Поединок страсти - Надин Гонсалес

— Я бы на твоем месте не был таким уверенным, — возразил Джейден. — Мы, местные мальчики, такие, своего не упустим.

Огастус Латтимор сидел в своем любимом кресле-качалке на задней веранде. В свои девяносто четыре он выглядел безупречно, всегда опрятно одетый и аккуратно причесанный. Его лучший друг Виктор Грандин покинул этот мир всего несколько месяцев назад. Хит Терстон тут же принялся трубить на каждом углу о своих правах на нефть — у мерзавца хватило наглости прислать бумаги в день похорон Виктора. Огастус, таким образом, теперь был единственным свидетелем той странной сделки, и лишь он мог прояснить все детали. Но, даже несмотря на это, его супруга Хейзел, бабушка Александры, предупредила внучку, чтобы та была «поаккуратнее» и не беспокоила деда.

— Доброе утро, дедушка, — обратилась к Огастусу Алекса.

— И тебе доброе утро, милая.

Интересно, подумала она, помнит ли дед сейчас, кто она?

— Хочешь прогуляться? — спросила она.

— С удовольствием.

Алекса протянула старику руку. Она знала, что Огастус мог сидеть в своем кресле часами, вставая лишь, чтобы пообедать или поужинать, несмотря на то, что врач настоятельно рекомендовал ему двигаться.

— Пойдем, — позвала она, и Огастус, взяв внучку за руку, поднялся.

Они вместе шагнули вниз с единственной ступеньки, что вела с веранды в сад, и пошли по каменной дорожке к розам.

— Какое чудесное утро, — произнес старик, и Алекса была с ним полностью согласна: полуденная жара еще не вступила в свои права, воздух был свежим, и аромат роз ощущался еще отчетливей.

— Помнишь, как Джейден гнался за тобой по этой дорожке? — усмехнулся внезапно Огастус. — А ты споткнулась и упала в розовый куст — ох и плакала.

Алекса улыбнулась: так, значит, дед сейчас помнит все.

— Это было на Пасху, — подсказала она. — Джейдена тогда отправили спать без десерта.

— А на десерт был его любимый персиковый пирог.

— Да у него что ни десерт, то любимый.

— Верно.

— Ты помнишь, кто такой Хит Терстон?

Алекса решила не тянуть с важным вопросом, впрочем, как и всегда. Она славилась своей прямотой и в переговорах предпочитала не ходить вокруг да около. В первый раз, когда она завела этот разговор с дедом, ее подход сыграл с ней злую шутку. Они беседовали в кабинете, и официальная обстановка настроила Огастуса на воинственный лад. Он ничего не рассказал тогда, и с тех пор Алекса задавала ему одни и те же вопросы каждый день, стараясь поймать что-то новое. Это было скучным и нелегким занятием, но только Алекса могла вот так допрашивать деда, никому другому он бы этого не позволил.

— Не уверен, — ответил Огастус.

— То есть имя тебе ни о чем не говорит?

— Абсолютно.

Алексу чрезвычайно расстраивал тот факт, что дед помнил мельчайшие детали из повседневной жизни, вплоть до того, какой десерт подавали на Пасху много лет назад, но не мог сказать ни слова о том, как он поставил свою подпись на документе, передающем миллионы долларов в руки чужого человека.

— А как насчет Синтии Терстон? — не унималась она. — О ней-то ты слышал?

— Нет. Это кто, твоя школьная подружка?

— Постой-ка. — Алекса вытащила из кармана телефон. — Вот она, посмотри.

Она хотела найти фотографию женщины онлайн, но, бросив взгляд на строку поиска, где все еще красовался предыдущий запрос о компании Джексона, покраснела.

— Знаешь, давай просто погуляем.

Дед с любопытством посмотрел на нее:

— Что это сегодня с вами, юная леди?

— Ничего, просто устала вчера.

— По тебе не скажешь. Ты буквально сияешь. Такой счастливой я тебя еще не видел.

— Правда?

— Разве я буду лгать?

Алекса подумала, что вот в этом она как раз не уверена: иначе отчего Огастус молчит о сделке? Вслух же она сказала:

— Вчера я была на вечеринке у бассейна, там было жарко. Наверное, просто перегрелась на солнце.

— Как бы то ни было, мне нравятся эти перемены. Вот попомни мое слово, ты на выпускном будешь лучшей ученицей, и весь мир ляжет у твоих ног.

Они поравнялись с каменной чашей фонтана, и Огастус присел на скамейку.

— Дедушка, я уже адвокат в крупной компании в Майами.

— Да, конечно. Как они обращаются с тобой?

Алекса присела рядом и взяла деда за руку, поражаясь тому, как этот старик с плохим зрением и провалами в памяти умеет зрить в корень.

— Все хорошо, не переживай. Я просто немного устала, вот и все.

— Твоя фамилия Латтимор, нас так просто не утомить.

Что ж, в этом он был прав: Огастус работал даже после того, как отпраздновал девяностолетие, и передал бразды правления ранчо сыну, только когда память начала его подводить по-настоящему.

— А как у тебя на личном фронте? — продолжал он, и Алекса с теплотой подумала о том, что дед — единственный в семье по-настоящему беспокоится о ней, остальные уверены в ее успешности во всех сферах жизни.

— У меня все отлично, — заверила она, — и потом, я здесь для того, чтобы получить кое-какие ответы от тебя, а не наоборот.

— Прости, что не смог тебе помочь, Барбара, просто не понимаю, к чему вся эта суматоха.

Все, поняла Алекса, дедушка снова ушел в свой мир — сейчас он обращался не к ней, своей внучке, а к ее матери Барбаре.

— Обожаю проводить время с тобой, — ответила Алекса, целуя Огастуса в щеку.

По дорожке уже шла бабушка.

— Вот ты где, Огастус, пора принимать лекарство.

Алекса помогла деду подняться, и Хейзел проводила супруга обратно в дом. Глядя им вслед, девушка ощутила вдруг невероятную усталость: предстоящий день казался долгим, бесконечным, словно простирающаяся вокруг земля ранчо. Частный детектив, нанятый специально для выяснения подробностей дела, еще не явился, а без его информации Алексе было попросту нечего делать.

Внезапно звякнул телефон — на него пришло сообщение. Номер был записан как «Джексон Стром — не отвечай с первого же звонка». Алекса усмехнулась: по-видимому, она вчера малость потеряла голову, когда они с Джексоном обменивались номерами на крыльце. Читая короткое сообщение, она никак не могла вникнуть в смысл — ей казалось, что в нескольких словах кроется какой-то намек. «Ты должна дать мне реванш», — красовалось на дисплее.

Глава 5

Джексон отложил телефон, прочитав сообщение от Алексы: «У тебя был шанс на реванш, но ты проиграл. И потом, с тебя должок — вкусный обед без всяких ребрышек». Что ж, подумал он, игра началась. Ночью он почти не спал, пытаясь