Детектив от Иоанна - Андрей Дышев

Аулис обернулся, посмотрел в конец салона — ему пришла мысль, что оба пилота одновременно вышли в туалет. Но проход был пуст, из-за края большой коробки выглядывала голова спящего полицейского… Нет, если бы пилоты вышли в туалет, Аулис обязательно увидел бы их. Должно быть, они где-то рядом с кабиной, в тамбуре или на бортовой кухне…

Аулис зашел за штору, поднял с пола бутылку и, немного нервничая, машинально свинтил крышку. Ветер усиливался с каждым его шагом. Футболка раздулась как пузырь. Аулис почувствовал, что ему трудно дышать. Он схватился за край переборки, на которой висело зеркало, и на мгновение увидел свое отражение. Вот это глазища! А волосы встали дыбом и шевелятся, как черви! А рот зачем раскрыл? Напуган, напуган-то как!

Он сделал еще шаг, машинально хватаясь за полки, гнезда для бутылок и хомуты для пожарных баллонов, как будто пол уходил из-под его ног и все вокруг переворачивалось вверх дном. От ощущения близкой, обнаженной, ничем не прикрытой высоты у Аулиса похолодело внутри и мигом вспотели ладони… Он едва не вскрикнул: из-за перегородки показалась рука. Скрюченные пальцы царапали металлический пол. Кто-то полз в его сторону, судорожными движениями хватаясь за воздух. Превозмогая себя, Аулис двинулся вперед… О господи! Из его груди вырвался сдавленный вопль. Похожий на Пеле командир самолета лежал на полу и корчился в агонии. А сколько крови! До Аулиса не сразу дошло, что на летчике красная рубашка не потому, что он надел ее вместо белой… Аулис ринулся к командиру, но словно на невидимое препятствие налетел. Ужас окатил его ледяной волной.

Дверь! Входная дверь была раскрыта настежь, и сквозь проем невообразимо отчетливо были видны медленно проплывающие облака и рваные лучи заходящего солнца, и мощным потоком, как вода сквозь пробоину, заливался пронзительный рев мотора… Аулиса откинуло назад. Животный страх высоты парализовал его волю, и до безумия захотелось намертво схватиться за раковину, привязать к ногам занавеску, сунуть голову в микроволновую печь и позволить ветру оторвать себя разве что только с фюзеляжем вместе.

— Дверь… — прохрипел командир, залипая щекой в луже крови. Его глаза стали белыми, лишенными зрачков, язык вывалился, как у коровы, подвешенной к крюку на скотобойне, и из носа пошли розовые пузыри.

Спокойствие! Надо закрыть дверь… Аулис чувствовал, как его всего трясет. Он приподнял ногу, выбирая место, куда ее поставить. Командир занимал весь узкий тамбур от двери до перегородки с зеркалом. Правая его нога лежала на порожке, и кончик ботинка свисал над бездной. Именно это показалось Аулису самым страшным, отчего где-то в паху наступила невесомость и низ живота онемел, будто был обложен кусками льда. Жирная и скользкая, как олифа, кровь разлилась, захватывая оставшееся свободное пространство на полу, и ступить было решительно некуда… Командир раскрыл рот, шевельнул языком, но сказать уже ничего не смог, лишь шлепнул ладонью по вязкой жиже и сжал в агонии кулак со склеенными кровью пальцами…

Аулис осторожно наступил ему на поясницу, перенес тяжесть тела вперед… Сейчас командир как дернет спиной, и Аулис ка-а-ак вылетит наружу… Но командир уже не шевелился, кожа ходила под его рубашкой, словно банановая шкурка на асфальте. Аулис, холодея от запредельных ощущений, потянулся к мощной ручке двери, схватился за нее, и тотчас дверь пошла на рычагах по широкой амплитуде, задела ногу командира, сорвала с нее ботинок, который тотчас был подхвачен ветром и снесен в открытый проем.

— М-м-м… — простонал Аулис, очень точно воспринимая ощущения, которые в этот момент испытывал командирский ботинок. Дверной проем словно притягивал его, нашептывал: «Подойди же, не бойся! Спрыгни вниз! Тебе будет хорошо!» Едва управляясь с этим соблазном, он навалился на дверь всем телом, загоняя ее в пазы. Потом надавил на ручку, провернул ее как стрелку курантов и почувствовал, что дверь встала на свое место мертво, влитую. И стало необыкновенно тихо, уютно и покойно. Стены, потолок, полки, откидные стульчики — все на своих местах, все неподвижно и по виду незыблемо. Правда, теперь особенно чувствовался запах крови, и у Аулиса тошнота подкатила к горлу. Он сделал шаг назад, стараясь не вляпаться, и тотчас почувствовал, как чья-то рука крепко сдавила ему шею.

Глава 4

Полет нормальный

— Стоять! Не шевелиться! Руки на стену!

Это был полицейский с боксерским носом. Он толкнул Аулиса на перегородку и оцарапал ему щеку пистолетной мушкой.

— Эй! Что вы делаете?! — вспылил Аулис. Он уже и без того натерпелся, совершая неплановый подвиг, и боль, которую доставил ему полицейский, посчитал незаслуженной.

— Молчать, бабирусса кастрированная!

Аулис подчинился, хотя не причислял себя к кастрированным бабируссам и даже не знал, кто это такие, оперся руками о перегородку и тотчас размазал ладонью кровяной мазок. Какая мерзость! Аулис растопырил пальцы, с отвращением глядя на выпачканную руку, и машинально, лишь бы скорее очиститься, вытер руку занавеской. И немедленно получил удар по почкам. Аулис взвыл от боли.

— Хочешь избавиться от улик?! Сейчас я сделаю из тебя циркового бабуина!

— От каких еще улик? Я только закрыл дверь!

— Молчать, сволочь!! Ноги шире!

Дурдом какой-то! Пиная ногами катающиеся по полу бутылки, в тамбур забежала Стюардесса, увидела лежащего в луже крови командира, схватилась за лицо и истошно закричала:

— Уби-и-или!! Уби-и-или!!

От этого крика у Аулиса все внутренности сжались и задрожали. Ему стало страшно. Девушка продемонстрировала, как на самом деле надо реагировать на данную ситуацию. Ей, как члену экипажа, было видней.

— Я хотел ему помочь! — говорил Аулис, стараясь поскорее оправдаться перед полицейским, чтобы избавиться от нелепых подозрений, пока те еще в зародышевом состоянии. — Он умирает!! Вы что, не видите?!

— Я все вижу, кусок кала!! Закрой рыло!

— Да как вы… — опешил от обиды Аулис. — Я гражданин России… Я буду… Я на вас…

— Я же сказал: кусок кала! — повторил полицейский, едва не касаясь толстыми губами тонкого и изящного носа Аулиса.

В тамбуре, словно тень, появился второй полицейский. В отличие от своего коллеги, этот напоминал болезненного интеллигента с садистскими наклонностями. Лицо его было спокойным, вдумчивым, источающим безусловную справедливость и решимость хирурга произвести радикальное иссечение драгоценного органа; очки с тонкими дужками съехали на середину носа, подслеповатые глаза смотрели поверх линз с нравственным осуждением и остреньким хищным аппетитом. В какой-то степени он походил на адвоката, с успехом защищающего на суде сексуального маньяка. Аулис подумал, что этот человек сейчас начнет его пытать и при этом будет улыбаться и говорить тихо и вежливо.

— Обыщи его! — приказал Боксер.

Интеллигентный полицейский принялся водить своими тонкими ладонями по спине и джинсам Аулиса. Прикосновения его были нежными, но Аулис корчился от щекотки. Стюардесса, негромко повизгивая и царапая лицо, ходила между пилотской кабиной и лежащим на полу командиром.

— Опио!! — взывала она. — Опио!! Где ты? Где ты, господи? Это конец! Это апокалипсис…

— Ты где таких слов нахватала, дура?! — прорычал Боксер и толкнул ногой неподвижно лежащего командира. — Лучше перевяжи его! И проверь сортир.

— Я туда сразу заглянул на всякий случай, — сказал интеллигентный полицейский.

— Черт!! А кто в таком случае управляет самолетом?!

— Опио! Его выкинули наружу!! — снова взвыла Стюардесса, заламывая худосочные руки над головой. — Это теракт! Это заговор против моего милого, дорогого Опио!

Боксер тяжело вздохнул и двинул тыльной стороной ладони Аулиса по затылку. Голова молодого человека ударилась о перегородку.

— Эй! — крикнул Аулис. — Полегче! Я здесь ни при чем!

— Наручники на него!! — приказал Боксер. — И прекратите кричать! Говорю только я!

Интеллигент, несмотря на свою кажущуюся тщедушность, с натренированной изощренностью вывернул Аулису руки и ловко защелкнул на них браслеты. Боксер поднял с пола бутылку минералки, откупорил ее и вылил воду себе на голову.

— Он умер… — прошептала Стюардесса. Она сидела на корточках перед телом командира и смотрела на его перекошенное, залитое кровью лицо, словно на разинутую крокодилью пасть. — От потери крови…

— Ты глупая мартышка! — крикнул Боксер, отталкивая Стюардессу, и прижал толстый палец к сонной артерии командира. — Гм… черт подери! Похоже, что он в самом деле отдал концы… — Выпрямился, кинул свирепый взгляд на пилотскую кабину, на пустые сиденья. — Не могу понять, кто будет управлять самолетом?

— Опио… Бедный мой Опио… Кругом одни предатели… — всхлипывала Стюардесса, щипая себя за щеки. Ее качало. Несколько раз она заваливалась, как вешалка, на зеркало и оставляла на нем мокрые отпечатки.