Москва нас больше не любит - Слава Сергеев

Я купил у нее образок Святителя Брянчанинова и поставил свечку к его иконе и к иконе Всех Святых. Немного постоял. Сфотографировал церковь изнутри. Посмотрел, что получилось. Вспышка отразилась от стекла на иконе. Получилось, что где-то внутри у иконы горит свечка.

Вышел на улицу.

Дома посмотрел в Интернете, кто эта Праскева Пятница. Оказалась, христианская мученица, жившая когда-то на территории Малой Азии, отказавшаяся даже на словах отречься от христианской веры. В нашей стране довольно много посвященных ей церквей. На Руси она почему-то считается покровительницей женщин и сельскохозяйственных работ.

Несправедливость всего этого

( утешение философией )

Однажды, когда я работал в журнале “N”, я брал интервью у одного философа. Философ был довольно известный и уже немолодой, раньше я читал его книги, и если бы тогда, в начале 1990-х, мне кто-то сказал, что я буду сидеть перед ним с диктофоном и задавать вопросы, а рядом будет щелкать фотоаппаратом фотограф, я бы не очень поверил…

Причем я пришел к нему какой-то немного нервный, он назначил встречу на поздний вечер, а днем приезжала в гости младшая коллега жены, молодая девочка двадцати лет, и мы с ней неожиданно поругались из-за какой-то ерунды. Как можно было всерьез воспринимать слова двадцатилетней девочки… Наверное, это все по Фрейду. Хотя, с другой стороны, не такая уж и ерунда.

Речь случайно зашла (наверное, что-то показывали по ТВ) про эти пресловутые карикатуры в датском журнале на… не знаю, как сказать… на ислам? на мусульман? - и она сказала вдруг, что понимает, из-за чего разгромили датское посольство в… - я уже не помню, где разгромили, в какой-то арабской стране.

А теперь представьте: сидит молодая симпатичная девчонка, модно одетая, в джинсах и короткой майке Mango, в плеере поет Мадонна, и, насупив брови, говорит: - Правильно они обиделись. Нечего всякую фигню печатать. Я сказал (зачем-то), что если что-то не нравится, надо судиться, тем более в Европе, с их любовью ко всяческим “меньшим братьям”, суд будет выигран почти наверняка, причем тут посольство и большое и сильное государство Дания? Там же свобода слова и принц Гамлет, да за такие картинки газета по суду могла бы схлопотать очень большой штраф - и все, больше никому в голову бы не пришло печатать никакие карикатуры. На что коллега жены отвечала, что, мол, все так, но она, красивая московская девочка из престижного экономического вуза, начинающая делать неплохую карьеру, их - понимает.

Вообще-то, честно говоря, сейчас я уже не помню точно, что она отвечала. Я же говорю, человеку 20 лет, как можно всерьез на него реагировать? Но, по-видимому, в последнее время настолько часто приходится слышать всякую ерунду, что как-то уже нет сил улыбаться, “не обращать внимания” и искать для всех оправдания.

Один еще молодой, другой уже старый, третьему никто ничего не объяснял (никогда), четвертого мама в раннем возрасте оставила у бабушки и уехала с чужим дядей, у пятого сексуальные проблемы, и они все сердиты за это на весь мир… Нет сил, понимаете? Короче, осадок от общения вышел неприятный.

Плюс еще в феврале дело было, все уже устали от зимы, авитаминоз, потом зимой в том году стояли какие-то совершенно аномальные морозы, доходило до минус 30, рано темнело, - короче говоря, когда мы к десяти вечера приехали на Никитскую, где философ жил на съемной квартире (постоянно он жил в Лондоне), настроение у меня было, честно говоря, не очень хорошим.

И, когда после первых приветствий философ попросил не задавать ему общих вопросов, - спрашивайте что-то конкретное, - сказал он, - если у вас лично есть ко мне вопросы, я отвечу, - я почти сразу спросил его: а что делать, если идешь ты по улице, и даже не по улице, а встречаешь где-то вроде бы милого человека, и он вдруг начинает нести всякую дичь? Например о политике? “Плюнули на ботинок” - назвал я свои ощущения, хотя был не очень точен, так как что мне лично с того, что младшая коллега жены - и еще 1 000 000 ее российских подруг - не понимают, откуда взялись их сd-плейер с Мадонной и модная майка Mango?

- Так это же не вы несете чепуху, - сказал философ. - Если бы вы - еще можно было расстраиваться.

- Но они же не понимают, - сказал я, - куда это может привести!

- Может быть, и не понимают, - сказал философ. - Но, может быть, это их дело - нести чепуху и не понимать, куда это их может привести, откуда вы знаете? Вы же понимаете?

- Вроде бы.

- Ну вот, - он засмеялся.

Я хотел сказать философу, что это общее и многочисленное непонимание элементарных вещей меня пугает, причем пугает не содержанием, а именно количественными показателями, так сказать, числом непонимающих, и почему-то вспомнил, как один мой очень милый знакомый, актер по профессии, сидя в модном и дорогом кафе неподалеку от места нашего интервью с философом, за чашкой кофе по-венски, как-то сказал мне, что “очень не любит американцев”, - я как раз просматривал газету, и там, по-видимому, была какая-то звонкая статья на эту тему, - но я вдруг подумал, что, может быть, философ прав, и надо легче относиться к подобным вещам?

И, к тому же, слова моего знакомого - следствие не только профессиональной (sorry-sorry) актерской глупости, но и дурацкой сегодняшней моды на все антиамериканское - кроме, конечно, их машин и недвижимости.

Ведь была же такая мода в Европе, особенно во Франции в 1960-х годах. Сам лично видел где-то, как мой нежно любимый Годар в одном своем фильме того времени брякнул какую-то ерунду про СССР, типа “при капитализме тоже нет свободы!”, позируя перед камерой в “интифаде”, а до публикации солженицынского “Архипелага” массовым тиражом быть “другом нашей страны” во Франции считалось просто-таки хорошим тоном. Так что коллега жены, она что - повзрослеет и, может быть, поумнеет.

- Поймите, - сказал философ, - все как-то устроено. Justice of it all, - как говорил Гурджиев. - Справедливость всего этого.

Мне очень нравилась эта фраза, я где-то уже слышал ее, но не знал, что она принадлежит Гурджиеву. Еще я со стыдом вспомнил, что у меня уже несколько лет на полке лежит нечитанная книга этого Гурджиева, “Письма Вельзевула к своему внуку”, называется как-то так. (Мою лень извиняет то, что книга очень толстая). Еще я вспомнил, что кто-то мне говорил, что Гурджиев в царские времена брал с желающих у него поучиться 1000 рублей ассигнациями - огромную сумму по тем временам - и что у него был друг и ученик Петр Демьянович Успенский, с которым они вместе путешествовали и который тоже написал книжку - “В поисках чудесного”. Успенский с учеников денег не брал, после революции 1917 года они вместе эмигрировали и там, в Европе и эмиграции, сильно рассорились…

- Причем устроено в вашем сознании, - тем временем сказал философ. - Не думаете же вы, что на Западе кто-то что-то понимает? И что там вам будет менее неуютно? Ведь вы говорите не об этом, я так понимаю?

Поскольку журнал, в котором я тогда работал, был скорее политическим, чем культурным, я не стал углубляться в тему Гурджиева и, ухватившись за последние слова философа, сказал:

- Но если люди ни фига не понимают, они же соответствующим образом проголосуют? Как-нибудь, при удобном случае. Пока это происходит как надо властям, но потом - кто знает… “Настоящих буйных мало, вот и нету вожаков”, - пел Высоцкий, вы же помните. Разве не существует ответственности власти в данном случае? - Мне очень понравился мой вопрос, и я даже возвысил голос в тот момент: - Разве не существует ответственности власти?!

При этом я подумал, что философ сам немного похож на Гурджиева своим лысым черепом и торчащими усами. Только взгляд у него был чуть добрее, чем у автора “Писем Вельзевула”, чей портрет был помещен в книге на моей полке.

Еще я мельком вспомнил, что у меня был приятель, жена которого сильно увлекалась этим Гурджиевым, и еще мадам Блаватской, книгами Кастанеды и всеми делами. С ней было очень интересно разговаривать, особенно учитывая тот момент, что внешне она была тоже симпатичной… Потом она ударилась в православие, потом они развелись, и эта увлекавшаяся Кастанедой и православием бывшая жена вместе со своей мамой лет пять не давали моему приятелю видеться с ребенком. Вот так. Здорово, правда?… Но, - подумал я, - подражая философу, - может, это было ее дело, не давать приятелю видеться с ребенком и делать ему какие-то мелкие гадости? Приятель-то ничего плохого ей не делал, только изменял немного, когда они были женаты. Так поступают многие мужчины, и ему этим укорять, наверное, нельзя.

- Но о какой ответственности власти можно говорить, когда подвластные традиционно безответственны? - тем временем, как всегда, афористично, высказался философ. - Никто ни о чем не думает и думать не желает. Все плывут по течению и надеются, что все как-то утрясется без них! - Он даже немного возвысил голос.

- И благодарят администрацию президента за предоставленную возможность приобрести новую модель Citroen C4, - вдруг, неожиданно для самого себя ввернул я (C4 - очень симпатичная машинка, я тогда подумывал взять кредит в банке, чтобы ее купить, поэтому, наверное, я вдруг не к месту об этом вспомнил).