянулся к бутылке. Он молчал, ждал, когда заговорит Пахомов. Но тому не о чем было говорить с человеком, которому невыгодна правда. Для того Чащин и пришел, чтобы запудрить ему мозги. Поэтому допрос ни к чему не приведет, а раз так, то лучше молчать.

Олег выпил, поднялся со стула.

— Пойду я.

— Уже? — Чащин мрачно глянул на него, с напряжением думая о чем-то своем.

— Пора.

— Ну, давай… Завтра ко мне, как обещали.

Чащин снова потянулся к бутылке. Пахомов еще не ушел, а он уже, казалось, потерял к нему интерес.

Знаменова встретила его в халате на голое тело. И не позволила ему рассказать про Чащина. Не для того она ждала, изнывая от волнения. Не для того готовила постель…

Она оказалась страстной женщиной. И в постели была настолько же горячей, насколько могла казаться холодной в жизни. А когда страсти утихли, Олег понял, что в его жизни начинается новый этап. И хорошо, если никто и никогда не разлучит его с Татьяной.

Глава 4

Над ухом зазвенело, в ожидании укуса дрогнул нерв. И только комар коснулся щеки, как рука сама по себе пришла в движение и прихлопнула крылатого наглеца. В тот же момент и Татьяна шлепнула себя по щеке. Это было бы смешно, если бы не было печально. Вокруг тайга с ее комариными полчищами, а посередине — покойник. Егеря истыкали ножом в нескольких шагах от его избушки. Это случилось ночью, а тревогу подняли днем. До Знаменовой информация дошла с запозданием. Пока добрались до места, уже и вечер на носу.

На месте работала местная следственно-оперативная группа. Следователь в деле, криминалист, судмедэксперт, оперативники — все как положено. Знаменова здесь как будто и не нужна. Да и Олегу со своими помощниками делать здесь нечего. Работа со свидетелями отпадает по причине отсутствия таковых. Кого искать? За кем бегать? Тем более что след преступника давно уже остыл.

— Бортников Юра, — сказал Тернов, кивнув на израненный труп. И показал большой палец правой руки. — Вот такой мужик был!.. Кедровочку какую гнал! Любо-дорого!..

— Может, выпивал с кем? — спросил Пахомов.

Он уже был в избушке. Вещи на месте, не разбросаны, никаких следов пиршества. Кровать разобрана, и сам егерь был в исподнем. Набросил ватник, сунул ноги в сапоги, пошел открывать дверь.

Крови на пороге не было, след начинался метрах в двух от дома.

— Да нет, он по вторникам не пил. Ну, если только в одиночку. Или с волками.

— С волками?

— Ну, это я в шутку… Волков отстреливать время от времени нужно, а Юра не любил это дело. Он волков не трогал и другим обижать не позволял. Он их не трогал, и они с ним в мире жили… А люди к нему по пятницам ездили. — Тернов кивнул в сторону баньки, которая стояла в стороне от дома, у ручья, из которого можно было брать воду.