Ira (СИ) - "Narita"

— Там принесли ужин, — негромко произнес Кайто. — Вам нужно поесть.

— Хорошо, — Айрис покосилась на безучастную мать и разбудила брата. — Проснись, соня.

Тихо переговариваясь, они вышли из комнаты, оставив Сиона и Гуми наедине. Кайто опустился на колени рядом и взглянул на тело. Темные волосы обрамляли мучнистое лицо, на его фоне даже белое кимоно казалось сероватым. Выражение же его было маской скорбного спокойствия.

Некогда ловкие, сильные руки сейчас лежали вдоль тела, и Гуми периодически поглаживала его правую ладонь, смотря вперед пустым, бессмысленным взглядом. Кайто сглотнул горький ком в горле и закрыл глаза.

Рев мотора почти перекрывал вой полицейских сирен, но Кайто было плевать сколько раз он нарушил правила. На переднем сидении полулежал его лучший друг, истекающий кровью, и смотрел вперед затуманенным взглядом.

— Гаку! Не спать! Не вздумай закрывать глаза, слышишь?! Осталось немного!

— Кай…слушай.

— Не болтай, береги силы.

— Без разницы, — пробормотал Камуи и вытащил из нагрудного кармана пачку с сигаретами, но потом просто отбросил в сторону — она вся пропиталась кровью. — Сука…

— Эй…

— Не перебивай, — отрезал Гакупо и хрипло вздохнул, из уголка рта у него скатилась кровавая струйка. — Блять…

— Гакупо!

— Ёсида жив, Юма тоже в порядке. Вы втроем должны сделать все…чтобы защитить Гуми и детей.

— Гаку, хорош уже, ты…

— Кай, я реалист, вообще-то. У меня пробито легкое, и пуля в кишках. Мне конец.

— Ты выкарабкаешься! — Сион бросил на него полный ярости взгляд. — С каких пор ты сдаешься? Что будет с Мегуми, если ты…

— Вот я тебе и… — Камуи надсадно закашлялся, скривившись от боли. — Обещай мне, Кай. Защити Гуми. Ей будет сложнее всего.

В следующий миг авто вылетело на знакомую улицу, подрезав какой-то грузовик. Вжимая педаль газа до упора, Кайто направил машину к воротам поместья. Заскрипели шины, от ворот к ним бросились несколько охранников, вместе с доктором Ибуки.

— Гаку, мы на месте! Сейчас… — он запнулся, ощущая как горло сжимает невидимая петля. Камуи лежал, свесив голову на бок, и не дышал.

Со всех сторон послышались крики и ругань, но Сион ничего уже не слышал. В голове эхом отдавались последние слова Гакупо.

«Защитить Гуми».

— Мегуми-сан, — он осторожно коснулся её плеча. — Вам следует поесть.

Она никак не отреагировала, продолжая гладить холодную ладонь. Лишь после третьего обращения Гуми подняла голову, уставившись на Кайто непонимающим взглядом.

— Принесли ужин, — терпеливо повторил он. — Подкрепитесь, а я останусь с ним.

Вместо ответа Гуми лишь покачала головой и вновь вернулась к прерванному занятию. Бледное лицо не выражало ни слез, ни горечи утраты. Лишь полное оцепенение. И это пугало сильнее всего.

— Перед смертью, — Сион удивился, как легко ему далось это слово. — Гакупо просил меня позаботиться о вас, и я выполню его последнюю волю. Но только, если вы тоже проявите участие. Уверен, он не хотел, чтобы вы заморили себя голодом.

Кайто старался говорить вкрадчиво, вспомнив о давней практике работы с клиентами в свою бытность адвокатом. Однако и это не дало результата. Мегуми была все также нема и безучастна.

«Может попросить Мику?» — закралась отчаянная мысль, но тут дверь отворилась, и один из подчиненных доложил о приходе священника. Пора было читать последнюю молитву.

***

На прощании людей было еще больше. Главы дружественных кланов, коллеги из Криптона и вся большая семья, начиная от вакигасиры, заканчивая младшими лидерами. Ёсида едва держался на ногах, а под конец речи его и вовсе увели под руки — открылись раны.

Потом гроб, заполненный фиолетовыми ирисами — символ любви родителей Гакупо, погрузили в катафалк и отвезли в холодное здание крематория. Кайто, вымотанный устройством похорон, уступил место водителя Юме, а сам сел рядом с Гуми. Она была все также холодна и неприступна, а во время прощания не проронила ни слезинки.

Спустя два часа подготовки, белый гроб ввезли в зал для последнего слова. Рядом собрались лишь самые близкие. Мейко и Лука в черных платьях промакивали платками опухшие глаза, Куро в строгом костюме нервно кусал губы и часто моргал.

Айрис, все это время державшаяся достойно дочери самурая, плакала, цепляясь за Сузу, которая тоже тоненько всхлипывала. Рен прижимал к груди портрет в черной рамке, и лишь дрожащие руки выдавали его смятение. Тосиро нервно озирался, вертя в ладонях четки.

— Как ты? — прошептала Мику, ласково погладив мужа по закованной в лубок руке.

— Держусь, — коротко ответил он. В следующий миг в зал вошел человек в черном костюме и белых перчатках и предложил им взглянуть на покойного в последний раз.

Небольшое окошко в верхней части гроба открыли, где за стеклом, словно манекен на витрине, покоился Камуи Гакупо. Пятый глава клана Сакураги.

Они по очереди начали подходить к гробу, касались стекла и произносили последние слова. Когда настала очередь Кайто, он взглянул на умиротворенное лицо друга и прошептал:

— Не волнуйся, Гаку. Я сдержу обещание.

Последней была Мегуми. Она приподнялась на цыпочки, вглядываясь в лицо мужа. Тонкие пальцы скользнули по стеклу, и в зеленых глазах словно что-то дрогнуло.

В следующий миг маленький кулачек врезался в стекло, разбив его вдребезги.

— Мама! — Рен бросился к ней, но Кайто был быстрее.

— Мегуми-сан, что вы…

— Вытащите…вытащите его…вытащите, — бормотала она словно заведенная, сжимая в ладони стеклянное крошево.

Работники засуетились, торопясь закрыть гроб.

— Гуми-тян, — Мейко кинулась к ней, собираясь остановить кровь, но Мегуми отпрянула, глядя на всех горящими глазами. С пальцев левой руки стекала кровь, пачкая старинные четки.

— Мама? — Айрис шагнула к ней. — Идем, тебе нужно…

— Нет, — одними губами прошептала Гуми, смотря куда-то за спину дочери. — Не надо…

— Анэ-сама, — Юма бережно коснулся его плеча, но она вновь взвилась словно змея.

— Не трогайте меня, — хрипло пробормотала Мегуми и отошла в сторону.

Тем временем работники крематория уже затащили гроб в печь и закрыли огнеупорную дверь. Спустя пару минут перед ней установили переносной алтарь с курительницами, цветами и фотографией Гакупо. Священник вновь затянул заунывный мотив молитвы, но даже он не смог перекрыть утробное гудение печи.

***

Легкое шуршание песка и шум прибоя навевали воспоминания. Ночь, что она провела в старой рыбацкой лодке сразу же после смерти родителей, казалась Гуми самой страшной в её жизни. Но теперь она вспоминала её с благоговением. А все потому, что потом она встретила Гакупо. И влюбилась с первого взгляда.

Пронзительно кричали чайки, резкий морской бриз трепал забранные в пучок волосы и подол её черного кимоно. Гладкие стенки урны холодили пальцы, хотя всего пару часов назад они были теплыми.

Порезанная ладонь была наскоро перевязана носовым платком, кажется Мику, но Гуми это мало волновало. Боль от удара помогла ей немного прийти в себя, и сейчас в голове было ясно. Туман апатии и горя рассеялся, сменившись кристально чистой ненавистью.

Непослушными пальцами она открыла крышку урны и наклонила. Ветер мгновенно подхватил прах, превратив его в пепельное облако. Урна выпала из ослабевших пальцев, и Гуми рухнула на колени. Пальцы зарылись в мягкий песок, зубы выбивали мелкую дрожь. По традиции останки всех кумитё должны были храниться в семейной усыпальнице, но Мегуми не позволила. Гакупо не был Сакураги. Его первым домом стал приют, и здесь же он получил свою фамилию.

Камуи — сила бога. И кто же смог убить человека, обладающего ею?

Гуми подняла голову, смотря на беснующееся море. Она найдет того, кто подстроил ту засаду. И превратит его тело в прах. Хрипло вдохнув, она попыталась встать, но ноги внезапно стали ватными, Гуми упала на песок.

— Что? — в зеленых глазах мелькнул страх, и она попробовала снова, но не смогла даже сесть. Нижняя половина тела совершенно её не слушалась.