Школа Детективов - Жорж Байяр

Некоторые соглашались с ним; большинство же отмалчивалось. В умах у многих мнение родителей, которые были сердиты на Дюмарбров за то, что те — "чужаки", вторгшиеся в чужие владения, пересиливало все другие мотивы.

И он еще собирался. издавать здесь газету! — восклицал кое-кто, вспоминая попытку Гюстава Дюмарбра основать в кантоне еженедельник под названием "Мессаже дю Сантер". Попытка провалилась именно потому, что Дюмарбр не был своим. Старожилы сочли, что нечего постороннему, никому не известному человеку лезть в чужой монастырь со своим уставом…

В общем, все шло как нельзя хуже. Футбольная команда коллежа, которая до этого возглавляла таблицу в молодежном чемпионате Севера, проиграла один за другим сразу два легких матча. Бавер и Нибаль играть отказались, чтобы показать, что они не согласны с Робером, который защищает Люсьена. А отсутствие Лулу, который уже не имел права выступать за коллеж, окончательно дезорганизовало команду. Только Разэн, Патош и Жюстен Варже (по прозвищу Пигуй) оставались на стороне Робера

Местная газета очень скоро утратила интерес к делу Дюмарбра; полиция так и не нашла его сообщников.

Однажды Робер увидел на улице мадам Дюмарбр. Он растерялся, даже покраснел, не зная, как себя вести. Заметив его, бедная женщина поспешно отвела взгляд, как всегда, когда встречала кого-нибудь из друзей сына. Робер представил, что ей приходится выносить в лавках, когда она ходит за покупками. Пускай люди не говорят неприятные вещи в глаза: он видел перед собой их притворно сочувствующие взгляды, слышал лицемерно-любопытствующие вопросы— и понимал, что это куда страшней, чем прямые враждебные выпады. Робер был сердит на себя за то, что не подчинился первому порыву, не перешел улицу, чтобы выразить этой женщине, которой сейчас так тяжело, свою искреннюю симпатию, а заодно и спросить про Лулу.

Он был еще под впечатлением этой встречи, когда, вечером того же дня, встретился с Антуаном.

Старик, — сказал он ему, — пора что-то делать Нельзя же все это так оставить! Надо придумать какой-то способ, чтобы помочь мадам Дюмарбр.

На сей раз указательный палец Антуана тер нос особенно долго. Но ответ его был лаконичен:

Какой-нибудь способ?.. Согласен. Но… какой?

Это единственное, что можно сделать, — заявил Робер через несколько минут. — Как мы раньше об этом не подумали!

Не говоря уж о том, что Дюмарбры сейчас вряд ли купаются в деньгах…

И друзья направились к площади Тьер, убежденные, что визит к Дюмарбрам просто необходим. Нужно было показать Люсьену, что его друзья не остались равнодушны к его беде и, насколько возможно, пытаются ему помочь. Они пока смутно представляли себе, что это будет за помощь, но были уверены, что добрая воля подскажет им решение.

Площадь была почти пуста. Увидев это, Робер на минуту испытал облегчение… И тут же ему стало стыдно за себя. В конце концов то, что они с Антуаном задумали, не может считаться предосудительным, и никакое общественное мнение не помешает им слушаться собственной совести.

Как ты думаешь, тут просто входят… или нужно звонить? — спросил Антуан.

Металлические шторы на окнах лавки были опущены. Робер нажал на ручку двери; дверь открылась, внутри зазвенел колокольчик. Они очутились в пустом, темном помещении, тускло освещенном падающим из кухни светом. Потом зажглась лампочка под потолком, и в тот же момент колыхнулась занавеска на кухонной двери. На полках лежало несколько пакетов с конвертами, образцы афишной бумаги, огромный рулон оберточной бумаги и моток бечевки; покрывающий все вокруг толстый слой пыли говорил о том, что типография переживает тяжелые времена

Кажется, клиентов тут бывает немного, — вполголоса заметил Антуан.

У мадам Дюмарбр, наверно, и без того голова идет кругом, куда тут заниматься лавкой, — так же тихо ответил Робер.

Не говоря уж о том, что лавка напоминает ей времена, когда муж был дома..

Стеклянная дверь наконец открылась, и на пороге, старательно вытирая руки о голубой хлопчатобумажный фартук, появилась немного смущенная мадам Дюмарбр. На ее лице, еще молодом, Робер заметил глубокие тени: это были следы выплаканных слез.

Добрый вечер… господа! Чем могу служить?

Ребята переглянулись, словно говоря друг другу: "Начинай ты!" Потом Антуан решился:

В общем, мы… А Лулу дома? Мадам Дюмарбр колебалась.

Позвать его?.. Он в мастерской. Или, может, сами к нему пройдете?

Если мы вас не слишком побеспокоим, — отозвался Робер, — то, конечно, лучше мы сами.

О, разумеется. Я вас провожу. Сюда, пожалуйста! Антуан и Робер вошли в небольшую кухню, где еще стоял

запах чего-то печеного, и, удивленные, остановились на пороге: у ^адам Дюмарбр был гость.

Добрый вечер, мсье Брюнуа! — произнес Робер, который первым пришел в себя.

Добрый вечер, мсье! — эхом откликнулся Антуан. Толстый, очень аккуратно одетый человек повернулся к ним. Стул под ним жалобно заскрипел.

Кого я вижу! — улыбаясь, воскликнул он. — Какие милые мальчики! Держу пари, вы пришли подбодрить вашего приятеля… Что я вам говорил, мадам Дюмарбр? — не дожидаясь ответа, продолжал он. — Видите? Эти молодые люди не считают, что если у вашего мужа неприятности, то вы должны страдать из-за этого. Они по-прежнему дружат с вашим сыном, который этого вполне заслуживает. Он храбрый мальчик, и он выбьется в люди. Это я вам говорю, а уж я-то знаю!..

И он пустился в пространные рассуждения о том, как должен вести себя в подобной ситуации человек. Заключил он словами:

Люди у нас очень плохо информированы! Я веду свое маленькое расследование! Есть вещи, которые ускользнули от внимания полиции… Я пока не могу ничего сказать… и рассчитываю на вашу сдержанность… Но уверен, что я на верном пути. А пока, если вам потребуется моя помощь… без раздумий обращайтесь ко мне, мадам Дюмарбр. Я всегда к вашим услугам!

Робер почувствовал облегчение, как будто эти слова относились к нему лично. Значит, есть в городе человек — пуекай пока один, — который не считает, что за обвинение, выдвинутое против Гюстава Дюмарбра, должна расплачиваться его семья… Но что имел в виду Брюнуа, когда говорил про собственное расследование? Может, он считает, что Дюмарбр стал жертвой судебной ошибки?.. Робер пожалел, что Брюнуа, с его состоянием и авторитетом, занимает в городе слишком видное положение, — иначе он все-таки попытался бы поподробнее узнать его мнение по этому делу. Во всяком случае, человек этот, несмотря на свою расплыв-шуются фигуру, стал ему глубоко симпатичен. "Сколько же ему лет? — подумал Робер. — Волосы его основательно поседели… Сорок пять? Пятьдесят?.."

Веки Брюнуа выглядели тяжелыми, как у очень усталого человека Но умный, проницательный взгляд вступал в противоречие с выражением апатии, казалось, прочно застывшей на его одутловатом лице. "С ума сойти, как он напоминает своими манерами майора Шарена! — подумал Робер. — Брюнуа — по меньшей мере офицер в отставке. Видно, что он привык командовать. Во всяком случае, то, что он сделал, просто великолепно! Не побоялся прийти к Дюмарбрам, когда от них отвернулся весь город".

Простите, мсье, — сказал он, проходя мимо него.

Передайте Люсьену, пускай не отчаивается. Я убежден, что его отец скоро вернется домой.

Спасибо, мсье. Мы тоже очень на это надеемся.

Мадам Дюмарбр извинилась перед Брюнуа: она вынуждена оставить его одного, чтобы проводить Робера и Антуана в мастерскую.

Не беспокойтесь, мадам! — заявил Брюнуа. — Мне составит компанию этот милый ребенок.

Сюзанна Дюмарбр, младшая сестренка Люсьена, сидела, склонившись над школьной тетрадкой, сосала кончик ручки и морщила брови, поглощенная какой-то трудной задачей.

Выведя мальчиков во двор, мадам Дюмарбр повела их к одной из построек, в окнах которой желтел слабый свет. За соседским забором залаяла собака

— Он там… Я вас оставлю. Вы легко найдете дверь. Робер понял: из деликатности она не хочет мешать их встрече с Люсьеном. Они вошли в мастерскую, тускло освещенную одной-единственной лампочкой под зеленым абажуром, к которому был прикреплен козырек из пожелтевшей бумаги. В помещении стоял такой же горьковатый запах, как и в гараже Антуана; может быть, даже более едкий… Это был запах типографской краски.

Лулу появился из тени, которую отбрасывал козырек на лампе. Когда он вышел на свет, светлые спутанные волосы его заблестели. Привычным жестом он пригладил их. Увидев > друзей, он побледнел и замер с приоткрытым ртом. Может быть, он казался таким бледным в полутьме…

Добрый вечер, Лулу, — просто сказал Робер.

Добрый вечер, — повторил за ним Антуан.

Привет, ребята… — с видимым усилием ответил Люсьен. Последовала мучительная пауза. Робер решил прервать ее, дабы не усугублять неловкость, возникшую между ними. Лучше всего было перейти прямо к делу.