Куда это все подевались - Род Серлинг

На его руке зажглось пятно света. Он недоуменно поднял голову.

На улице загорелись фонари. Засветились гирлянды в парке. По всему городу один за другим зажигались огни. Уличные фонари. Витрины магазинов. Мерцающая реклама кинотеатра.

Он поднялся со скамейки и направился к кинотеатру. Остановился у кассы-автомата. Из металлической прорези торчал билет. Он взял его, сунул в нагрудный карман и совсем уже шагнул в дверь, как вдруг его внимание привлекла афиша. На афише крупным планом был изображен летчик ВВС. Повернувшись в профиль к зрителю, он провожал взглядом проносящийся над ним реактивный истребитель.

Юноша шагнул к афише. Руки медленно и бессознательно прошлись по комбинезону. Он чувствовал, что есть какая-то связь между ним и этим летчиком на афише. И вдруг он понял.

Они были одинаково одеты. Комбинезоны были почти идентичны. Юноша почувствовал возбуждение. Усталость почти прошла, сменившись радостью и ликованием. Он протянул руку и коснулся афиши. Резко повернулся, бросив взгляд на пустынные улицы, и громко заговорил.

- Я пилот ВВС. Точно. Пилот ВВС. Я пилот ВВС. Все верно! Я вспомнил. Я пилот ВВС. - Это был лишь малюсенький, крохотный клинышек огромного лоскутного одеяла неизвестности, но его он уже мог взять в руки, разглядеть, исследовать. Это был ключ Первый ключ. И пока единственный.

- Я пилот ВВС! - крикнул-он. Повернулся, вошел в кинотеатр. - Я пилот ВВС! - Эхо его голоса загрохотало в пустом вестибюле. - Эй, кто там есть, все, кто есть, кто-нибудь... я пилот ВВС! - Последнее он выкрикнул уже в зрительном зале. Слова пролетели над пустыми рядами кресел и ударились в огромный неподвижный белый экран.

Юноша уселся и только тут почувствовал покрывшую лоб испарину. Он достал из карманй платок, развернул его и вытер лицо. Пальцы ощутили щетину, и он подумал о тысячах закрытых дверей своего подсознания, которые вот-вот должен был открыть.

- ВВС, - сказал он, на этот раз тихо. - ВВС. Но что это значит? Что означает "ВВС"? - Он вскинул голову. - Может быть, на город сбросили бомбу? Может ли такое быть? Должно быть так. Бомбу... - Он покачал головой. - Если бы это была бомба, все кругом было бы разрушено. Но все цело. Так как же...

Огни начали меркнуть, и яркий луч, вырвавшийся из кинобудки, осветил белый экран. Раздалась музыка: громкая бравурная маршевая музыка, и на экране бомбардировщик Б-52 пробежал по взлетной полосе, с ревом взмыл в небо. Один за одним стали взлетать другие бомбардировщики, и вот уже звено их летело в вышине, оставляя за собой белые полосы инверсионных следов. И все это время не переставала греметь музыка.

Юноша вскочил на ноги с широко раскрытыми от изумления глазами. Луч света исчезал в маленьком окошечке высоко над балконом.

- Эй! - закричал он. - Кто показывает кино? Кто-то же должен его показывать! Эй! Вы видите меня? Я здесь!

Он бросился по проходу, пересек вестибюль, взлетел по лестнице и оказался на балконе. Он задевал сидения, падал и наконец, не найдя прохода, полез прямо по креслам к маленькому сияющему окошечку в задней стене. Он сунулся лицом в этот яркий свет и отшатнулся, моментально ослепнув.

Когда к нему вернулась способность видеть, он обнаружил еще одно окошко в стене, правее и выше первого. Он подпрыгнул и на мгновение увидел пустую комнату, огромный кинопроектор и стопки коробок с лентами. Он почти не слышал громких звуков. Он почти не слышал громких великанских голосов, наполнявших зал. Он снова подпрыгнул и в течение краткого мгновения борьбы с тяготением снова увидел пустую комнату и работающий киноаппарат, услыхал сквозь стекло слабое гудение.

Приземлившись, он уже знал, что там никого нет. Кинопроектор работал сам по себе. Кино шло само по себе. Кинотеатр был таким же, как и весь город. Машины, вещи, предметы - все здесь было покинуто людьми. Он повернулся, ударился о спинку кресла, потерял равновесие и плашмя рухнул на пол. Луч света менял свою яркость по мере смены эпизодов на экране. В пустом зале гулко отдавались голоса и музыка. Голоса великанов. Музыка оркестра из миллиона музыкантов. И что-то в юноше сломалось.

Дверь маленького чуланчика на периферии сознания, куда человек складывает все свои страхи, спеленутые по рукам и ногам, чтобы можно было управлять ими, распахнулась настежь, и ужасное содержимое хлынуло в мозг, нервы и мускулы взбунтовавшимся ночным кошмаром.

Юноша вскочил на ноги, захлебываясь слезами и криком. Он рванулся по проходу, выскочил в дверь и ринулся вниз по лестнице.

Он был на нижних ступеньках, когда увидел человека. Тот спускался навстречу ему по лестнице в дальнем конце вестибюля, которую юноша раньше почему-то не заметил. У юноши не было ни времени, ни желания приглядываться к незнакомцу. Он бросился к нему, краем сознания отметив, что и тот кинулся ему навстречу. В те краткие мгновения, понадобившиеся ему, чтобы пересечь вестибюль, лишь одна мысль была в его голове: не упустить незнакомца, не дать ему скрыться. Следовать за ним всюду, куда бы тот ни пошел. Прочь из этого здания, прочь с этих улиц, прочь из этого города, потому что теперь он знал, что должен уходить отсюда.

И с этой мыслью он с размаха врезался в зеркало. Высокое, в рост человека, зеркало на стене вестибюля. Ударил в него всеми ста семьюдесятью фунтами своего веса. Зеркало словно взорвалось, рассыпавшись на тысячу осколков. Когда к нему вернулась способность соображать, он понял, что лежит на полу и смотрит в те маленькие кусочки зеркала, что еще оставались на стене. В них сто порезанных изумленных юношей глядели на то, что осталось от зеркала. Он поднялся и на заплетающихся ногах, словно пьяница по палубе корабля, плывущего по бурному морю, побрел прочь из кинотеатра.

На улице было темно и туманно. Асфальт был влажен. Уличные фонари, окутанные туманом, напоминали маленькие луны. Юноша побежал по улице. Он запнулся о стойку для велосипедов и плашмя упал на асфальт, но в то же мгновение вскочил на ноги, продолжая свой безумный, слепой, бездумный бег в никуда. У аптеки он споткнулся о бордюр и снова со всего размаха упал лицом на асфальт, лишь на какое-то мгновение удивившись тому, что еще в состоянии чувствовать боль: острую и резкую боль, пронзившую тело. Но только на мгновение. Он уперся ладонями в асфальт, заставляя себя подняться, и опрокинулся навзничь.

Какое-то мгновение он лежал, закрыв глаза. А потом открыл их.

Кошмар ломился в его мозг, и ледяной холод разливался по всему телу. Он закричал. И увидел смотрящий на него глаз: огромный, больше человеческого торса. Немигающий холодный глаз смотрел на него, и юноша уже не мог прекратить свой крик. Он вскочил на ноги, бросился в парк и промчался по нему живой сиреной. Вслед ему с витрины окулиста смотрел большой нарисованный глаз: холодный, немигающий и неживой.