«Засланные казачки». Самозванцы из будущего - Герман Романов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но то сейчас вряд ли – местных казаков, что смогут припрятанное оружие в руки взять, едва полторы сотни наберется, от малолеток до стариков. Ну еще в двух поселках с полсотни тех, кто драться способен – слишком мало, чтобы смять три сотни закаленных в боях красноармейцев с пятью пулеметами.
Да и повода для выступления у казаков пока нет – Советская власть учла урок кровавого «вешенского восстания», что преподали ей в прошлом году донцы. Потому насильственного «расказачивания» решено было не проводить, как и растрелы, реквизиции не делать, а всех подозрительных, так же как и непримиримых врагов, увозить в Иркутск в губчека.
У Шубина в банде едва два десятка казаков, повязанных кровью, а потому пощады не ждущих. Мало их для серьезного нападения, но враг опытный и умелый. К тому же все на конях, да еще с заводными – как их поймаешь с одним только кавалерийским взводом. Стрелки батальона на подводах только и могут ездить, в седла мужиков лучше не садить – как собаки на заборе держаться будут, одни мучения.
А против них кто воюет?!
Казаки, что с детства на коне сидят, каждую тропинку в здешних горах и тайге знают. Да еще звери они лютые, прямо слово, недаром атамана уже «тункинским волком» называть стали!
Пахом неторопливо извлек из кармана штанов здоровенную «луковицу» часов, откинул крышку – стрелки застыли на двенадцати. Полночь, наступил новый день. И новые заботы…
Командир усмехнулся – куда без этого!
А глаза еще раз прочитали замысловатую вязь гравированных слов – «Ефрейтору Мариупольского гусарского полка Пахомию Ермолаеву за спасение офицера. Март 1915 г.».
И он вздохнул – как давно это было, будто вечность прошла. Но тут же вытравил из головы ненужные мысли, и улегся на широкую лавку, накрывшись длиннополой кавалерийской шинелью. Завтра ему предстоит отмахать двадцать верст пути, да еще проверить все бурятские зимники.
– Спать, – отдал он сам себе команду и закрыл глаза.
Глава третья. Александр Пасюк
– Да, подвел ты меня, Родя! – Пасюк покачал головой. – Видал атамана местного, того самого, урядник который? Это ему я книги вез, которые ты, бестолочь, потерял!
– Ну, ни фига себе ты наехал! Как бульдозер! – Родион аж задохнулся от обиды.
– Пожалел книжки в пакете, сами чуть не потерялись! Сейчас рассветет, пойдем искать… Ладно, – он осекся под хмурым взглядом Пасюка, – ладно! Сам потерял, сам и найду! Пакет все равно приметный, красный, не могло его полностью замести…
– Вот и я о том же! – Пасюк одобрительно закивал. – Обещал привезти книги, значит, хоть в лепешку разбейся, но слово сдержи!
– Ага! – поддакнул Родион. – За базар перед братвой отвечать надо!
– Ну что же ты за бестолочь такая! – Пасюк засопел, не предвещая этим ничего хорошего, а Родион машинально втянул голову в плечи, готовясь к буре.
– Казан проверяют по звону, казака – по слову! Мудрость казачья, разумеешь? А ты – базар, братва… Бестолочь, ей-богу! Наблатыкался, паря, ты в кабаке! Вон, лабаешь все ночи напролет! Нет у нас, казаков, базара! Ну, нет! Не братва мы, не гопота сыкливая, не шелупонь помоечная какая-нибудь, чтобы на блатном лаяться! Хотя, – Пасюк поморщился, – дерьма среди казаков теперь изрядно наберется! Такое порой слышишь, что русские народные маты кренделями покажутся… Не срами мамочку и папочку – интеллигентов в третьем поколении! В общем так, господин подхорунжий, еще раз услышу подобное – настучу по морде! Понял?!
– Понял, – уныло протянул Родион, но Пасюк никак не мог угомониться.
– И, вообще, опять ты хрень свою читаешь? Думаешь, я не видел, как в автобусе ты в журнал спрятал свою газетенку для озабоченных и всю дорогу пялился на девок?
– Откуда ты узнал?
– Оттуда! – Пасюк постучал себя в лоб. – Ты бы хоть журнал перевернул, а то с умным видом полдороги читал компьютерный журнал вверх ногами! Ты бы книжечки умные лучше по истории казачества вместо порнухи изучал бы! Тьфу!
Пасюк в сердцах сплюнул.
– Тебе что, на работе задниц голых не хватает?
– А на кой мне эта история казачества? – Родион пожал плечами. – Нет сейчас свободного времени, вот разберусь с делами маленько и почитаю…
– Дурак ты и есть! – Пасюк махнул на него рукой. – На баб голых время есть, а как ума понабраться – нет!
– А ты – слишком умный! – огрызнулся Родион.
– Да! Умный, в отличие от тебя я много читал и о казачестве, и об истории Гражданской войны! Вот и умным людям вез умные книги, а ты их проср… – он осекся, – потерял, в общем!
– Шибко тебе эта история пригодилась! – пробурчал Родион и, видя, что Пасюк закипает не на шутку, быстро перевел разговор в другое русло. – А зачем местным они, книги эти?
– Юрка, атаман тункинский, хочет с местными казаками музей в Тунке казачий открывать да библиотеку историческую потихоньку собрать!
– А музей-то зачем? – Родион хмыкнул. – Ты, думаешь, кто-нибудь из туристов в него пойдет? Сомневаюсь! На Аршан зачем едут? Водки на природе попить, да и только!
– При чем здесь туристы? – Пасюк пожал плечами. – Ты так ничего и не понял? Для местных это музей! Буряты слишком недовольны – притесняют их приезжие москали на родной земле! Вон, раньше, казаки как взяли бурят тункинских под свою руку, так и жили они веками, как сыр в масле катались, пока красноперые власть свою людоедскую не установили! Пора возрождать, – он хмыкнул, – «дружбу народов», а то передавят тут всех по одному, как клопов, пискнуть не успеют! А ежели буряты с казаками объединятся, то никто их с места не сдвинет! По крупице и начинают, вон как Юрка Ус…
– И чего им бояться? – Артемов недоуменно пожал плечами. – Кому они нужны в Тунке этой?
– Мировому империализму вкупе с врагами всех мастей, от чекистов до масонов! – Пасюк развел руками. – И никак иначе! Ты же слышал, как Сивоконь, иркутский атаман Союза казаков, брехал про наш реестр третьего дни в своей газетке, что в Управе валяется? Он все врагов ищет, как шавка блох! Только у собаки блохи настоящие водятся, а этот все ищет да ищет, двадцать лет, уж почитай! Особенно любит поносить на тех, кто от него и ушел из-за его же самодурства: вот, мол, я сразу разглядел в них врагов казачества, я все вижу, все… Словно комиссар с трибуны о вредителях и агентах МОССАДа, засланных на погибель казачества, на всех углах горланит…
– Да! В сортире нашел…
– То-то! – Пасюк хохотнул. – Правильное этой газетенке место и определили: и в… хм, самом процессе для облегчения поможет, и опосля сгодится!
– Вот-вот! – Родион закивал. – Читал я его писанину – помои изрядные! Не стесняется он в выражениях! Наш, Шохин, посолиднее, с портфелем ходит…
– Так и есть, в штиблетах и галстучке! – Пасюк, зевнув, почесал щеку. – Два сапога пара – один брешет как сивый мерин, второй, бывший замполит, штаны просиживает в администрациях! К ряженому казачеству добавилось табуреточное!
– А Юрка местный?
– Это мне он Юрка, а тебе – Юрий Васильевич! Они делом заняты! Они, вон, погоны офицерские поскидывали – казаки они рядовые все теперь, нечего скоморошьими звездами светить! Жены с ними заодно – не с голыми пупами и торчащими из-под джинсов труселями, а в парочках, костюмах женских казачьих ходят! И не только на люди, как мы, словно ролевики-хоббиты какие-нибудь… И детишки казачатами себя считают! Ладно, – он похлопал Родиона по плечу, – чего я как лошадиный барышник тебе их нахваливаю? Сам поглядишь, как доберемся до них! Накормят, напоят и спать уложат!
– Да! – протянул Родион, поскребя себя по подбородку. – Пожрать бы не мешало! А, Саныч?
– Пожрешь, не боись! – Пасюк почесал бороду. – Да помыться и побриться кой-кому, а то на тебя смотреть тошно!
– Чего так? – Родион потер глаза и скривил губы. – Сам-то поди не чище меня?
– Да я о другом толкую тебе, – Пасюк поморщился. – Твоя козлячья щетина проплешинами сияет, словно ты еще из пубертатного периода не вышел! Фу, срамота для казака! Или начисто брейся, или бороду отпускай, но не так: Тимати местного розлива!
– Станок одноразовый куплю и сразу побреюсь! – недовольно пробурчал Родион. – Не так же, как ты: отрастил бородищу! В попы, что ли, собрался?
– А хоть бы и в попы! – съязвил Пасюк. – А борода завсегда у казака должна быть! Или хотя бы усы! Хотя, – он отмахнулся, – казаки нынче не те: берут кого ни попадя прямо с улицы! А они не знают ничего, не ведают ни традиций, ни уклада жизни казачьей! Да и казачество воспринимают как работу, в лучшем случае! А казачеством жить надо, гореть за него! Некогда нам на глупости время тратить! Вон, в Тунке люди спиваются, в город уезжают! Видел, дома стоят заколоченные? Еще немного, и здесь гастарбайтеров больше, чем бурят, будет! Нужно за людей бороться! Самые главные наши враги – это мы сами: лень-матушка и надежда на батьку-атамана, который поведет за собой!
Родион слушал его внимательно, растянувшись на груде кизяка. Огонь в небольшом костре горел ярко, бросая красные отблески на стены. И ему думалось, что именно сейчас он начнет жить настоящей казачьей жизнью, выжив в поединке со смертью в суровом походе.
