Наука страсти нежной - Татьяна Гармаш-Роффе

Роберт молча тронул машину. Вот и все. Он возвращается к могилке… Что ж, я сама напросилась. Только я, кажется, вовсе не…

Наверное, я подсознательно надеялась, что он сжалится надо мной и… Не знаю, что должно следовать за этим «и». Отпустит? Но это невозможно, он доходчиво объяснил. Но тогда на что я надеялась, прося его убить меня прямо сейчас?! На какую милость? На какую помощь???

К тому же пистолет он закопал в яме. И что же, теперь он будет меня душить?!

Боже, вот уж действительно идиотка!

Я было открыла рот, чтобы сказать (да, как полная дура, сама понимаю), – мол, не надо, я передумала, я не хочу умирать! Как вдруг обратила внимание, что мы едем не обратно в лес, а, наоборот, в сторону шоссе.

На этот раз я сочла за лучшее промолчать. Возможно, он собирается убить меня в другом месте? Хотя практичнее с точки зрения эргономики – экономии сил, иначе говоря… – практичнее было бы вернуться к уже выкопанной яме. Раскопать взрыхленную землю ничего не стоит… И раз он поехал не назад, а вперед…

Надежда вдруг обняла меня своими теплыми крылами, пригрела у себя на груди.

Мы вывернули на шоссе и отправились куда-то в ночь.

Навигатор показывал карту, но Роберт не проложил по нему путь. Мы просто ехали по шоссе, а он время от времени смотрел на названия населенных пунктов. Мне они ни о чем не говорили, эти названия, и я не понимала, в каком направлении мы движемся, – хотя почему-то казалось, что на юго-восток от Москвы.

Вопросов я не задавала, счастливая уж тем, что мы не двинулись к могилке.

Наконец, по ведомым лишь ему причинам, Роберт взял курс на населенный пункт под оригинальным названием Егоровка.

Было еще темно, однако ночь, если верить часам, уже трепетала на исходе. В ноябре темнеет рано, светает поздно, но семь после полуночи – это все-таки утро.

Мы въехали в населенный пункт Егоровка. То ли маленький городок, то ли большое село… Скорее, первое, поскольку мы проехали несколько тихих улиц и оказались в центре. Небольшая площадь, на которой в современном здании расположилась администрация города. Посреди площади фонтан – он, конечно, не работал: не сезон. Справа от административного здания краеведческий музей, рядом с ним заведение общепита под непритязательным названием «Центральное кафе». Слева ЗАГС, дальше городская библиотека.

На улице, пересекавшей административную площадь, – сердце города, со всей очевидностью, – расцвели коммерческие заведения. Парикмахерская, бар, «Пятерочка» аж в двух экземплярах по обеим сторонам улицы. Среди них затесались почта и «Сбербанк».

– Пошли перекусим, – произнес Роберт. – Время завтрака.

Как ни странно, «Центральное кафе» оказалось уже открыто. Роберт поставил машину на стоянку, мы вошли. Посетителей в этот ранний час еще не было, и нас, первых клиентов, жизнерадостно приветствовал худосочный мужичонка со светлой редкой бороденкой, зато в черном фартуке и черной же шапочке, смахивающей на докторскую. Нынче у поваров мода такая пошла, я знаю, видела однажды такие костюмчики по телику, в передаче, где соревновались крутые «шефы».

– Желаете позавтракать? Яичница с беконом, омлет с грибами, сэндвич с ветчиной, лосось с авокадо? – Он, как истинный джентльмен, будто не замечал бомжеватого вида Роберта.

Надо же, какой сервис в этой глуши, удивилась я. Не зря он такой прикид надел! Впрочем, в глуши я не бывала лет пятнадцать, со школьного еще возраста, когда с родителями ездила на дачи – нашу и к их друзьям, – а страна ведь движется к коммерческому прогрессу семимильными шагами. Все, что может принести деньги (предпринимателям, функционерам и прочим разновидностям поклонников бабла), – все это у нас расцветает буйно, быстро и активно. И как следствие, прогрессирует мастерство и профессионализм деятелей сферы обслуживания: продавцов и консультантов, поваров и метрдотелей, парикмахеров и косметологов, тренеров по фитнесу и так далее, и тому подобное. Что радует, конечно.

Не сговариваясь, мы с Робертом заказали яичницу с беконом. Завтракали мы – как и ехали последний час – в полном молчании. Я зареклась задавать вопросы, чтобы снова не услышать, что я «идиотка». Мелкие реплики типа «хочешь кофе?» – не в счет.

Я чувствовала, что он принял какое-то решение, и оно напрямую касалось меня – моей безопасности, а то и моей жизни… – но решила быть тише воды, ниже травы…

Повар больше не появлялся, теперь нас обслуживала официантка, полная девица с круглым сонным лицом. Излишне короткая юбка открывала толстые ляжки, завязки фартука некрасиво врезались в складочки жира на боках, – все, что можно было сделать, чтобы ухудшить о себе впечатление, девушка сделала. А почему – загадка. Может, у нее зеркала дома нет? Или ресторанный прогресс не дошел. Разве что в виде бейджика на груди: «Нина».

Мы закончили завтрак, Нина унесла тарелки, принесла Роберту кофе и горячий шоколад мне.

Я гадала: что дальше?

– В твоей сумке найдется блокнот? – вдруг спросил Роберт.

– Откуда? Я все в телефоне записываю.

Он подумал немножко.

– Посмотри напротив, – указал он. – Почту видишь?

– Ну.

– Ты закончила завтракать?

– Да… – Я сделала последний глоток горячего шоколада. – И куда теперь?

– Туда, – махнул он рукой в сторону почты. – Девушка, рассчитайте нас.

Подошла официантка, Роберт достал из кармана своего ватника мой кошелек и протянул ей деньги. Я не удержалась от брезгливой гримасы. Мне не было жалко денег – нет, но противно, что мужчина попользовался ими без моего разрешения.

Впрочем, это был не мужчина. Это был бандит. Который по не слишком внятным причинам не стал меня убивать. Однако получил плату за мое убийство…

На почте Роберт купил блок писчей бумаги и конверт.

– Садись, пиши прощальное письмо родителям.

Я не поняла, что он имеет в виду, и посмотрела на него с удивлением.

– Как будто я собралась покончить с собой?

– Да нет же, – с досадой произнес он. – Я раньше думал, что интеллигентные люди – все умные. Сам-то я парень простой, даже институт не закончил. А у тебя небось и диплом есть, а?

– Конечно, – пожала я плечами.

– А почему ты тогда такая дура?

– Хватит обзываться! – возмутилась я.

Теперь, когда мы находились не в черном сыром лесу возле вырытой могилы, я стала посмелее.

– Да не обзываюсь я, – в сердцах воскликнул он. – Ты реально ничего не сечешь! Есть люди, которые на лету схватывают, а тебе надо все объяснять по пять раз!

– Это потому, Роберт, – холодно произнесла я, чеканя слова и глядя ему прямо в глаза, – что мы живем в разных мирах. И твой я действительно не секу. Потому что в моем не убивают. Не берут деньги за смерть. Не копают могилы по ночам в чаще леса. И не платят по счетам чужими деньгами.

– Да они уже не твои! – взорвался он. – Тебя нет! Я тебя убил!

– Потише, – поморщилась я. – На тебя оборачиваются. Так что мне написать родителям? Какова твоя гениальная мысль? – Я ехидно усмехнулась.

Он помолчал, стараясь справиться с яростью.

– Твои родители, полагаю, начнут волноваться, – совершенно спокойно, даже доброжелательно произнес наконец он, и я оценила его умение владеть собой. – И обратятся в полицию с просьбой объявить тебя в розыск. Как ты понимаешь, нам это не нужно. Поэтому убеди их, что ты куда-то уехала на неопределенное время.

– С учетом сложившихся обстоятельств это правильная мысль, – кивнула я. – И ты знаешь, тебе невероятно повезло: я как раз пару дней тому назад с ними крупно поссорилась. Заявила, что мне надоела их опека, что я хочу жить самостоятельно так, как считаю нужным. Я потому и вернулась, собственно, в московскую квартиру. Не то бы поехала в наш загородный дом. И ничего бы не случилось со мной…

– Не плачь, – тихо произнес он, неожиданно деликатно дотронувшись до моей руки. – Главное, ты жива. Мы что-нибудь придумаем, эй, слышишь? Только не плачь…

– А разве я плачу? – повернула я к нему лицо. – С чего ты взял?

– Показалось, – кивнул он и утер двумя согнутыми пальцами две мои нечаянные слезинки. – Давай, пиши письмо. Как только я тебя устрою, вернусь в Москву за оставшимся гонораром, заодно и письмо в ящик брошу.

Я не ответила и принялась писать.

Едва мы закончили на почте, как Роберт потащил меня в парикмахерскую.

– Скажи им, чтоб покрасили тебя в блондинку!

– Зачем? – неприятно удивилась я.

Будучи шатенкой – натуральной и вполне яркой, – я вовсе не хотела перекрашиваться в блондинку, как все идиотки.

– Чтобы тебя не узнали, балда! – пихнул меня в бок спаситель. – Все-таки ты удручающе бестолкова. Если тебя в розыск родители – или кто еще, не знаю, – объявят! И опишут твою внешность!

– Ты только что заставил меня написать им письмо. Они ему поверят, не сомневайся, у нас и впрямь плохие отношения. Поэтому ни в какой розыск они подавать не будут.