Циклы и волны глобальной истории - В. Пантин

В другой своей работе «Динамика капитализма» Бродель подчеркивал значение синхронизации развития обществ с различной культурой и общественным строем на само возникновение и существование капитализма и европейской мир–экономики: «Короче, европейский мир–экономика в 1650 году являет собой соединение, в котором сосуществуют самые различные общества — от уже капиталистического в Голландии до крепостнических и рабовладельческих, стоящих на самой низшей ступени лестницы общественного прогресса. Эта одновременность, синхронность ставит уже, казалось бы, решенные проблемы. Действительно, само существование капитализма зависит от этого закономерного расслоения мира: внешние зоны питают промежуточные и, особенно, центральную. Да и что такое центр, если не вершина, если не капиталистическая суперструктура всей конструкции?.. Это положение объясняет ход истории иначе, чем привычная последовательная схема: рабовладение, феодализм, капитализм. Оно выдвигает во главу угла одновременность, синхронность — категории со слишком яркой спецификой, чтобы их действие оставалось без последствия» [Бродель Ф. Динамика капитализма. Смоленск, 1993, с. 97–98]. Здесь Бродель выявляет и подчеркивает роль гетерогенности и одновременно структурированности, упорядоченности той активной среды, в которой распространяются волны исторических изменений. Мир предстает единым, но чрезвычайно разнообразным, сложно организованным; все его части воспринимают импульсы, идущие из «центра» или «периферии», но воспринимают по–своему, не стирая и не уменьшая своих различий. Подобная картина характерна для всей мировой истории на всем ее протяжении.

Ярким примером анализа синхронизации в истории является концепция «осевого времени» К. Ясперса. Очевидно, что само понятие «осевого времени» в том виде, как оно сформулировано Ясперсом, предполагает наличие синхронности множества исторических событий, относящихся к разным народам и разным цивилизациям. Ясперс отмечает наиболее важные и сходные по смыслу и значению события и процессы в духовной сфере, почти одновременно происходившие в Китае, Индии, Иране, Палестине, Греции. Оценивая значение этих сдвигов, Ясперс писал: «В эту эпоху были разработаны основные категории, которыми мы мыслим по сей день, заложены основы мировых религий, и сегодня определяющих жизнь людей. Во всех направлениях совершался переход к универсальности» [Ясперс, 1994, с. 33].

Рассматривая различные гипотезы, пытающиеся объяснить эту удивительную синхронность, одновременность сдвигов в разных цивилизационных центрах, Ясперс констатирует, что ни одна из них в отдельности не может быть признана удовлетворительной. Спустя полвека, прошедшие после выхода работы Ясперса, можно полагать, что лишь целый ряд более или менее взаимосвязанных факторов, среди которых, по–видимому, важную роль играли распространение железных орудий и связанная с этим технологическая революция, климатические изменения (похолодание «железного века»), перемещения «варварских» народов на периферии — могут пролить свет на загадку «осевого времени». Однако тайна синхронности важных сдвигов «осевого времени» остается сложной и запутанной, если не принимать во внимание действие принципа синхронизации, работающего в истории: «Никто не может полностью понять, что здесь произошло, как возникла ось мировой истории. Нам надлежит очертить контуры этого поворотного периода, рассмотреть его многообразные аспекты, интерпретировать его значение для того, чтобы на данной стадии хотя бы увидеть его в качестве все углубляющейся тайны» [Ясперс, 1994, с. 48]. Следует подчеркнуть, что и после «осевого времени» процессы политического, социального и культурного развития в Китае, Индии, на Ближнем Востоке и в Средиземноморье протекают удивительно синхронно: почти одновременно путем завоеваний из множества сравнительно небольших государств создаются большие могущественные империи, в Китае — империя Цинь Ши–Хуанди и затем империя Хань, в Индии — государство Маурьев, затем Кушанская империя и, наконец, государство Гупт, в Средиземноморье — эллинистические государства, а затем Римская держава. В II–V вв. уже новой эры все эти империи почти одновременно разрушаются (падение младшей династии Хань в Китае и образование государств Вэй, Шу и У в III в. н.э., ослабление и начало распада Кушанской империи в III в. н.э., падение Парфянской державы в III в. н.э., кризис Римской империи в III в. н.э. и падение Западной Римской империи в V в. н.э., распад государства Гупт в Индии в конце V в. н.э.). Этот период (III–VII вв. н.э.), период кризиса прежних культур, цивилизаций, империй и возникновения нового мирового порядка стал, подобно «осевому времени» VIII–III вв. до н.э., эпохой еще одного взлета в религии, философии и других областях человеческой культуры, охватившего Западную Европу, Ближний Восток, Китай и Индию. Правда, этот взлет не был столь мощным, как в период «осевого времени», но все же он дал миру целую плеяду христианских философов и теологов — великих деятелей христианской культуры, пророка Магомета, деятелей даосской культуры в Китае, основателя манихейства Мани, великих поэтов Индии и Китая. Все это также свидетельствует о том, что явления синхронизации в истории действительно имеют место, особенно в переломные эпохи социального развития.

Идея синхронизации самых различных процессов, протекающих в человеческой психике, в окружающем мире, в эволюции природы и общества, с разных сторон рассматривалась и такими крупными исследователями, работавшими в различных областях науки, как П. Тейяр де Шарден, К.Г. Юнг, С. Гроф. Так, анализ явления синхронности содержится в работе С. Грофа «Холотропное знание», в которой критикуется ограниченность господствующих до сих пор ньютоно–картезианских представлений о мире: «Ньютоно–картезианская наука описывает Вселенную как бесконечно сложную систему механических событий, которые являются строго детерминистскими, то есть управляемыми принципом причины и следствия. Каждый процесс в этом мире имеет свои особые причины и в свою очередь порождает причины для свершения других событий. Несмотря на неудобный парадокс — проблему определения изначальной причины из всех остальных причин, — это понимание реальности продолжает быть основным кредо традиционных ученых. Западная наука настолько преуспела в мышлении в терминах причинности, что стало трудно даже представить процессы, которые не подчинялись бы предписаниям причины и следствия, разумеется, за исключением начала самой Вселенной.

Из–за этого глубоко укоренившегося убеждения в причинности как в определенном законе природы Юнг много лет не решался опубликовать свои наблюдения событий, которые никоим образом не соответствовали этому штампу. Он откладывал издание своей работы на эту тему до тех пор, пока он сам и другие не собрали буквально сотни убедительных примеров синхронностей, дающих ему абсолютную уверенность в том, что описанные им наблюдения действительны. В знаменитой работе «Синхронность: непричинный связующий принцип» (5упспгоп1с11у: Ап Асазиа! Соппес1ш§ Рппс1р1е) Юнг выразил свою точку зрения, что причинность является, скорее, не абсолютным законом природы, а статистическим явлением. Более того, он подчеркнул, что существует множество примеров, где этот «закон» неприменим» [Гроф, 1996, с. 193].

Сам К.Г. Юнг, по–своему анализируя происхождение синхронизации (синхронистичности), пришел, в частности, к следующим выводам: «Я очень хорошо понимаю, что синхронистичность является чрезвычайно абстрактной и «непредставимой» величиной. Она наделяет движущееся тело определенным психоидным свойством, которое, как пространство, время и причинность, является критерием его поведения. Мы должны полностью отказаться от идеи, что психе каким–то образом связана с мозгом, и вместо этого вспомнить об «осмысленном» и «разумном» поведении низших организмов, у которых мозг отсутствует. Здесь мы оказываемся гораздо ближе к первичному фактору, который, как я уже говорил выше, не имеет ничего общего с деятельностью мозга… Не обязательно думать об изначально установленной гармонии Лейбница или о чем–то похожем, что должно было бы быть абсолютным и проявилось бы во вселенском соответствии и притяжении типа «смыслового совпадения» временных точек, находящихся на том же самом градусе широты (по Шопенгауэру). Принцип синхронистичности обладает свойствами, которые могут помочь разрешить проблему тело — душа. Прежде всего, этот принцип, на самом деле, является беспричинным порядком или, скорее, «смысловой упорядоченностью», которая может пролить свет на психофизический параллелизм. «Абсолютное знание», которое является характерной чертой синхронистического феномена, знание, которое нельзя обрести с помощью органов чувств, подтверждает правильность гипотезы о наличии самосуществующего смысла или даже выражает его существование. Такая форма существования может быть только трансцендентальной, поскольку, как показывает знание будущих или пространственно отдаленных событий, она находится в психически относительных пространстве и времени, то есть в непредставимом континууме пространство — время» [Юнг, 1997, с. 291–292]. Таким образом, согласно Юнгу, понятие синхронистичности требует пересмотра общей картины мира, включая взаимоотношения психического и физического, пространства и времени, причины и следствия.