Лесная легенда - Александр Бушков

В конце концов своего она добилась: пришел караульный начальник, послушал-послушал, махнул рукой и велел сопроводить ее к замполиту. Командира полка не стал тревожить. Но и прогонять не стоило: как-никак, советская территория, советская гражданка, жалобы мирного населения на военнослужащих следует рассматривать согласно установленному порядку. Да и бабенка была очень уж напористая — что местным вообще-то в ту нору было не свойственно: тихие такие, словно пришибленные, слишком много над ними пронеслось: сначала поляки, потом мы, потом немцы, потом снова мы, а вдобавок банды, подполье…

Я не стал специально ходить и выяснять, в чем там дело, — не было особого интереса. Я же не деревенская кумушка, чтобы собирать сплетни. Хотя было чуточку и любопытно. Однако все разрешилось само собой: замполит пришел ко мне, он так частенько приходил: посидеть, поговорить, выпить, что уж там, малую толику разведенного медицинского. Хороший был мужик, демобилизации ждал и маялся: он на гражданке был учителем, потом директором школы, никак не пылал желанием оставаться в кадрах, семья из эвакуации вернулась, письмами забрасывала… В точности как моя. И возрастом мы были схожи, почти ровесники, и на жизнь во многом смотрели одинаково, и в других отношениях имелось много общего. Любил я с ним поболтать.

Вот и сейчас выставил… толику. Про эту бабу он заговорил сам, я его на мысль не наталкивал. Ему она тоже не понравилась, оставила самое неприятное впечатление: крикливая, грубая, взгляд колючий…

— Такие вот порчу и наводят, Борис Исаакович, — сказал он со вздохом.

Я усмехнулся:

— Вам ли в порчу верить?

— Ну что вы, я чисто фигурально, — сказал он, ухмыляясь. — Как сказал приснопамятный Василий Буслаев — а не верую я, Васенька, ни в сон, ни в чох. Просто-напросто мне в какой-то момент подумалось: существуй на свете ведьмы и прочие колдуньи, выглядели бы именно так…

Что выяснилось… Она утверждала, что наш записной ловелас не просто совратил ее непорочную внучку, а еще и, простите за вульгарность, обрюхатил, девчонка на третьем месяце — и наш Дон Жуан, как только про это услышал, больше носа туда не казал. Но она-то может привести массу подробностей, описать его со всей точностью, сказать даже, какой у него портсигар, какие награды (и описала подробно, все сошлось). От немцев, кричит, уберегла, а тут — нате вам… Свалилось несчастье. А посему совратитель должен немедленно на девушке жениться, иначе ему, она сразу предупреждает, ох как не поздоровится. Вы и не представляете, пан офицер, как ему не поздоровится…

Замполит себя проявил большим дипломатом. Как ему в сложившейся ситуации по должности и полагалось. В принципе, сказал он, взыскание на виновника наложить могут — но вот заставить его жениться будет не то что трудно, а прямо-таки невозможно. Нет такой власти ни у командира полка, ни у более высокопоставленных командиров, и уставы такого не предусматривают. Подобные дела рассматривает народный суд — но и он может разве что присудить алименты в случае твердого установления отцовства, однако заставить жениться не в состоянии. Тем более что, как явствует из ее же слов, девушка совершеннолетняя и никакого насилия не было.

Баба ему отрезала, что в суд никогда не пойдет, поскольку получится огласка на весь город. Довольно и того, что незамужняя девушка из приличной семьи будет рожать. Заставьте его жениться — и точка. Иначе ему крепенько не поздоровится.

Замполит ей второй раз объяснил с величайшим терпением, что заставить жениться, как ни прискорбно, блудливого капитана никто не в состоянии.

Нет никаких законных возможностей. Он, конечно, понимает положение просительницы, но должен предупредить хоть и вежливо, но твердо: кое-каких словечек ей лучше бы не употреблять. Что значит «ему не поздоровится»? Что значит «я ему устрою такое»? Такие обороты, гражданочка, лучше бы не употреблять, потому что они поневоле наталкивают на мысль о каких-то незаконных действиях с вашей стороны. А учитывая сложную обстановку, наличие бандитского подполья… Лично он, замполит, ничуть не сомневается, что все это было сказано из чистой запальчивости и она не имеет в виду, что может предпринять что-то против советского офицера. Сам он все прекрасно понимает, но есть люди, которые подобные высказывания могут истолковать по-другому, так что ей следует быть осторожнее в выражениях.

Склочная баба как-то особенно ядовито усмехнулась и заявила: она женщина порядочная, и, Боже сохрани, никаких законов как не нарушала раньше, как не намерена нарушать и впредь. Она совсем другое имела в виду. Что именно, объяснять не пожелала. Только, уходя, повернулась от порога, и, уставясь глазками-буравчиками, ухмыляясь, обронила:

— Лучше бы ему, пан офицер, жениться по-хорошему, чтобы не пожалеть потом…

И дверью хлопнула так, что штукатурка с полотка едва не посыпалась.

О дальнейшем мне опять-таки не пришлось никого расспрашивать — мои собственные подчиненные (все поголовно — женский пол) очень быстро эту историю стали обсуждать практически в голос. Разбившись на два лагеря: одни считали, что бедняжка наш ни в чем не виноват и какая-то вертихвостка хочет его с помощью вранья окрутить, другие, не столь благожелательные к капитану, злорадствовали: наконец-то вляпался, бабник чертов… От скуки и безделья развели такие шумные дискуссии, что поневоле будешь в курсе дела.

Замполит его довольно быстро вызвал и ознакомил с устным сигналом. Капитан держался так, как, что греха таить, многие на его месте. Сначала пробовал вилять, уверял, будто никакой такой девицы он знать не знает и видеть не видел. Ну, замполит за долгие годы работы в школе наслушался столько неуклюжих оправданий и откровенного вранья… Пользуясь кое-какими подробностями, полученными от той неприятной бабы, в конце концов припер он капитана к стенке и добился чистосердечного признания: ну, было дело, есть такая девица, и у капитана с ней какое-то время были отнюдь не платонические отношения.

Но дальше он стоял на своем: никакого ребенка признавать не намерен, это не от него, девчонка, как он слышал, крутила со многими, и до него, и после и даже вроде бы в то время, когда у них были отношения. Мало ли от кого у нее там ребенок. Ну, и разумеется, ни о какой женитьбе и речи быть не может, он еще не сбрендил окончательно, чтобы жениться на первой попавшейся шлюшке, усмотревшей отличную возможность прикрыть свои грешки. И вообще, он, всерьез опасаясь венерических заболеваний, всегда пользуется отличными немецкими презервативами, у него еще с Германии большой запас. Вот, убедитесь, товарищ замполит, и сейчас в кармане, вот они…

Боже упаси, я не хочу сказать, будто он подлец. В общем и целом, неплохой был парень. Просто-напросто так уж устроена наша жизнь: очень многие мужики на его месте выбирают именно такую линию поведения: знать ничего не знаю, я тут ни при чем, мало ли от кого ребенок, жениться на первой попавшейся не намерен. И точка. Мало ли примеров?

Замполит оказался в сложном положении. В суд идти, уже ясно, никто не намерен. Письменную жалобу эта баба подавать отказалась. Изнасилования не было. Девчонка совершеннолетняя. Нет никакой официальной основы хотя бы для того, чтобы назначить партсобрание и вынести капитану взыскание, с занесением либо без такового. Командиру полка он, разумеется, обязан доложить, но и тот окажется в столь же пиковом положении. Капитан на хорошем счету, официальным порядком сделать что-либо невозможно. Что остается? Ну, грохнет комполка кулаком по столу, наорет на проштрафившегося матом — комполка у нас старый кавалерист, в Красной Армии с девятнадцатого года, может запустить так витиевато и смачно, что одесские биндюжники позавидуют… И все. Нет никакой возможности ограничить пребывание капитана за пределами части — в городке расположился штаб дивизии, капитан то и дело туда отправляется по служебным надобностям, мало ли по какой причине может задержаться, конвой к нему не приставишь, нет законного основания. Так что есть все возможности и дальше очаровывать женский пол… Наконец, где гарантии, что и в самом деле все было именно так, как излагала баба? Может, девка и в самом деле гуляла направо и налево, по всем азимутам? Установить это в данный момент невозможно, поскольку в суд никто не намерен обращаться, а проводить своими силами расследование опять-таки нет ни законных оснований, ни формального повода. Тупик. Если снова вспомнить классику — хоть ты лоб себе разбей, а не выбьешь двух рублей…

Замполит прочитал капитану долгую нотацию — как сам потом признавался, уж безусловно без всякой надежды на то, что она возымеет хоть какое-то действие. Должен же он был хоть что-то предпринять? Капитан выслушал смирнехонько, с видом оскорбленной невинности, получив разрешение идти, удалился. Замполит после некоторых раздумий все же доложил командиру полка. Комполка, как и было предсказано, вызвал капитана и (в форточку слышал) покрыл его ядреным матом. Тем дело и кончилось, баба больше не появлялась, повесток из народного суда не приходило, через несколько дней даже самые мои завзятые сплетницы перестали об этой истории вспоминать — всем наскучило. А тут вдобавок один ухарь из второго эскадрона, будучи в увольнении, перекушал самогонки, увидел привязанную неплохую лошадь, запряженную в дрожки, отвязал, выпряг и поехал гарцевать под окнами своей симпатии, да вдобавок подрался с явившимися по его душу милиционерами и был усмирен только комендантским патрулем. Дрожки были районного прокурора, тот разобиделся, поднялся шум до небес, и новая, выражаясь современным языком, сенсация все прежние заслонила. Про капитана и думать забыли.