Пик - Роланд Смит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глаза у него такие же голубые, как у мамы. Папа кивнул и улыбнулся. Я же был настолько ошарашен его появлением, что забыл кивнуть и улыбнуться в ответ.
— Всем встать, — провозгласил судебный распорядитель, напугав меня и одновременно приведя в чувство.
Один из моих адвокатов — женщина — улыбнулась до ушей и резко развернула меня лицом к судейскому креслу. Я думал, она скажет: «В галстуке ты выглядишь отлично...»
На деле же она сказала вот что:
— Не сметь открывать рта, пока я не скажу. Говорить только по команде. Изображать глубокое раскаяние.
Ясно: главный из двух адвокатов — она. Кажется, ее зовут Трейси.
Вошел судья — суровый на вид мужчина, седой, коротко стриженный. Сел в кресло и заставил нас постоять несколько секунд, затем кивнул судебному распорядителю.
— Всем сесть, — немного дрожащим голосом объявил судебный распорядитель.
Мама была права: судья явно намеревался съесть меня с маслицем и сплюнуть не без удовольствия. Он надел очки, полистал какие-то бумаги и принялся оглашать обвинения.
— Противозаконное проникновение на объект, находящийся в частной собственности, вандализм, создание угрозы безопасности...
И так далее, и тому подобное. Казалось, он никогда не закончит.
Дойдя до последнего обвинения в списке, судья сдвинул очки на кончик носа и поверх оправы посмотрел прямо на меня.
— Признаете ли вы себя виновным, молодой человек? Трейси ткнула меня в бок — мол, вставай, — и шепнула мне на ухо «правильный» ответ. Я не ожидал услышать то, что услышал, и удивленно посмотрел на нее. Трейси с той же неизменной пластиковой улыбкой повторила свои слова. Я сделал глубокий вдох.
— Нет, не признаю, — сказал я.
— Ка-а-а-акая неожиданность! Стесняюсь даже спросить, по каким именно пунктам. Неужто по всем? — словно не веря своим ушам, немного усмехнувшись, поинтересовался судья.
— Именно так, ваша честь, — ответила Трейси, ни на миг не меняясь в лице.
— Шутить изволите, коллега? У обвинения тут целая видеозапись, как сей юноша лезет на Вулворт-билдинг. При снятии его с парапета присутствовали двадцать три полицейских офицера, они все дали показания. Ваш клиент сам подписал протокол допроса, где ясно изложены все факты.
— Мой клиент сделал это под давлением обстоятельств, — сказала Трейси. — Он был на грани нервного и физического истощения, кроме того, он был травмирован, практически обморожен.
— Ради бога, что вы несете?! Этот молодчик воспользовался абсолютно всеми доступными в системе послаблениями, включая отсрочку сегодняшнего заседания. К делу! Что это вы вознамерились тут провернуть?
— Мы намерены требовать полноценного рассмотрения в суде, — ответила Трейси.
Лицо судьи налилось кровью, а глаза вылезли из орбит. В ярости он кинул взгляд на обвинителей.
— Эй, вы двое! Вы понимаете, о чем речь? Обвинители, ошарашенные не меньше судьи, отчаянно закачали головами.
— Может быть, ваша честь, нам с вами и защите есть смысл поговорить с глазу на глаз, — опасливо предложил один из обвинителей.
— Еще какой смысл! — радостно согласилась Трейси.
— Размечтались! — фыркнул судья. — Всех вас четверых запихнуть в мой крошечный офис? Даже думать забудьте! Тут никого лишнего нет, кроме...
Судья перевел взгляд на Патрисию и Паулу.
— Так, — сказал он, затем обратился к охраннику, который сопровождал меня в лифте: — Уважаемый, не могли бы вы сопроводить этих двух юных леди до ближайшего киоска мороженого и подождать там?
— А что с задержанным? — спросил охранник.
— Полагаю, он составит нам компанию. Судья обратился к близнецам:
— Девочки, какое вы любите мороженое?
— Шоколадное, — сказала Паула.
— Ванильное, — сказала Патрисия.
— Думаю, этот заказ мы можем исполнить.
— Пик, а тебе какое принести? — спросила Паула.
— У них точно есть клубничное, — сказала Патрисия (клубничное — мое любимое); у нее только что выпали передние резцы, поэтому получилось «квубнишное».
— Не, пасиба, — сказал я. — Я только что съел целую миску на завтрак!
— Неправда! — сказали они хором, хихикая. Охранник вывел их из зала.
Судья дождался, пока дверь закроется до конца, затем обратился к секретарю суда:
— Дальнейшее не записываем.
Секретарь отключила диктофон и убрала руки с клавиатуры.
— Итак, теперь мы можем говорить не стесняясь, — продолжил судья, со значением посматривая на Трейси. — Вы, коллега, знаете не хуже меня, что мы ни за какие коврижки не хотим, чтобы дело Пика дошло до суда. Газеты и так уже устроили из этого балаган. А два дня назад погиб мальчишка. Я уверен: ни вы, ни Пик, ни его родители не хотите, чтобы повторилось что-то подобное.
— Разумеется нет, — сказала Трейси. — Но при этом я не вижу ни малейшей причины отправлять моего клиента за решетку на том единственном основании, что газетам, видите ли, было угодно устроить, как вы совершенно верно выразились, балаган. И кстати, если уж на то пошло, ни полиция, ни мэрия не могут похвастаться, что вели себя безупречно. Уж им-то вся эта история точно не сделала чести.
Судья внимательно посмотрел на нее, затем повернулся к обвинителям:
— Коллега, как мне кажется, права. Что думаете? Старшая из обвинителей встала:
— До начала настоящего заседания мы предложили обвиняемому сделку —два года плюс скидка в шесть месяцев за хорошее поведение. Срок в полтора года — не такой плохой вариант, учитывая тяжесть предъявленных обвинений.
Еще какой, но только если не ты сам сидишь, подумал я. Но и в самом деле полтора года лучше трех. Трейси тем временем взяла со стола листок бумаги.
— За последние пять лет в городе Нью-Йорк за лазание по небоскребам были арестованы пятнадцать совершеннолетних. Из пятнадцати приговоров самый большой срок лишения свободы составил полгода, а кое-кто из этих горе-скалолазов не провел за решеткой ни дня. — Трейси перевела взгляд на обвинителя. — На процессе мы разнесем ваше смехотворное обвинение в пух и прах. Мы требуем передачи дела в суд.
Обвинитель состроил такую мину, словно хотел показать Трейси язык.
Кажется, в водоворот меня затягивать перестало. Но я еще не был уверен.
— И что же вы предлагаете?
