Ваше благородие. Дилогия (СИ) - Северюхин Олег Васильевич

- Очень хорошее предложение, Марфа Никаноровна, - сказал доктор, - а я со своей стороны буду помогать в административных вопросах и по мере возможности окажу материальную поддержку.

Я был так растроган, что даже не мог сказать чего-то. Просто приложил левую руку к сердцу и склонил голову в знак признательности.

Моя благодарность была понята и принята, и мы чувствовали себя сообщниками в одном деле.

- Кстати, Иннокентий Петрович, - сказал я, - аспирин эффективен для лечения мигрени, но при болезнях желудка может вызывать воспаление и кровотечение. Аспирин разжижает кровь и помогает при атеросклерозе и тромбофлебите. Помогает и при подагре. Исследования ещё ведутся, но как говорится, доктора знают всё, чтобы не навредить больному.

- Откуда вы всё это знаете? – спросил доктор.

- Не знаю, - сказал я.

Лучше прикрываться отсутствием памяти, чем давать пророчества на будущее.

Перед выпиской я обошёл земскую больницу, удивился её простоте и содержанию в чистом состоянии. Больные в основном из простого народа, а в приёмном отделении всегда толпа больных, идущих с утра и до позднего вечера, и я представляю ту нагрузку, которая была у земских врачей. Часто бывает, что вовремя оказанная небольшая медицинская помощь предотвращает очень сложные заболевания в будущем.

- Когда ты писал эту книгу, - рассказывала мне потом жена моя Марфа Никаноровна, - я старалась тебе не мешать и не выспрашивать, что это ты так увлечённо пишешь. Если что нужно, то сам скажешь, а женское любопытство наоборот вызовет скрытность, да и просто помешает свободному изложению происходящих событий. Так что, я дождусь своего времени, когда ты предложишь прочитать свою книгу и даже прокомментировать все написанное.

Суженого моего принесли в тулупе мужики, которые нашли его лежащим на улице. Русский народ добросердный, может и на улицу выгнать, а может и погибающего спасти.

Посмотрели мы с Иннокентием Петровичем, а он и вовсе не живой. Замёрз. Весь синий, скрючился. Мужики развели руками и ушли. И за то им спасибо.

Я достала из кармана дамское круглое зеркальце и приложила его к носу. И вдруг на зеркале обнаружилась маленькая испарина. Живой! Тут и Иннокентий Петрович через трубку стал его слушать.

- Срочно раздеваем его и будем растирать спиртом, - приказал он.

Я стала его раздевать, а у него руки не разгибаются. Я сняла галстук, расстегнула рубашку и стала натирать грудь спиртом. Иннокентий Петрович взял столовую ложку разжал ему зубы и влил в рот немного спирта. И тут я почувствовала дыхание. Я сбегала к вешалке и принесла мои шерстяные рукавички, которыми стала растирать тело, чтобы не повредить кожу. Моя бабушка всегда растирала шерстью мои руки, когда я сильно мёрзла. Ещё она заставляла гладить свои волосы, чтобы замёрзшие руки быстрее согрелись.

Потихоньку мы сняли с него рубашку, полуботинки, носки, брюки и он остался в таких коротеньких трусиках, которые он потом называл плавками и в которых потом плавал в реке.

Напоить бы его горячим чаем, да он всё время находился в бессознательном состоянии.

В общине сестёр милосердия при Российском Обществе Красного Креста нам рассказывали, что в стародавние времена пораненного или замёрзшего воина сначала вели в баню, а потом в постель к нему клали ладную девку, которая своим телом согревала его и тем самым лечила. И человек, жизнь которого висела на волоске, быстро выздоравливал, а его физическое состояние определялось по силе эрекции. Я бы тоже легла с ним и вылечила своим телом, если бы вокруг никого не было. На дворе двадцатый век, мы люди современные, но меня бы никто не понял, а только осудил. Поэтому мы его завернули в тёплые одеяла и оставили в кабинете Иннокентия Петровича, не перенося в общую палату. Я осталась дежурить с ним, чтобы помочь в случае чего.

Как говорила мне потом Марфа Никаноровна, она кормила меня и напряжённо думала, что сегодня-завтра меня выпишут и куда я пойду? Без памяти, без одежды, без дома, без документов, без денег. За эти несколько дней она так привыкла ко мне, что уже называла меня своим и где она сможет найти такого другого человека, которого как будто знает целую вечность и может потерять навсегда, если не сделает что-то решительное. Почему она так решила? Она видела, как я спокойно обращаюсь с медицинскими терминами, названиями лекарств и методикой лечения. А когда Иннокентий Петрович с видом знатока рассказывал мне, как производится электрификация, то видела мою снисходительную улыбку как человека, который прекрасно понимает в электричестве и может прочитать лекцию по этому вопросу. Поэтому она и предложила свою помощь в устройстве меня на жительство у себя дома и была благодарна Иннокентию Петровичу за его участие. Она прекрасно понимала, что скажут соседи по поводу нахождения в её доме постороннего мужчины. Но, как говорится, на чужой роток не накинешь платок и что тут ни говори соседям, всё это будет щепками в разгорающийся костёр. Она надеялась, что я вспомню всё забытое, расправлю крылья, стану прекрасным лебедем, который умчит её своё царство-государство, где она будет царевной и помощницей во всём.

Глава 6

Интересно и складно пишет полковник Туманов, и сразу становится понятно, почему он так быстро продвинулся в науках и по военной службе. Он ничего мне не говорил, как он служил в Туркмении, но мне кажется, что простому офицеру не с руки заниматься изучением сопредельного языка без возможности общения с носителем его и постоянного совершенствования.

Примерно месяца через три после того, как мне пришлось написать расписку о секретном сотрудничестве с полковником Петровасом, штабс-капитан Туманов в конце присутственного времени достал из своего стола гранёный стакан, засургученную бутылку хлебного вина и порезанные на тарелочку хлеб и колбасу. Аккуратно сбив сургуч с горлышка и откупорив бутылку, он налил вино в стакан, подвинул его мне и сказал:

- Ну, давай, Христофор Иванович, пей до дна за своё будущее.

- Так нельзя же в присутствии водку пить, Ваше благородие, - запротестовал я, - меня же под арест отправят и лычки снимут.

- Не боись, - сказал Олег Васильевич, - я твой начальник и разрешаю тебе выпить.

Чувствую, что дело тут неладное. Мягко капитан стелет, да жёстко придётся спать. Не зря он про будущее заговорил. Вероятно, сократит меня и возьмёт другого, более расторопного и надёжного. Лучше сразу повиниться, как говорят, повинную голову и меч не сечёт.

- Ваше благородие, - говорю ему, - я уже три месяца хожу на секретный доклад к жандармскому полковнику Петровасу, докладываю ему о сохранении военной и государственной тайны, а от меня всё требуют рассказывать, кто и как ругает Его императорское величество и всё его семейство. Вот, теперь делайте со мной что хотите, - и я махом выпил весь стакан горькой, закусив кусочком колбаски. Пропадать так с музыкой.

- Садись, - коротко сказал Олег Васильевич. – Я давно по твоему поведению понял, что на тебя взвалили груз, который тебе тяжело и неприятно нести. Второе, ты никогда не бегал в канцелярию, всё нужное курьер приносил сам, а тут три раза и примерно в один и тот же день по числу и по названию, и приходил оттуда без бумаг и раскрасневшийся как от вранья. Погоди, тебе ещё вознаграждение будут давать в тридцать сребреников и расписку писать за то, что получил их.

- Да я никогда…, - вскочил я со стула.

- Сиди, - приказал мне Олег Васильевич. – Нужно всё сущее использовать в своих целях. Любую, направленную на тебя силу, нужно перехватить и использовать её как дополнение к своим усилиям. Усекаешь, к чему я это говорю?

- Никак нет, Ваше благородие, - отвечаю я, хотя было у меня внутреннее понимание того, что если на тебя напали с ножом, то нож этот нужно выхватить и им же поразить нападавшего. Или, как я читал в газете, объявился тут мастер японской борьбы джиу-джитсу, который за три рубля в месяц обещал научить справляться с любым противником, используя силу противника. – Слышал я, что я в японской борьбе принято использовать силу противника для победы над ним.