Обжигающий лёд - Рия Хан

— Ваш сок, — зайдя в ванную комнату, сдержанно произнесла она и протянула мужчине стакан.

— Спасибо, Виви, — равнодушно бросил он и, взяв стакан, выпил почти весь напиток, после чего сказал: — Я устал. Помогите мне вытереться и добраться до кровати. Потом я готов поесть.

— Обед почти готов. Первое уже сварено. А второму осталось буквально пара минут в духовке, чтобы дойти до полной готовности, — ответила она, помогая ему встать и выбраться из ванны, после чего принялась аккуратно его вытирать.

— Виви, у меня нет сил стоять и ждать, пока вы меня оботрёте. Дайте мне банный халат. Он впитает влагу, пока мы будем ковылять в спальню, — резко произнёс мужчина, дёрнувшись, когда её рука с полотенцем стала спускаться к его ягодицам. Но быстро взял себя в руки и сухо добавил: — Извините за тон. Но я действительно устал и хочу есть.

— Понимаю, — она кивнула и, протянув ему халат, помогла одеться, а затем вывела его из ванной и повела в спальню.

А там уложила его в кровать и, сказав:

— Сейчас принесу обед, — собралась выйти, как услышала:

— Виви, пригласите сегодня ко мне Ольгу. Хочу расслабиться.

— Хорошо, — непринуждённо ответила она. — К восьми или к девяти часам её пригласить? И приготовить ли что-нибудь особенное на ужин?

— Пусть приезжает к девяти. Хочу нормально выспаться, — секунду подумав, резко ответил он. — А особенное… Обойдётся. Я вызываю её к себе, чтобы хорошо поиметь, а не кормить роскошным ужином.

Он махнул рукой, давая понять, что она может идти, а Виви лишь в ответ пожала плечами и пошла на кухню, не понимая, да и не желая разбираться, почему раздражение босса не уменьшилось после душа.

Празднование дня рождения закончилось и на лужайке, перед домом, гостей не осталось. Все разъехались и сотрудники кейтеринговой компании занялись наведением порядка, убирая пока посуду, столы, стулья и в скором времени собираясь свернуть шатры, где развлекались гости.

Из всех приехавших, остался только один мужчина. Светловолосый, загорелый, по виду он был чуть старше хозяина дома, но не менее привлекательный. А даже может и более, потому что его голубые глаза не отдавали холодом, а губы не сжимались в тонкую полоску, если он был чем-то недоволен. Чувствовалось, что он по характеру мягче и добрее, хотя и может проявить стальную твёрдость, желая добиться поставленной цели.

Сидя вместе с виновником торжества в стороне, в одном из плетёных кресел, он медленно потягивая коньяк из бокала, глядя то на реку, к которой примыкал участок с особняком, то бросая взгляд на лужайку, как будто кого-то выискивая там глазами.

— Когда планируешь устроить настоящую вечеринку? — поинтересовался он, чтобы отвлечься. — Свой традиционный мальчишник в честь очередного возрастного рубежа?

— Не знаю, — буркнул именинник и сделал глоток из своего бокала, а потом покосился на мужчину, которого считал своим настоящим и близким другом и, подумав с секунду, с раздражением произнёс: — Я тут недавно задумался о своём возрасте. Мне стукнуло тридцать девять. Вроде многого добивался. Живу, как хочу. Ни от кого не завишу и никому не подчиняюсь. Когда был молодым, мечтал об этом. Считал это своей основной целью. А сейчас… Я не чувствую удовлетворения. Всё время впечатление, что мне нужное большее, а что именно — понять не могу.

— Подожди, Яр, стукнет сороковник, вообще испугаешься, — невесело ответил друг. — Бабло, тёлки, бесконечный трах и развлечения начнут казаться пустыми и бессмысленными. Рутинными. Даже работа не поможет… У меня тоже всё начиналось с мыслей о возрасте и том, что всё перестало радовать. И больше не за что зацепиться, чтобы встряхнуться и заново ощутить вкус жизни. Говорят, это называется кризисом среднего возраста.

— Ты не говорил, что беспокоишься об этом, — Яров с удивлением посмотрел на друга.

— Не думал, что ты меня поймёшь, — тот пожал плечами. — Такое на словах не объяснишь, пока сам не почувствуешь. У меня это началось три года назад, в тридцать восемь. Ты вот продержался до тридцати девяти.

— И что? — именинник вопросительно поднял бровь. — Как справляешься? Выход нашёл?

— Ну, так… — неопределённо бросил он. — Есть кое-какие мысли на этот счёт.

Яров хотел было задать вопрос о том — какие мысли, но остановился. Он не любил, когда лезут в душу к нему, и с другими такого никогда себе не позволял. «Захочет, сам расскажет», — подумал он и снова уставился на реку, где уже начал клубиться лёгкий туман, отдавая ночной прохладе накопленное за день тепло.

А гость тем временем в очередной раз посмотрел на лужайку и увидел, что там появилась помощница его друга. Как обычно строгая и деловитая, она старалась держать под контролем происходящее и сейчас зорко следила, как убирают последствия праздника.

— Ты Виви совсем не жалеешь, — немного резко произнёс он. — Она у тебя хоть когда-нибудь отдыхает?

— Конечно, отдыхает, — ответил Яров, тоже посмотрев на женщину, которая была одета в свои неизменные юбку и блузку, в туфли на низком каблуке и с как обычно собранными в пучок волосами. — Думаю, ей хватает на это время. Она никогда не жаловалось на усталость или большое количество работы.

— Поберёг бы её всё же. Это ведь не шутка пережить сердечный приступ и две клинические смерти. Такое неизменно отражается на организме, хотя она и выглядит бодрой и полной сил, — сказал гость и собрался ещё что-то добавить, но хозяин торжества изумлённо уставился на друга и переспросил:

— Сердечный приступ и смерти? Это у моей Виви такое было?

— Ты что, её не проверял, прежде чем брать к себе в дом? — в этот раз изумился уже его друг.

— Почему, не проверял? Проверял. Дважды, — растерянно ответил тот. — Когда она только нанялась ко мне на работу и потом, когда стала помогать мне в бизнесе. Отдал распоряжение службе безопасности, и они собрали информацию. Правда, я не интересовался её биографией, а лишь полагаясь на слова своего работника, удостоверился, что она не имеет контактов с кем-либо из моих конкурентов и не может заниматься шпионажем в чью-либо пользу. Она же вроде большую часть своей жизни была лишь тихой домохозяйкой. Откуда сердечные приступы и смерти?

— Ну, она не всегда была тихой, — гость улыбнулся. — Она была скорее обыкновенной. Такой, как все. Любила своего мужа, обустраивала свой дом, вовремя развлекалась и знала, когда стоит остановиться. В общем, этакая среднестатистическая и образцовая домохозяечка, желающая угодить своему мужу и успешно справлявшаяся с этой задачей.

— И? — нетерпеливо спросил Яров, когда друг замолчал, чтобы сделать глоток коньяка.

— Что — и? Всё, как обычно. Банальная история — её муж начал ходить налево, а потом задумал и развестись, поменяв её на более молодую девку. А разводясь, пожадничал и сделал всё, чтобы не делить совместно нажитое имущество. Оставил ей копейки, практически выкинув на улицу, — презрительно отозвался тот. — Она пыталась бороться, но родители её муженька имели связи и все судебные решения были не в её пользу. Да и она, если честно, не очень-то и боролась на мой взгляд. Не использовала все возможности, а предпочла уйти с гордо поднятой головой. Она попыталась заново начать жизнь и устроиться на работу, но отсутствие стажа отпугивало солидных работодателей. Пришлось довольствоваться работой в какой-то захудалой фирмочке, с мизерной оплатой труда. Ей пришлось перебиваться копейками, после сытой и нормальной жизни. Но говорят, она держалась, не показывала своим старым друзьям, что испытывает и как ей тяжело. А закончилось всё нервным срывом, а после и сердечным приступом. Вероятно потому, что не позволяла себе по-бабски поплакаться и пожаловаться окружающим, а носила всё в себе. Ну, а в больнице уже пережила две клинические смерти. Правда, довольно быстро поправилась, потому что всё же организм сильный и раньше на здоровье она не жаловалась. Отлежалась два месяца в стационаре, а через месяц устроилась к тебе, похоже, решив, что лучше делать за деньги то, что она делала для мужа. А не пытаться работать по специальности.

— Хм, интересно, — задумчиво протянул Яров. — Я приблизительно такое и предполагал о её жизни. Понимал, что передо мной примерная домохозяечка, которая знает толк в своих обязанностях и которую муженёк бросил ради более молодой бабёнки. Только не думал, что она способна из-за мужика слечь с сердечным приступом. Она же у меня ледышка.

— Раньше она не была такой, — его собеседник с досадой поморщился. — Говорят, она была весёлой. Хохотушкой и заводилой любой компании. Ледышкой она стала, выйдя из больницы.

— Да уж, муженёк у неё скотина ещё та. Понимаю, почему она держится от всего мужского пола подальше, — Яров пристально взглянул на свою помощницу.

— Он не просто скотина, а самонадеянная скотина, — в этот раз гость поморщился с отвращением. — Через полгода он одумался и попытался её вернуть. Видимо решил, что зря поменял примерную жену на очередную молодую дырку. Захотелось вернуть свою прежнюю удобную жизнь, с послушной и услужливой женой дома, и меняющимися любовницами на стороне. И он, насколько я знаю, до сих пор не оставляет эту мысль. Периодически пытается связаться с ней и предложить вернуться к нему.