Кика - женщина с изюминкой. Любовные успехи и неудачи разведенной журналистки - Кика Салви

Находясь на этой вражеской территории, где повсюду царило плохо скрываемое лицемерие, я нуждалась в союзниках. Я не стала и пробовать заводить с кем-нибудь дружбу, потому что представляла заранее, чего мне будет стоить одна лишь попытка очаровать этих олимпийских богов. Это было бы то же самое, что попросить их избить меня. Но там были и более приятные люди (главное, менее злые), к чьей помощи я и собиралась прибегнуть: наши творческие личности.

Больше всех мне нравился Алешандру Феррейра, главный дизайнер. Еще до того, как я устроилась в «VIP», я видела его раза два. Уже тогда он показался мне настоящим красавцем. Наряду с непобедимым Ником и Беницио дель Торо он вполне мог стать частью галереи мужчин моей мечты, мира моих фантазий. Раз или два мы пытались флиртовать, но очень скоро после нашего знакомства он влюбился в самую красивую женщину в издательстве, и мы так и остались друзьями. Я бы негодовала, если бы он предпочел мне какую-нибудь тупицу, уродину или шлюшку, но проиграть самой Марии Рите было для меня даже честью. Вернее, для меня было честью состязаться с ней.

Стать его подругой было одновременно и приятно (обрести интересную компанию, ободрение и возможность общаться с очень тонким и оригинальным человеком), и выгодно в моем положении. Он ясно давал понять, что для душевного общения не нуждается в суперзвездах нашей редакции. С этого времени все без исключения начали сближение со мной, в котором я так нуждалась, когда только пришла на новую работу. Иногда полная предсказуемость людей становится устрашающей.

Единственный, кто, казалось, не чувствовал ко мне неприязни с самого начала, был Эртон Сэлигмэн. Он тоже мне понравился, и я даже питала на его счет некие романтические иллюзии, пока не узнала, что он женат (ну, или чуть-чуть дольше, если быть честной).

Дни вроде текли спокойно, я все больше сближалась с коллективом. После недолгого сосуществования все увидели, что я далеко не простушка, и что куда забавнее общаться со мной, чем не замечать моего существования. Меня приняла и вся команда, и Алейшу, которая теперь была моей подругой.

В очень короткий срок раздел «С Кикой на диване», в котором я отвечала на вопросы о сексе и взаимоотношениях мужчин и женщин, приобрел популярность. С потоком писем приходила также масса стихов, записок, пикантных приглашений на ужин и предложений поучаствовать в теле-шоу. Меньше чем за год я поучаствовала в десятке различных прославленных бразильских передач, среди которых – шоу Адриана Галиштеу, Баби, Моники Эванс, Гибы У. И это – помимо приглашений, которые я не приняла, считая себя слишком порядочной для таких шоу (возможно, я заразилась вирусом гениальности и манией величия). И все это только благодаря моим завиральным теориям о сексе и любви. Но что было самым забавным (и впечатляющим), так это безграничное доверие, которое мне оказывали читатели в том, что касалось обеих этих сфер. Достаточно было напечатать что-то (а печаталось это на страницах престижного журнала), как оно уже становилось истиной, хотя на деле являлось лишь моим частным мнением.

Начав так скромно и без каких-либо претензий, я вскоре сделалась авторитетом, я получала приглашения на радиопрограммы, давала интервью журналам, сайтам для мужчин и участвовала в чатах (причем, мне все время названивали домой из UOL[8] ).

В один из тех дней, когда кажется, что ни одна приятная новость не может развеять скуки, я получила электронное письмо от одного читателя, которое меня заставило прыгать от радости. Не потому, что в нем было нечто феноменальное, и не потому, что оно было предельно оригинальным, а потому, что оно пришло от парня, с которым я флиртовала в кукольном театре (да, того красивого парня с теплым взглядом и широкими плечами, из-за которого я провертела головой весь спектакль). Он был постоянным читателем «VIP», и увидев мою фотографию в журнале, узнал женщину, которая стреляла глазками в детском театре.

«Да, да, да, – ответила я ему, – это я!» Последовала непродолжительная переписка по Интернету, после чего мы перешли на телефонные разговоры. Его голос был таким же приятным, как и лицо. Он оказался достаточно образованным и слишком серьезным (без тени сарказма, остроты и высокомерия, к которым я уже так привыкла с начала работы в «VIP»), но был милый и очень естественный. Мы назначили встречу.

Он заехал за мной домой, и я предложила ему подняться. Я не стала ходить вокруг да около. Беседа была приятной, от него исходил настолько потрясающий запах, что я просто не могла скрыть желания зарыться в его волосы – желание, которое стало еще очевиднее после двух бокалов вина (не такого дешевого, как во время «встречи» Мадлен с Ником).

Как Фабиано был красив! Словно киноактер! Он был невысок, но это было неважно: в тот период я особенно остро чувствовала свою беззащитность и хотела иметь уверенность, что мужчина защитит меня, уж если не эмоционально, так хотя бы физически.

Я прервала разговоры парня удушающим и голодным поцелуем, и тут же все началось, прямо на диване моей гостиной. И все было бы отлично, если бы не полное отсутствие оргазмов, прикрываемое только что приобретенной способностью имитировать их. Такой итог явился полным разочарованием, особенно после стольких месяцев воздержания. С моим мужем это всегда получалось так просто, но почему с этим красавцем, который так старался доставить мне удовольствие, вообще ничего не получилось? Чтобы не выказать и тени неблагодарности и недовольства (в конце концов, он-то старался и был внимателен ко мне), я притворилась. Не знаю уж, насколько убедительно, но я сделала это (правда, скрепя сердце, поскольку это противоречило всем моим феминистским принципам и вообще – моей честности). Мы закончили вечер лежа в обнимку под единственной вещью, еще напоминающей о моей прошлой шикарной жизни – пуховым одеялом.

Когда он ушел, я разрыдалась, съежившись на кровати в своей холодной комнате, еще более холодной без его тела рядом. Не из-за того, что он ушел, и не потому, что сказал «я тебе позвоню» (а это для меня было секретным кодом, означавшим: «я больше не вернусь»), а из-за ощущения, что предала мужа, а главное – что у меня не было оргазма и что я притворилась, будто все великолепно, когда на самом деле имела место лишь мучительная серия ласк с кем-то посторонним. Пусть красивым и образованным посторонним, от которого исходил умопомрачительный аромат. И который открыл новую фазу моей жизни: отчаяние. Я решила, что буду трахаться, пока не достигну наслаждения, с кем бы то ни было. Я не могла поверить, что, сделавшись нищей, одинокой, немодной и циничной, я стала еще и фригидной.

Отчаяние

Дела на работе улучшались прямо на глазах. Коллеги (жаль, что не могу сказать «сразу») приняли меня в свои ряды, оба шефа, Марку Антониу и Аран, вроде бы восхищались моей работой, и Айлин была со мной ангелом во плоти.

В это время уволилась Марии Беатриш Суареш, пишущая под псевдонимом София К. (в журнале она вела колонку про секс, параллельную моей). В срочном порядке кинулись искать нового работника на эту должность. Марку Антониу тут же предложил мою кандидатуру и пообещал, что я смогу подписываться псевдонимом Бии, если так мне будет удобнее проникнуть в созданный ею эротический мир. Я согласилась, но очень скоро почувствовала отсутствие всякого вдохновения. Тогда я решила, что буду просто рассказывать истории, не такие фантастические, как у моей предшественницы (в моих рассказах никто бы не стал трахаться, положив ноги на стол), и более элегантные.

Когда мне совершенно нечем было заняться в Сан-Паулу, я с детьми проводила выходные в Кампинасе, в доме родителей. Не то чтобы я получала у них больше эмоций, чем находясь дома у телевизора (хотя и возможно), просто у меня были свои причины. Я приезжала не для себя: нескольких минут сосуществования с семьей было достаточно, чтобы я поссорилась с отцом или пришла в крайнее раздражение от вечных причитаний матери («Дочка, какая невыносимая жара сегодня! Дочка, как у меня от нее болит голова! Дочка, как трудно выносить эти мании твоего отца! Дочка, я совсем не спала сегодня ночью!» И тому подобное. В ряде случаев, и правда, было бы лучше остаться дома и поддаться гипнозу телевизора, чем пытаться улучшить наши отношения и играть роль хорошей дочери. Но именно совесть «хорошей дочери», которая всю жизнь должна была подстраиваться под желания других, не позволяла мне отдаться безделью и одиночеству и напоминала о ценности семьи.

Там я была хорошей дочкой, у которой хорошая работа и две замечательные дочки, которых я привезла хорошо провести выходные у замечательных бабули с дедулей. Здесь стояла сельская умеренная (ну, и хорошая , конечно) жара, была хорошая мамина еда ихорошие папины шутки. Если повезет, я встречала того или иного старого друга, но только если очень повезет, потому что в большинстве случаев я встречала самых нудных или интеллектуально обделенных субъектов. Иногда начинало казаться, что люди даже с небольшим чувством юмора испарились, исчезли с лица земли. Мне оставалось только благодарить Бога за то, что я была такая красивая, умная, что у меня есть возможность развиваться и работать, и была возможность так удачно выйти замуж за такого хорошего человека и родить детей (и за то, что родились такие прекрасные и светлые создания, как Алиса и София – дочери, от которых я никогда не устану и никогда не пожалею, что произвела их на свет).