Щит и меч. Книга вторая - Вадим Кожевников

Но кроме будущего политического капитала баронесса усердно и деловито заботилась о своей материальной обеспеченности в настоящем. И в этом ей оказывал максимальное, хотя и не бескорыстное, содействие имперский советник доктор Иоахим фон Клюге.

Уже в пожилом возрасте граф фон Клюге женился на знаменитой девице-пилоте, прельстившись не столько славой "воздушной валькирии рейха", сколько мощными рельефами ее фигуры. Девица эта, став женой имперского советника, быстро, с помощью своих нацистских поклонников, состряпала против мужа судебное обвинение в безнравственности и, разведясь на этом основании, отторгла большую часть его имущества. Но, испытывая некоторую жалость к бывшему своему супругу, разоренному ею, она с помощью тех же самых нацистских друзей устроила его на должность партийного чиновника.

Должность эта не очень хорошо оплачивалась, зато открывала перспективы для обогащения весьма своеобразными способами. У советника хватило ума воспользоваться ими, хотя много ума для этого и не требовалось.

Советник так излагал баронессе суть своей "работы":

— Наша задача — обеспечить продовольствием население оккупированных территорий в таком объеме, чтобы не утратить чувства реальности.

Человечеством повелевают желудки, а не головы. Правильно организовать недостаток продовольствия — это больше, чем выигранное сражение. Целые армии полицейских не смогут подавить сопротивление столь успешно, как делает это голод, лишающий людей физических и моральных сил для сопротивления.

Армия-победительница способна грубыми, примитивными способами изъять лишь национальные сокровища побежденных государств. А ведь на руках у населения имеются огромные ценности, доступ к которым военными средствами исключен. И здесь может решать только экономический и финансовый гений нации- победительницы. Чтобы правильно, равномерно и справедливо распределить ограниченные запасы продовольствия между всеми слоями населения оккупированных стран, существует карточная система.

Ведают ею власти, выдвинутые из состава данной национальности. Но так как типографии, печатающие продуктовые карточки, находятся в нашем ведении, мы имеем возможность на законном основании заказать по таким карточкам значительное количество выделенного данной стране продовольствия и возвращать его населению уже посредством так называемого черного рынка. Таким образом, мы изымаем припрятанные людьми ценности, не применяя насильственных средств, на основе полной добровольности.

В некоторых промышленных районах Франции детская смертность возросла в четыре раза по сравнению с довоенным уровнем. Подобные же явления наблюдаются в Бельгии. Дети мрут от недостаточного питания. Поэтому цены на продукты на черном рынке баснословны.

Однако, когда несчастьем своего народа пользуются местные спекулянты, мы их беспощадно расстреливаем, чтобы обрести симпатии голодающего населения.

Разумеется, репрессиям подвергаются лишь уроженцы здешних мест, — снова повторил советник. И это было правдой.

Баронессе, например, советник за определенные проценты помогал сбывать на черном рынке все, что давало ее поместье, и одновременно добился для нее значительного снижения обязательных поставок на армию. Он так же помогал ей скупать различного рода художественные ценности, шутливо называя их "приданым". Эти его слова могли свидетельствовать о том, что если размеры приданого будут значительны, то советник сочтет для себя честью просить руки престарелой невесты.

Баронесса познакомила Вайса со своим предполагаемым женихом.

У коротконогого, тучного, плешивого советника были такие округлые щеки, что создавалось впечатление, будто он беспрестанно дует на горячее. Это был весельчак, жизнелюб, любитель фривольных разговоров.

Когда баронесса оставила мужчин вдвоем, советник попытался осторожно выяснить, в каких отношениях находится Вайс со своей спутницей, этой русской девицей, которой баронесса уделяет так много внимания.

Вайс коротко ответил, что он выполняет особо щепетильное задание высшего командования и успешность этого задания в известной мере зависит от баронессы.

Советник, почувствовав сдержанную холодность в словах Вайса, перевел разговор на другой предмет.

Посасывая большую черную сигару, которая служила лекарством, поскольку он страдал астмой. граф словоохотливо пустился в пространные рассуждения на общие темы.

— Завоевать страну — это только начало покорения. Для второй, решающей стадии необходима не храбрость, а доблесть государственно мыслящего ума.

Так, руководствуясь гением наших деловых кругов, мы, имперские чиновники, превратили французские, чехословацкие, бельгийские, голландские заводы не только в поставщиков вооружения для вермахта. Мы реконструировали их производственные мощности таким образом, что теперь каждый завод выпускает только определенные детали, отправляемые затем на сборку в Германию. Мы не оставили на месте оборудования, применявшегося ранее для выработки завершенной продукции, а разбросали его по всей Европе, специализируя предприятия на изготовлении только какой-либо одной детали, одной части механизма. И если эти предприятия окажутся отрезанными от Германии, их постигнет экономическая катастрофа.

Такое расчленение экономических комплексов равно тому, как если бы разобрать механизм вот этих моих отличных швейцарских часов, — он постучал ногтем по циферблату, — разложить детали в отдельные коробочки, подарить коробочки своим знакомым, а потом спрашивать у них, который теперь час.

Подобными же экономическими проделками некогда мы. юные кадеты.

занимались с девицами легкого поведения. Разрывали банкнот на части, и, чтобы собрать его. девица вынуждена была оказать внимание не одному, а всем, у кого оказались кусочки банкнота. Такой способ мы и применили для европейской экономики. — Усмехнувшись, советник добавил снисходительно:

— Я прибег к этому примеру, чтобы вы поняли сущность наших усилий. И, уверяю вас, все это больше держит в плену экономику Европы, чем присутствие там наших оккупационных частей.

Вайс сказал осторожно:

— Мне кажется, несмотря на всю вашу дальновидность, в ваших словах проскальзывает некоторая неуверенность.

Советник тут же парировал:

— А вы полагаете, мы, старшее поколение немцев. пренебрегаем печальным для нас опытом первой мировой войны? Ошибаетесь, милейший. Вы, молодежь, слишком самонадеянны и невосприимчивы к опыту истории. Для вас, например, концлагеря — лишь средство истребления низших рас, а более миллиона иностранных рабочих — только рабы для производства вооружения.

Для нас же, старшего поколения, это нечто больше.

— что же именно?— спросил Вайс.

Граф, опуская тугие веки на выпуклые глаза, откинулся на мягкую спинку кресла и медленно произнес сонным, равнодушным тоном:

— Для нас, политиков, это гарантийный человекофонд, который мы всегда можем пустить в оборот.

— Каким образом?

— В благоразумных условиях благоразумные немцы удержат неблагоразумных от истребления заложников. Только и всего.

— А почему. смею спросить, лично вас эта проблема так занимает?

Советник ответил с самодовольной улыбкой:

— А потому, что я являюсь доверенным лицом некоторых высокопоставленных особ империи и, находясь на территории генерал-губернаторства по поручению свыше, интересуюсь, кто из заключенных в концлагерях представляет собой ценность, за которую можно получить от заинтересованной стороны определенные материальные ценности. И полагаю, что вы, как сотрудник абвера, могли бы оказать мне кое-какие услуги в этом направлении. Ведь вы занимаетесь чем-то подобным, но в узких границах своих возможностей. Капитан фон Дитрих, к которому я позволил себе обратиться, аттестовал мне вас с лучшей стороны.

Вайс склонил голову и объявил о своей готовности помочь советнику всем, что в его силах.

— Мне приходится испытывать трудности с лагерной администрацией. Я вынужден выступать как представитель Красного Креста, чтобы расположить к себе некоторых заключенных, вызвать их на откровенность. Тем из них, кто представляет особую ценность, я пытаюсь обеспечить рацион, который продлил бы их существование. Но представители службы гестапо, следующие нашим догмам, слишком неуклонно и негибко, бесцеремонно умерщвляют доверившийся мне контингент. Мне думается, что такая поспешность объясняется просто заинтересованностью в тех скромных посылках, которые я, как щедрый ангел, вручаю отдельным заключенным.

Строго сказал Вайсу:

— Для вас, молодых людей, погромы и уничтожение евреев в Германии были только естественным выражением расовых инстинктов. А мы, экономисты, подходили к этому фактору с позиций не чувства, а разума. Рейх получил миллиарды золотых марок неарийской собственности, что превосходило займы, которые предоставляли нам США и Великобритания. — Хлопнув себя по толстому колену, советник заявил: — Вот, мой милый, что такое чистый разум в его абсолютном выражении!— Сказал ехидно: — Вы, молодежь, в концентрационных лагерях закаляете свою нервную систему, упражняясь в стрельбе по полутрупам, а мы, серьезные немцы, вынуждены копаться в этих полутрупах: надо же добывать рейху золото и валюту.