Целитель #12 - Валерий Петрович Большаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Изображая хмурую приветливость, Паха помахал рукою в перчатке куда-то в сторону фиолетового объектива.
— Каждый старт «Рассвета» обходится в копеечку, но понемногу окупается — дважды в месяц «челноки» привозят со станции гостинцы — магниевые сплавы для медицинских имплантатов, сверхчистые лекарства, «вечные» подшипники из монокристаллической стали, катушки с абсолютно прозрачным оптоволокном, и кучу прочего добра, — задушевно журчал ведущий. — Игорь Петрович, скажите, утратила ли работа космонавта ореол героизма?
Почтарь поморщился, а Волк ответил вежливо и твердо:
— Героизм мешает работе.
— А что и кого вы должны доставить на станцию «Салют-8»?
— Смену из семи человек на технологические модули — семерых молодых специалистов, победивших в конкурсе и прошедших полную предполетную подготовку. Ну, и груз — приборы, запас воды, кислорода и продуктов, удобрения для оранжереи…
Руководитель полетов привстал и скрестил руки.
— Фу-у! — весело выдохнул ведущий. — Запись?
Оператор молча показал большой палец — во!
Почтарь тоже повеселел. Свет в салоне наконец-то выключили, и за окнами потянулась ровная степь. Снега не покрывали пространство сплошной белизной — наметы чередовались с пятнами бурой травы и черными проплешинами голой земли.
Ехать долго — сто двадцать кэмэ, и Павел задремал. Очнулся он будто по наитию — вдали, высвеченная прожекторами, дыбилась ракета «Рассвет».
Стройная красавица Н-1 была чуть ли не вдвое выше этой «толстушки», чьи бока раздулись от двух пар ускорителей. А сбоку к «Рассвету» прицепился «Байкал», оседлав базовый блок ракеты.
Почтарь заелозил. Н-1 «Раскат»[2], конечно, куда эстетичней, но в «Рассвете» дремлет нераскрытая мощь — цепляй боковые блоки, от четырех до восьми, и ракета поднимет за атмосферу хоть сто, хоть двести тонн. Силища!
Автобус остановился неподалеку от башен обслуживания. В ярком свете отливали чисто-белым и ракета-носитель, и «Байкал».
— Внимание! — гулко разнеслось по космодрому. — Объявляется получасовая готовность!
* * *
«Великолепная семерка» угомонилась, заняв места на средней палубе, и командир поднял лицевой щиток. Перекатив голову в шлеме по ложементу, он подмигнул Почтарю. Паха белозубо ухмыльнулся: «Всё — норм!»
Странное дело — именно теперь, когда истекали последние секунды перед стартом, он совершенно успокоился. Может, и впрямь в «небожители» записался?
— Старт! — сипло вытолкнул Волк.
Дрожь, накатившая на «Байкал», усилилась до мелкой тряски, зато обвальный грохот, что раскатывался по степи, доходил до ушей, как отдаленный гул.
Где-то внизу рушился чудовищный огонь, толкавший супертяж в небо. «Рассвет» приподнялся над стартовым столом, чуть откачнулся назад, влекомый к Земле «полезной нагрузкой», но тут же выпрямился — и потянул вверх.
— Десять секунд. Полет нормальный…
Скоро ракета разгонится, полетит в наклоне — и плавно перевернется «Байкалом» вниз… Ага! Небо повело вбок, вверх полезла неоглядная Земля. А воздух все реже… Чернота космоса проступает всё ясней. Толчок…
— Сто сорок секунд полета. Отделение блоков первой ступени…
Земля ощутимо закругляется, сияет голубым кайма атмосферы, очерчивая хрупкую грань между светом и тьмой, между жизнью и смертью.
— Четыреста восемьдесят секунд. Отделение второй ступени… Начать доразгон!
Штатно включилась объединенная двигательная установка.
— Четыреста восемьдесят две секунды. Корабль вышел на орбиту.
Глава 3
Четверг, 16 февраля. День по БВ
Околоземная орбита, борт корабля «Байкал»
Двигатели смолкли, корабль с низкой опорной поднялся на переходную эллиптическую орбиту, но тишины не было — смена расшалилась, испытывая невесомость. Слышались возгласы:
— Нет, ты глянь только! Кака-ая…
— А вон, вон!
— Да дай ты посмотреть!
— Полное впечатление, что вишу вниз головой…
— Ага! И морда кровью набрякла…
— Фи! «Морда», главное… У небожителей — лики!
Командир не выдержал, и грозно прикрикнул:
— Эй, небожители! Насмотритесь еще… По местам посадочного расписания, и пристегнуться!
— Есть! — вразнобой грянуло со средней палубы.
— Детский сад, — хихикнул Римантас, — штаны на лямках…
Внизу проплывал Мексиканский залив, его спокойные валы зеленели множеством оттенков, а вода у берегов Кубы отливала ярким малахитом.
— Дальность десять километров, — выдал Почтарь, — цель наблюдаю.
На пульте замигал огонек, и грубоватый басок ворвался в пилотскую кабину:
— Говорит станция «Салют-8»! Видим корабль! Отлично идет, без крена, тангажа, точно по центру.
— Геша, ты, что ли? — весело откликнулся командир.
— О-о! Волчара пожаловал! Здорово! Только учти, землянин — местов нет.
— Чего-чего?
— Повторяю для особо тупеньких, — хихикнули со станции, — все стыковочные узлы заняты! Сейчас мы «Бурю» загрузим, займете ее место. На следующем витке! Понял, санитар леса? — незримый Геша мгновенно сменил тон на официальный: — По нашим данным, у вас всё идет штатно.
Станкавичюс ехидно ухмыльнулся, клонясь к Почтарю:
— Видать, начальство нагрянуло!
— Разговорчики на орбите! — сурово отозвалась станция.
— Как наблюдаете корабль? — подключился Волк.
— В центре экрана.
— Рассогласование по нулям, — солидно вставил Паха.
— Вы… это… или тормозите, или ускоряйтесь! — заволновался «Салют».
— Не боись, объедем!
Орбитальная станция сверкала, как любовно сделанная модель на угольно-черном стенде. Все три базовых блока вытягивались в длинный, вертикально ориентированный цилиндр, от которого, как ветви от ствола, отходили пристыкованные модули — жилые, технологические, служебные, функционально-грузовые, соединительные, лабораторные, всякие. Еще дальше простирались решетчатые фермы, удерживавшие «листву» солнечных батарей и терморадиаторов.
«Пробка! — Почтарь усмехнулся тому мальчишескому, что не унималось в нем, и держало в радостном возбуждении с самого старта. — Точно, как у нас во дворе! Вернешься поздно с дачи, а машину приткнуть некуда…»
Ко всем стыковочным узлам, кто-нибудь, да присосался — ТКС «Луч-4», пара «Союзов», «Буря»… За надирный порт, что «внизу», уцепился «Челленджер», у зенитного пристроилась «Заря-2».
— Понаехали тут… — проворчал Римантас брюзгливо.
— Включай «одуванчик», — велел командир.
— Включаю.
Гул двигателя зашуршал по борту.
— Идет разгон, — привычно доложил Павел. — ОДУ отработала штатно.
Ускорившись, «Байкал» поднялся, пролетая над станцией — восторгов на средней палубе резко прибавилось.
— Ой, а я думал, она на боку летит…
— Это называется гравитационная ориентация.
— Не умничай!
— Здоровущая какая…
— Кэ-эк хряпнется…
— Типун тебе на язык!
«Салют-8» кружил над Землей по полярной орбите — доставить на нее с Байконура удавалось не двадцать четыре тонны полезной нагрузки, а лишь половину, зато все просторы Советского Союза видать. Вот проползли понизу заснеженные, безжизненные канадские острова, и распахнулись нескончаемые белые поля.
Даже из космоса арктические льды не казались плоскими, будто каток. Белизна порой отливала синевой, а ровная плоскость громоздилась торосами или раскалывалась трещинами. Но с борта корабля все эти отдельности сливались в сплошную выстуженную равнину.
Почтарь глянул за толстенные «лобовые» стекла — там меркла бесконечная чернота, не пропускавшая свет даже ярких звезд. Солнце ревниво царило в небе…
Неожиданно справа по курсу полыхнула бледно-фиолетовая вспышка. Проморгавшись, Почтарь разглядел крошечный челнок.
— Не понял… — затянул 2-й пилот озадаченно. — Его ж там не было!
— «Челленджер», что ли, обогнал? — пробормотал Волк, гадая. — Да ну, ерунда какая…
— «Буран»? — предположил Станкавичюс. — Господи, что я несу! «Буранчик» только готовится к старту…
— Явно не наш, — присмотрелся Павел. — «Дискавери»?
— Это «Атлантис»! — уверенно сказал командир. — «Дискавери» показывали в новостях, он сейчас на мысе Канаверал, а на «полярку» штатовцы выходят с Ванденберга… Э-э…
Почтарь моргнул — оттого и не увидел вспышки. Но и «шаттл» больше не висел белым бумажным самолетиком. Пропал.
— Может, связаться со станцией? — неуверенно предложил Волк.
— Ага, — кисло сказал 2-й пилот, — чтобы нас отдали мозгокрутам? — он талантливо передразнил станционного бортврача: — «Ну-с, на что жалуемся? Ах, „шаттлы“ мерещатся? Нехорошо…»
— Вот что, мужики, — серьезно сказал Павел. — Молчим обо всем! А я со станции звякну одному товарищу…
Мужики молча кивнули.
Тот же день, позже
