Эта-Тета - Оксана Робски
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она на минуту застывает на месте, украдкой поднимает глаза наверх, вправо. Он у окна. Он видит её, и она делает ему знак. Она прикладывает два пальца к своему правому плечу — это их язык, и он понимает его. Она ждёт его у себя. Он отвечает ей так же. Только в его жесте ещё больше нетерпения, ещё больше страсти. Его жест означает — жена ушла, и он сейчас придёт.
Она медленно поднимается по своим ступеням — никто из соседей не должен догадаться. Он приходит к ней через внутренний дворик. Он сжимает её в своих объятиях так, словно она станет вырываться. Она не станет. Она любит его.
— Бежим завтра! — говорит он
Она отводит взгляд. Это должно быть его решение. Потому что это его жена и его дочь.
— Умоляю! Или я убью её! — Он становится на колени и обнимает её нога.
— Бежим, — еле слышно говорит она.
— На рассвете. Ты не передумаешь?
— Я люблю тебя.
— И я тебя.
Она — это та, которую теперь зовут Галя. Его жена — это её ненавистная в этой жизни сестра, которая считает, что имеет право брать её вещи.
Я подошёл к окну.
Люди сидели за летними столиками ресторана, пили вино и не обращали внимания друг на друга.
Наталья Петровна распахнула перед Млеем огромные стеклянные двери.
— Добро пожаловать в твой офис, Муся! — провозгласила она.
Белая кожаная мебель, а на стенах — в чёрных матовых рамах — изображения самых лучших женских фигур планеты Земля. Тут и Мерилин Монро, Кейт Мосс, Гвинет Пэлтроу и Анжелина Джоли, Анна Семенович и Оксана Робски.
В узких стеклянных шкафах — колбы и коробочки со всевозможными органическими соединениями.
— Нам нужна легенда, — сказала Наталья Петровна. — То, что ты не знаешь, откуда берутся твои таблетки, нам не подходит.
Они зашли в кабинет Млея — над большим лакированным столом висел портрет президента России.
— Пусть посетители думают: с чего это здесь портрет президента? — улыбнулась Наталья Петровна
— И что это будет за легенда? — спросил Млей.
Он сел за лакированный стол и придвинул к себе вазу с орешками.
Наталья Петровна забралась с ногами в кресло напротив. Её острые шпильки впились в тонкую кожу кресла.
— У тебя есть варианты? — поинтересовалась она.
— Может, это специальная еда инопланетян? — предположил Млей.
— Бред, Мусечка! — Её взгляд упал на портрет над столом. — Давай так: правительственная разработка. Но всё засекречено. Только для своих. Месячный курс — 60 тысяч евро.
— Ты же за неделю похудела! — удивился Млей.
— За неделю драть 60 тысяч евро неприлично. Мы будем твои таблетки совмещать, ну например с тёртой морковкой. Чем проще, тем лучше.
Телефон на столе Млея трескуче зазвонил.
— А это наш первый клиент! — Наталья Петровна вскочила. — Муся, ни пуха!
— К чёрту! — ответил Млей.
В кабинет зашла высокая полноватая женщина с резкими чертами лица и такими же резкими манерами. Улыбка остро разрезала её лицо, и она стала похожа на картину кубистов.
— Мусечка, познакомься! — пропела Наталья Петровна. — Это моя подруга Жанна.
Жанна села в кресло и закинула ногу на ногу так неловко, как, бывает, запутываются дворники на ветровом стекле.
— Девочки, только давайте без этой всей лажи про чудодейственные таблетки. Я просто хочу похудеть, как Наташка.
— Почему лажи? — обиделась Наталья Петровна.
— Я посвятила этому большую часть своей жизни, — неожиданно сказал Млей. — И мне неприятен тон, в котором вы говорите про мои разработки.
— Извините! — снова остро улыбнулась Жанна. — Вы в самом деле в такой удивительной форме, это достойно восхищения. Вы выглядите на 40, хотя вам наверняка за 60, а фигура просто молодой девушки!
Наталья Петровна с удивлением посмотрела на подругу — почему та решила, что юной Мусе 60?
— В общем, беру курс! — объявила Жанна — Для себя и для Вовы.
— Правильно, он у тебя поднабрал в последнее время, — поддержала Наталья Петровна
— Ну, этот вопрос мы быстро решим, — кивнула Жанна несколько угрожающе. — Я его уже предупредила.
— Жанночкин муж от неё просто без ума! — объяснила Наталья Петровна Млею.
— Девочки, вы, наверное, карточки не принимаете? — спросила Жанна.
— Нет. Только cash, — сказал Млей, аккуратно расфасовывая капсулы по стеклянным тюбикам. — Я надеюсь, вы хорошо относитесь к тёртой моркови?
Глава 4
Я пошёл в торговый центр «Барвиха Лакшери» купить какой-нибудь подарок Вове.
В Armani всё было слишком просто, в Prado — узко, в Brioni — смешно, а вот в Loro Piano я купил кашемировый пиджак и такой же шарф.
— Хороший выбор, — похвалил меня мальчишеский голос сзади.
Я обернулся.
Это был первый землянин, кроме скучающих продавцов, которого я встретил «Барвихе Лакшери». Хотя выйдя из гостиницы и пройдя всё это расстояние пешком я очень рассчитывал посмотреть на девушек с волосами светлыми, как ромашка, на которой не загадали любовь.
— Спасибо, — сказал я.
Он смотрел своими нахальными голубыми глазами на женщину, лет на десять старше его, и ему впервые было немного страшно попросить у неё номер телефона.
Мы вместе вышли из магазина.
— Хотите, я подвезу вас? Но вы, наверное, на машине? — спросил мальчишка, подходя к чёрному «Мерседесу», дверцу которого сразу же услужливо открыл охранник
— Я пешком. Гуляю, — сказал я. И улыбнулся.
Мальчишка топтался у машины.
— Я Данила. — Он бесстрашно протянул мне руку, знакомясь.
— Мила, — сказал я. — Очень приятно.
Охранники Данилы вежливо смотрели в сторону.
— Знаете, у меня есть фото Loro Piano с миланского показа. Хотите, перешлю? — спросил Данила.
— Хочу, — улыбнулся я.
— Оставите свои адрес?
— Я его не помню, у меня такая дырявая память! Я вообще-то не продвинутый юзер… — Я развёл руками.
— Ладно. Я позвоню, хотите? И вы скажете мне свой адрес! — Данила уже явно чувствовал себя «в своей тарелке» (выражение землян, ничего общего с космическим кораблём).
— Я позвоню сама, — сказал я. Во-первых, я старше. Во-вторых, у меня нет телефона.
Ему, кажется, даже пальцами щёлкнуть не пришлось, как охранник, положив листочек на капот, записал мне номер его телефона.
— Только обязательно позвоните! — улыбнулся мальчишка, и за ним захлопнули дверцу автомобиля.
У меня в руке был подарок Вове, и теперь я пошёл купить себе телефон. Я перешёл дорогу и оказался в Dream House. Всё очень удобно устроено на Рублёво-Успенском шоссе.
Пожилой продавец скучал за прилавком. Маленькие гуманоиды рассматривали новые телефоны.
— Вот этот Nokia, — сказал я продавцу, показывая на последнюю модель. Последнюю — относительно всех остальных, произведённых на Земле.
Продавец посмотрел на меня и не мог сказать ни слова.
— Извините, a iPhone красного цвета есть? — подошла к нему девочка лет семи в рваных белых джинсах и кроссовках-роликах.
— Нет, — сказал продавец, не сводя с меня глаз.
— А заказать можете? — настаивала девочка.
— Можем. Оставь свой телефон. — Он вдруг засуетился, взял ручку, положил её, взял зачем-то свой телефон, убрал в карман.
— У вас есть мой телефон. Я — Настя, — сказала девочка удивлённо. — Закажете?
Продавец кивнул. Он видел перед собой свою жену. Нет, не ту, которая сегодня с утра готовит его любимый торт «Наполеон» — к завтрашнему дню рождения. А ту, с которой познакомился двадцать лет назад, которая научила его грести вёслами на лодке в Парке Горького, которой он выиграл тогда здоровенного розового медведя в таре. Этот медведь до сих пор занимает почётное место на диване в их гостиной.
— Да-да, конечно! — засуетился продавец и скрылся в подсобке.
— Вот! — Он принёс для меня коробку с телефоном и открыл её. — Хорошая модель. И клавиши удобные, эсэмэс легко писать. Вам чёрного цвета? У нас ещё серебристый есть…
— Мне лучше серебристый, — сказал я и опустил глаза.
Я заплатил.
— Я оставлю вам свою визитку — позвоните, если что. Может, с меню надо будет помочь разобраться, или неисправный… но тогда мы вам его обменяем…
Я взял визитку.
— Я вам здесь ещё свой мобильный напишу. — Он выхватил визитку у меня из рук.
— Спасибо.
Уже у стеклянных дверей я обернулся.
— Я позвоню, — пообещал я.
Продавец молча кивнул и плавно переместился на стул — как будто только что преодолел состояние невесомости.
Мне нужна была телефонная карта.
Девушка, продающая карты, не отрывала взгляда от книги. Она машинально кинула мне пакет МТС и за всё время моего пребывания в конторке отвлеклась лишь на секунду, когда пересчитывала деньги.
— Всего доброго! — очень вежливо попрощалась она, не поднимая головы.