И ангелов полет - Майкл Коннелли

По тонким губам Гарвуда скользнула слабая улыбка.

— Нет, я ни на кого не злюсь. Шефа можно понять.

— И ваши люди готовы сотрудничать с нами?

Хотя и не сразу, Гарвуд все же кивнул:

— Конечно. Мы заинтересованы в том, чтобы ты побыстрее снял с нас все подозрения.

— Вы так им и скажете?

— Так и скажу.

— Мы будем вам признательны, капитан. Скажите, кто из ваших людей мог это сделать?

Гарвуд улыбнулся уже по-настоящему. Увидев его желтые от никотина зубы, Босх порадовался, что бросил курить.

— Ты умный парень, Гарри. Я помню.

Больше он ничего не сказал.

— Спасибо, капитан. Но у вас есть ответ на мой вопрос?

Гарвуд подошел к двери, однако, прежде чем выйти, посмотрел сначала на Райдер и Эдгара, потом перевел взгляд на Босха.

— Ни один из моих парней не делал этого, детективы. Даю гарантию. Вы зря потратите время, если станете копать под них.

— Спасибо за совет, — отозвался Босх.

Гарвуд вышел из операторской и закрыл за собой дверь.

— Ну и ну, — пробормотала Райдер. — Прямо-таки Борис Карлофф или что-то в этом роде. Он что, появляется только ночью?

Босх усмехнулся и кивнул:

— Да, в нем это есть. Итак, что вы думаете?

— Думаю, начинать придется с нуля, — проговорила Райдер. — Этих ребят голыми руками не возьмешь.

— А как ты хотела? Их не перепляшешь. В общем, я тебе так скажу, Киз, мы влипли. Все эти разговоры насчет синей расы… Как же, держи карман шире.

Босх шагнул к двери.

— Пойдемте и посмотрим все на месте, — сказал он, прекращая дискуссию. Конечно, опасения Эдгара имели под собой основания, но в данный момент они только отвлекали от дела. — Может, появятся какие идеи. Все равно Ирвинг нас в покое не оставит.

Глава 5

Толпа детективов на вершине холма заметно поубавилась. Гарвуд и несколько его подчиненных уже шли через площадь к своим машинам. Проводив их взглядом, Босх повернулся и увидел у вагона Ирвинга. Заместитель шефа полиции разговаривал с Частином и тремя детективами. Босх не знал их, но предположил, что все трое из ОВР. Ирвинг был заметно возбужден, однако говорил тихо, так что Босх ничего не слышал. Чем именно объяснялось присутствие людей из ОВР, он не знал, знал только, что ничего хорошего это не предвещало.

Чуть в стороне от Ирвинга и группы Частина держался Фрэнки Шихан. Похоже, он собирался, но все никак не решался уйти. Босх кивнул бывшему напарнику.

— Теперь я понял, что ты имел в виду, — сказал он.

— Да, Гарри, вчера ты ел медведя, сегодня медведь ест тебя.

— Верно. Уезжаешь?

— Ага, капитан сказал, что нам тут нечего делать.

Босх подошел ближе.

— Есть чем поделиться? — тихо спросил он.

Шихан пристально посмотрел на вагончик, словно только теперь задумался о том, кто же мог убить двух лежащих в нем людей.

— Ничего особенного. На первый взгляд и так все ясно, а что именно, ты и без меня знаешь. С другой стороны, тебе ведь все равно придется отрабатывать все версии, да?

— Ты прав. Можешь предложить, с кого начать?

— Ага, с меня. — Он широко улыбнулся. — Уж очень сильно он мне не нравился. Знаешь, что я сейчас собираюсь сделать? Найду магазинчик и куплю бутылку самого лучшего ирландского виски. Устрою себе небольшой праздник, Иеронимус. Потому что Говард Элайас был еще тот сучара.

Босх кивнул. Копы редко употребляли это слово. Они часто его слышали, но не пользовались им. Обычно его приберегали для самых крайних случаев, и когда произносили, это означало одно: человек перешел все границы, не уважает служителей закона, а следовательно, правила и порядки всего общества. Так называли, например, тех, кто убивал полицейского. И частенько адвокатов защиты. Имя Говарда Элайаса тоже значилось в списке последних. Точнее, оно стояло в самом верху.

Шихан махнул рукой и зашагал через площадь. Натягивая резиновые перчатки, Босх повернулся к вагону. Криминалисты уже закончили работу с отпечатками, и внутри горел свет. Одного из них, мужчину по фамилии Хоффман, Босх узнал. Хоффман работал с практиканткой, о которой ходили самые разные слухи. Это была симпатичная азиатка с внушительным бюстом. Как-то Босх услышал разговор двух детективов, обсуждавших ее достоинства и ставивших под сомнение их подлинность.

— Гэри, войти можно? — спросил он, просовывая голову в дверь.

Хоффман, искавший что-то в ящичке для инструментов, кивнул:

— Можно. Мы уже сворачиваемся. Дело твое?

— Теперь мое. Чем порадуешь?

Босх поднялся в вагон. Райдер и Эдгар последовали за ним. Увидев деревянные сиденья, установленные по обе стороны от прохода, Босх вспомнил, какими жесткими они казались ему в детстве.

— Боюсь, что ничем. Чистая работа.

Босх кивнул и, сделав несколько шагов, остановился перед первым телом. Со стороны могло показаться, что он изучает музейную скульптуру. Каталина Перес уже не была для него человеком, и Босх изучал детали, анализировал впечатления. Взгляд его отметил и пятно крови, и оставленную пулей дырку в футболке. Выстрел действительно оказался смертельным. Размышляя об этом, Босх представил убийцу, стоящего на ступеньках в двенадцати футах от жертвы.

— Надо же так попасть, да?

Это была та самая практикантка. Босх посмотрел на нее и кивнул. Он подумал о том же: стрелявший явно имел опыт в обращении с оружием.

— Мы, кажется, не знакомы. Привет, я Салли Тэм.

Они обменялись рукопожатием, не снимая перчаток. Он назвал себя.

— О, — сказала Салли, — а я о вас уже слышала. Дело с вареными яйцами, да?

— Нам всего лишь повезло.

Босх чувствовал, что славы ему перепало больше, чем он того заслужил. Причиной такой популярности стала репортер из «Таймс», написавшая статью, в которой способности и достижения Босха оказались преувеличены до такой степени, что он выглядел неким дальним родственником Шерлока Холмса.

Ткнув пальцем за спину Тэм, Босх сказал, что ему надо посмотреть на второе тело. Девушка посторонилась, и он протиснулся мимо, с трудом избежав контакта с ее выпуклостями. Салли уже знакомилась с Райдер и Эдгаром. Босх опустился на корточки перед телом Говарда Элайаса.

— Не передвигали? — спросил он у Хоффмана, стоявшего у ног убитого, рядом со своим чемоданчиком.

— Совсем немного. Переворачивали, когда проверяли карманы, но потом вернули в исходное положение. Хочешь посмотреть — на сиденье у тебя за спиной несколько снимков. Их сделали люди коронера еще до нашего приезда.

Босх повернулся и увидел фотографии. Хоффман был прав. Тело находилось в том же положении, что и тогда, когда его только обнаружили.

Он повернул голову убитого, чтобы изучить раны. Все выглядело так, как описал Гарвуд. Входное отверстие на затылке было контактной раной. Даже запекшаяся на волосах кровь не помешала увидеть пороховые ожоги. А вот рана на лице была чистая, хотя это совсем не означало отсутствия крови — ее-то как раз хватало. Отсутствовали ожоги на коже. Эта пуля была выпущена с некоторого расстояния.

Босх поднял руку убитого и повернул ладонью вверх, чтобы рассмотреть входное отверстие. Рука двигалась легко. Трупное окоченение еще не наступило — свою роль сыграл теплый ночной воздух. Следы ожога на ладони тоже отсутствовали. Босх произвел несложный подсчет. Получалось, что оружие в момент выстрела находилось на расстоянии по меньшей мере трех или четырех футов от руки. Если Элайас в последний момент вытянул руку, то оно увеличивалось еще на три фута.

Тем временем Райдер и Эдгар у него за спиной перешли ко второму телу.

— С шести-семи футов, через руку, и все равно попал между глаз. Парень отличный стрелок. Не забудьте об этом, когда будем его брать.

Никто не ответил. Босх надеялся, что в его замечании напарники услышат не только уверенность в поимке убийцы, но и предупреждение. Он уже опускал руку жертвы, когда заметил на запястье длинную царапину. Появилась она, похоже, когда с убитого снимали часы. Босх присмотрелся повнимательнее. Крови не было. Только чистый белый порез, отчетливо видный на темной коже. При этом достаточно глубокий.

Он задумался.

Стреляли только в голову, но не в сердце. Вытекшая из ран на голове кровь свидетельствовала о том, что сердце работало еще несколько секунд после того, как Элайас упал. Логика подсказывала, что убийца снял часы сразу после выстрелов — задерживаться у трупов ему было ни к чему. И тем не менее кровь в царапине отсутствовала. Объяснение могло быть только одно: часы сняли уже после остановки сердца.

От размышлений его отвлек Хоффман.

— Что думаешь о свинцовой клизме? — спросил он.

Босх выпрямился и осторожно, стараясь не наступить на пролившуюся кровь, обошел вокруг тела. Снова присел. Посмотрел на третью рану. На брюках расплылось темное пятно, которое, однако, не мешало рассмотреть дырку в ткани и отчетливый ожоговый след в том месте, где пуля вошла в задний проход Говарда Элайаса. Ствол, по-видимому, прижали к телу и выстрелили наверняка. Практического смысла в таком выстреле не было, его нельзя было назвать контрольным, но он выдавал эмоциональное состояние убийцы, его отношение к жертве. Злоба и ненависть. Столь сильные чувства плохо сочетались с холодным расчетом и твердостью, проявившимися в первых выстрелах. И еще Босх подумал, что капитан Гарвуд неверно определил их последовательность. Другое дело, сделал он это намеренно или нет.