Смерть под старой ивой - Николай Иванович Леонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вот так прямо и сказали? – решил уточнить сыщик.
– Так прямо и сказали, – подтвердила Татьяна Никитична. – И еще разные матерщинные слова…
– А вы их хорошо разглядели? – напористо спросил сыщик.
– Это кого же? – не поняла старушка.
– Всех, – уточнил сыщик Лежаков. – И в первую очередь того, кого волокли, били и угрожали застрелить.
– Ну, так вроде он и был, – с некоторым сомнением произнесла Татьяна Никитична.
– Он – это кто?
– Ну, который сегодня утром под ивой… которого убили. У которого ты по карманам шарил… Я-то сегодня его видела. Точно, он, хоть и мертвый. А тогда-то он был живой.
– А вы не ошибаетесь? Я это говорю не к тому, что не верю вам. А просто – вы шли, а было темно…
– Это вокруг было темно, – возразила старушка. – А в том доме еще как светло. Говорю же тебе – фонари. Я-то хоть и старая, а из ума еще не выжила. Так что ты, сынок, не сомневайся.
– Ну, хорошо, – в раздумье произнес сыщик. – Значит – он… Ну, а те, кто его тащил волоком и бил, – этих-то вы тоже разглядели?
– А то как же! – уверила сыщика старушка. – Разглядела. Один, значит, постарше, а другой – помоложе. Тот, что постарше, ниже ростом и толще, а который молодой – выше и совсем не толстый. Вот…
– А раньше-то вы их видели? – спросил оперуполномоченный.
– Это кого же?
– Ну, тех, которые волокли и били.
– А вот этого не скажу, – в раздумье проговорила Татьяна Никитична. – Может, видела, а может, наоборот, и не видела. Кто его знает…
– А Вороновых, я говорю об отце и сыне, вы разве никогда раньше не видели?
– А можно сказать, что толком и не видела. Кто они мне, чтобы с ними целоваться? Так, издалека…
– Но все-таки – может, это были именно они?
– Вот опять же – не скажу. Может, они, а может, и нет. А только вот что я скажу: кому же быть, как не им? Ведь дом-то ихний. Кто бы чужой стал хозяйничать в их доме, да еще так, чтобы бить кого-то другого, да еще и матерщинничать? Стало быть, они. Вороновы эти.
– Так… Ну а больше вы его – того, которого они били, не видели?
– А больше и не видела. Да ты сам рассуди – когда бы мне его было еще видеть? То, о чем я тебе толкую, было позавчера, а вчера мои гуси вернулись домой сами, так что даже из дома никуда не выходила, а сегодня утром он уже был мертвый. Некогда мне было его видеть во второй раз – вот оно как получается.
– Ну а насчет того, что отец и сын Вороновы… ну, эти двое… угрожали его убить, вы точно слышали?
Старушке, кажется, начинал уже надоедать этот разговор. Она энергично поерзала на табурете и встала.
– Говорю то, что слышала, – сказала она и поджала губы. – А чего не слышала, того и не говорю.
Сыщик тоже встал. Кажется, разговор с Татьяной Никитичной и вправду подходил к концу. Оставалось лишь выполнить формальности – записать бабкины показания в протокол допроса, дать ей прочитать и расписаться, где надо. Что Семен Лежаков и сделал в два счета и распрощался с бабулей.
5
Участковый уже был на месте. Его силуэт маячил на фоне все еще догорающего летнего заката. Услышав шаги, он шевельнулся.
– А я уж думал, ты пропал навсегда, – проворчал он.
– Узнал что-нибудь существенное? – поинтересовался опер.
– Ничего, – вздохнул участковый. – Ну, народ! Ну, люди! Для них же стараешься, а они… А ты что-то добыл?
– Может, и добыл, – ответил сыщик, садясь рядом с участковым на бревно.
– Ну, так не томи душу, выкладывай!
И сыщик рассказал участковому все, что узнал от Татьяны Никитичны. Он старался говорить лишь факты, без выводов. Выводы предстояло сделать потом, когда факты будут изложены.
– А эта твоя бабуля, случаем, не сочиняет? – спросил участковый, когда оперуполномоченный умолк. – Бабули – они бывают всякие. Иногда такие фантазерки, что… – Участковый не договорил и выжидающе уставился на сыщика.
– Похоже, не сочиняет, – сказал сыщик. – Да и для чего ей сочинять? Главное – все таятся, а она вдруг ударилась в сочинительство. Как-то нелогично…
– Значит, били и даже угрожали застрелить, – не сразу сказал участковый. – А буквально через день того, кому угрожали, находят мертвым. Правда, не застреленным, а с пробитой головой, но это не так и существенно. Важно другое. Вот она – угроза, а вот она – смерть. Это что же получается? А получается причинно-следственная связь. Такие вот дела… Ну и что нам теперь делать?
– По-хорошему, надо было бы допросить все это семейство, – сказал сыщик. – И послушать, что Вороновы скажут. А уже потом делать выводы. Но…
– Дальше можешь не продолжать, – тоскливо произнес участковый. – Попрут нас эти хозяева жизни как пить дать. Еще и нажалуются – вот, мол, причинили им беспокойство. А если даже и не попрут, то ведь все равно ничего не скажут. Ведь то, что видела и слышала твоя бабуля, – это же улика против них. Хоть и косвенная, но улика.
– Здесь важнее другое, – сказал сыщик. – Получается, что убитый общался с этими самыми Вороновыми. Значит, он их знал. А может, и вовсе прибыл именно к ним из Сибири… Но зачем?
– Может, их что-то связывает? – предположил участковый. – Какие-то общие дела… я не знаю.
– Что может связывать депутата, мэра и бродягу? – хмыкнул оперуполномоченный.
– Откуда мне знать? – пожал плечами участковый. – Но ведь они же дрались, не так ли? Значит, был конфликт. А конфликты на ровном месте не возникают.
– Может быть, и так, – согласился сыщик. – Но ничего толком мы не узнаем, пока не допросим это веселое семейство.
– А мы его – не допросим… – продолжил участковый, помолчал и вдруг воскликнул: – Слушай, а может, хотя бы попытаемся допросить, а?! Выследим, когда Вороновы будут на даче, явимся и скажем: так, мол, и так, есть у нас серьезная информация, которая может бросить тень на ваш безупречный портрет. Так что будьте добры, ответьте на пару вопросиков… Не для протокола, дескать, а в целях выяснения истины.
– Ты что же, где-нибудь видел или слышал, чтобы мэр выступал свидетелем? – с иронией спросил
