Огни св. Доминика - Евгений Замятин

БАЛТАСАР. Благодарю за честь, ваше преподобие… Но…

МУНЕБРАГА. И слышать не хочу! Идемте. (Берет Балтасара под руку; идут к двери направо.) Индейка, кормленная каштанами, – вы понимаете? Это не индейка, а трехлетний ребенок в масле, персик, облако… (В дверях.) Нет, нет. И слышать не хочу!

Занавес

Действие третье

Приемная де-Мунебраги. Окна с ярко рассвеченными витражами, много солнца. На устланном ковром возвышении в кресле – МУНЕБРАГА. Зала полна посетителей. Жужжание сдержанного говора. Отдельно – группа доминиканцев.

ПЕРВЫЙ ДОМИНИКАНЕЦ (восторженно). Это, я вам скажу, была охота! Он выскочил через окно в сад, мы загнали его в угол. Так что же бы вы думали: стал, проклятый, прыгать на стену, цепляться ногтями. Потом сел в углу, лицом в стену – и захныкал. Тут мы смело навалились кучей…

ВТОРОЙ ДОМИНИКАНЕЦ. Да, в эту ночь сеньор Иисус благословил наши сети, как некогда сети галилейских рыбаков…

Разговаривая, уходят. Остаются ФРА-ПЕДРО и ФРА-НУНЬО. ФРА-НУНЬО что-то шепчет на ухо ФРА-ПЕДРО.

ФРА-ПЕДРО (жадно). Где? Где?

ФРА-НУНЬО. Вот – рядом с дон-Балтасаром на диване. Вся в черном – видите?

ФРА-ПЕДро (отплевывается). Тьфу! Тьфу! Vade retro! Какая мерзостная красота! Точь-в-точь как тот суккуб, какой вчера ночью…

ФРА-НУНЬО. А вот попробуем, не удастся ли нам и суккуба обратить в орудие церкви. Того – Родриго – тоже привели: ждет внизу. Сейчас кончится прием – и тогда… Я просто умираю от нетерпенья: удастся – или не удастся?

В это время МУНЕБРАГА знаком подзывает к себе СЕКРЕТАРЯ инквизиции и что-то приказывает.

СЕКРЕТАРЬ (стоя на возвышении, громко). Его преподобие сегодня больше не принимает. Остальные – завтра.

Посетители начинают выходить. Снаружи, за дверью, какой-то шум, визгливый женский голос.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. А я вам говорю – пойду! А я говорю…

МУНЕБРАГА (морщась). Что там такое? Скажите, чтобы…

Вырвавшись от алгуасилов, вбегает высокая, растрепанная ЖЕНЩИНА и падает на колени перед МУНЕБРАГОЙ. Посетители задерживаются в дверях, с любопытством смотрят.

ЖЕНЩИНА. Ваше преподобие! Сеньор! Я не могу терпеть такого надругательства над верой! Я должна…

МУНЕБРАГА. Встаньте, дочь моя. В чем дело?

ЖЕНЩИНА (захлебываясь от негодования). Сеньор… Этот подлый Хуан, мой муж… Он подарил турецкую шаль соседке Марии. Это ей-то! Да у ней только и хорошего, что жирное вымя, а глупа, как…

МУНЕБРАГА. Но вымя – это не входит в круг наших задач, сеньора.

ЖЕНЩИНА (не слушая). Так я ему и сказала: глупа, как мул. А он на меня – с кулаками. Я схватила со стены медное распятие, размахнулась и хотела… Не помню: кажется – и хотела его благословить.

МУНЕБРАГА. Благословить? (Еле сдерживает смех.)

ЖЕНЩИНА. Да, кажется. А он, негодный, ударил кулаком, вышиб распятие – и потом всю меня… Вот видите – синяки: вот, вот… Он оскорбил меня – и святой крест…

МУНЕБРАГА. Вас, милая сеньора, как будто уж не так легко оскорбить. Но то, что он ударил изображение божественного Спасителя… Я прикажу арестовать его.

ЖЕНЩИНА. Да хранит вас матерь божия, сеньор! Вы заступник веры и слабых женщин… А уж с этой Марией – я с ней разделаюсь… я ей… (Что-то приговаривая, уходит.)

Сдержанный смех среди посетителей. МУНЕБРАГА сперва закрывает рот платком, затем смеется громко, роняет платок. Несколько посетителей бросаются поднимать.

ПЕРВЫЙ ГРАНД (у авансцены – Второму гранду). Турнир из-за платка – смотрите: сражаются де-Кастро, и Вега, и дон-Мендоса… целый букет севильских рыцарей…

ВТОРОЙ ГРАНД. Сеньор, я не пойму: как вы можете улыбаться?

ПЕРВЫЙ ГРАНД. Нет, отчего же? Это зрелище – прекрасно. Инквизиция – могущественна, могущество – красиво; преклонение пред красотой – прекрасно. Ergo…

ВТОРОЙ ГРАНД. Сеньор, в ваших словах есть вкус полыни…

Уходят вместе с остальными. СЕКРЕТАРЬ, ФРА-НУНЬО и ФРА-ПЕДРО – удаляются через другую дверь во внутренние покои Мунебраги. В приемной остаются МУНЕБРАГА и БАЛТАСАР с ИНЕСОЙ.

МУНЕБРАГА (подходит к Инесе). Итак, сеньора…

ИНЕСА (прерывающимся голосом). Дон-Балтасар говорил мне, что вы были так… так добры, что разрешили мне свидание с моим… с моим женихом… дон-Родриго…

МУНЕБРАГА. Прелестная сеньора! Если бы я не разрешил раньше, то, конечно, разрешил бы теперь – увидев вас. Какие ручки! Говорят, такие же были у мавританки Ахи Галианы, и такими же – она погубила душу рыцаря Нальвильоса…

ИНЕСА (смущенно). Вы… вы очень добры, отец мой.

МУНЕБРАГА (продолжает). Но вы, быть может, этими руками спасете дон-Родриго.

ИНЕСА (радостно). Спасу? Вы говорите – я… О, дон-Мунебрага, неужели… Дон-Мунебрага, это неправда, что говорят о вас – что вы жестоки… (Горячо.) Это неправда – я вижу!

МУНЕБРАГА. Сеньора, вы не допускаете мысли, что вы – лишь вы – заставили меня вдруг перемениться? Вот если бы вам также удалось и дон-Родриго сделать менее жестоким по отношению к нам!

Берет и гладит ее руку. Инеса закусывает губы, но сдерживается.

Так вот, сеньора. Вы должны убедить жениха покаяться – и тогда…

ИНЕСА. Что – что тогда?

МУНЕБРАГА. Первое – мы завтра же переведем его из Трианы в монастырь Святого Доминика: дон-Родриго там будет легче. А затем – посмотрим. Надеюсь, нам удастся сохранить его для вас. Разумеется, если он будет чистосердечно отвечать на все наши вопросы.

ИНЕСА. Я сделаю! Сеньор де-Мунебрага! Я все сделаю! Он покается! Дайте, дайте мне только увидеть его!

МУНЕБРАГА. Я ухожу, сеньора: сказать, чтобы его привели. Но помните, вы должны от него добиться… вы должны! (Уходит.)

ИНЕСА (Балтасару – возбужденно). Неужели – неужели все это правда? Я верю – и боюсь поверить. Я думала, что Мунебрага – …а он такой же, как все, как мы все – самый обыкновенный. Но зачем он так мои руки… Была одна минута – я чуть не схватилась за свой кинжал: ведь вы знаете – он всегда при мне…

БАЛТАСАР. Этим кинжалом вы прежде всего убили бы его, Рюи. Вы должны взять себя в руки и помнить, что сейчас от вас – только от вас – зависит, какова будет судьба Рюи.

ИНЕСА. Постойте – он сказал: в монастырь… но ведь… Это только сейчас пришло мне в голову… Ведь это же… понимаете? Если нельзя устроить побег отсюда, то из монастыря…

Балтасар молчит.

(Спохватившись, жестко.) Прошу прощенья. Я забыла, что говорю с тем, кто заключил Рюи в Триану. (Помолчав.) Но ведь это вы же устроили мне свидание с ним – и чтоб спасти его, вы… Нет, я вас не понимаю – и боюсь вас!

Балтасар молчит.

Берегитесь, дон-Балтасар! Не забудьте: во мне есть мавританская кровь. Недаром Мунебрага вспомнил Аху Галиану… Но, впрочем, нет: тут же не может быть, не может быть ничего такого… Ну скажите – что не может! Ну что же вы молчите?

БАЛТАСАР. Я могу сказать только одно: если вы убедите Рюи – он будет спасен.

ИНЕСА. Порукой в том ваше слово – слово честного рыцаря и графа Санта-Круса?

БАЛТАСАР (твердо). Да. (Горячо.) Если бы вы знали, чего бы только я не дал, чтобы он покаялся! Ведь я же брат ему! И ради его спасенья – я готов…

За дверью справа – голоса.

ИНЕСА (торопливо). Я вам верю.

БАЛТАСАР. Они… Я буду ждать внизу. (Уходит во внутренние покои.)

MYНЕБРАГА входит. За ним два служителя вводят РЮИ.

МУНЕБРАГА. Ну вот, сеньора: я отдаю этого упрямца в ваши нежные руки – и, вероятно, вы предпочтете остаться с ним вдвоем?

ИНЕСА. Да, если бы…

МУНЕБРАГА. Хотя по нашему уставу это и не разрешается, но для вас, сеньора… (Служителям.) Ступайте! (Инесе.) Когда вы кончите – вы постучите мне в ту дверь. Но торопитесь.

ИНЕСА и РЮИ – на диване. Инеса обняла Рюи и молча прижимает его голову к груди. Пауза.

ИНЕСА. Мой бедный, мой милый мальчик… Простите – что я так… но вы для меня сейчас – как мое единственное дитя – мое дитя! (Пауза.) Если б вы знали, как я все это время… я не спала, я целые ночи металась по комнате – и все об одном: ведь это я, я – вот этими руками! Я взяла там, в нише, эту книгу! И я должна…

РЮИ. Инеса, не надо… Я не могу говорить… Понимаете: после соломы и крыс – вдруг солнце – и вы здесь, со мною! Инеса, сделайте, чтоб я поверил: вдруг проснусь, вдруг все…

ИНЕСА. Мой бедный! Ну слушайте – вот сквозь шелк – вы слышите, как бьется мое сердце?

РЮИ (секунду слушает). Инеса! (Прижимается губами к тому месту, где слушал. Выпрямившись.) Инеса! Неужели это – последний раз?