Чудесное превращение - Моника Айронс

— У тебя ведь есть братья и сестры? — встряла в разговор Хуанита.

— Есть. Два брата, Рикардо и Хиль-Луис. Но они оба меня старше. Хиль-Луис не так давно женился на француженке, с которой познакомился во время деловой поездки. Скоро у них родится ребенок, представляете?

Фернандо Вальдес нахмурился.

— Разве у твоих родителей трое сыновей? Я не знал. Мне казалось, что вас только двое.

— Нет, трое. — Родриго продолжал улыбаться, но от Мэри не скрылось напряжение, на какую-то секунду промелькнувшее в его взгляде. Этот разговор был ему явно не по душе, и он поспешил переменить тему.

Как мастеру светской беседы ему просто не было равных. С отцом Мэри и ее братьями он разговаривал как мужчина с мужчиной, а женщинам — ее матери и сестрам — улыбался. Те же то и дело прыскали от очередной его шутки.

Ну и интриган! — вдруг подумала Мэри. Всех перетянул на свою сторону! Хуже всего то, что родители явно довольны происходящим. Они смотрят на дочурку с одобрением, поощряя ее к дальнейшим действиям. Разве не чудесно — они мечтали для нее именно о таком муже, и вот она влюбляется в него с первого взгляда!

Как он ловко прикидывается. Ведь на самом деле он подлец, каких мало. На Диком Западе в свое время таких вешали на первом же суку, чтобы отпугивать койотов. Но, увы, мы не на Диком Западе, да и те времена уже давно минули.

Родриго украдкой поглядывал на Мэри. Он, разумеется, догадался, о чем она думает. Но, к счастью, беседа с ее семьей отнимала все его внимание и он не думал о том, какая страшная расплата за невинную шутку ему грозит.

К тому же тут появился еще несносный Карлос Оривера, какой-то их дальний родственник, живущий в Англии, седьмая вода на киселе. Он владеет скотобойней и продает свое мясо направо и налево. Но фирма Алькасаров покупать его мясо не желала. В свое время из-за этого даже возник крупный скандал. Карлос рвал и метал, но ничего не смог поделать. Теперь он явился сюда требовать то, что причитается ему по праву, и вцепился в Родриго мертвой хваткой.

— Родриго, — вмешалась в их разговор Хуанита, — расскажите поподробнее о ваших братьях.

— Что вас интересует? — заулыбался Родриго, довольный тем, что смог отделаться от надоедливого мясника.

— Но, Родриго, мы еще не договорили! — напомнил ему тот.

— Потом, Карлос, потом.

Родриго мельком взглянул на Мэри. Признаться честно, он понимал ее. Семья Вальдес так и осталась, похоже, в девятнадцатом веке. О женской эмансипации и прочих прелестях современной культуры здесь и слыхом не слыхивали. Вальдесы оставались старыми добрыми испанцами, которые почитают короля и церковь. Родители Мэри не покидали испанского квартала, а она единственная из семьи постоянно вращалась в кругу современных людей, которые вели себя совсем иначе, чем представляли себе добропорядочные испанцы.

— Вы отличная кулинарка, — похвалил он Лусию Вальдес. — Не помню, когда последний раз ел с таким аппетитом.

— Вы мне льстите! — засмущалась сеньора Вальдес.

— А свинина!.. — продолжал Родриго. — Такое блюдо я ем впервые.

— Кстати, о свинине, — вновь бесцеремонно вмешался в разговор Карлос Оривера. — Я хотел бы обсудить…

— Да, — прервал его Фернандо Вальдес, — а как вам понравилось наше вино?

— Восхитительное! Вижу, Фернандо, вы настоящий знаток.

— Стараюсь, — скромно потупил взгляд отец Мэри.

Лусия Вальдес встала и сделала дочерям знак помочь ей отнести на кухню блюда. Пока женщины готовили и разносили кофе, мужчины разговаривали. А кульминацией вечера стал тост, произнесенный в честь почетного гостя — Родриго Алькасара.

— Наш дом — ваш дом, — провозгласил Фернандо. — Скромная пища и бутылочка испанского вина всегда к вашим услугам.

Все зааплодировали. Смущенный Родриго раскланялся.

Наконец гости потихоньку стали расходиться.

— Пожалуй, и мне пора, — сказал Родриго.

— Нет, нет, Родриго, останьтесь, — попросила сеньора Вальдес. — Фернандо завтра рано вставать, а Мэри нет. Она приготовит вам еще кофе.

— Да, оставайтесь, — подхватила вдруг Мэри, беря Родриго под локоть. — Нам о многом нужно поговорить.

Он бросил на нее затравленный взгляд.

Сестры Мэри с неохотой отправились спать. Попрощавшись, Фернандо и Лусия Вальдес тоже удалились. Мэри с отвращением оглядела своего нареченного.

— Так это вы Родриго Алькасар, — процедила она сквозь зубы.

— Да, — только и оставалось ответить ему.

— И все это время вы оставались Родриго Алькасаром?

— Так уж мне, видно, на роду написано, — оправдывался он, — никуда не денешься.

— И когда мы беседовали во время банкета в «Сент-Джонсе», вы тоже были Родриго Алькасаром.

— Если мне не изменяет память, то да.

— И когда поцеловали меня?

— Увы!

— Даже зная, как я вас ненавижу?

— Ваше презрение пришлось совершенно не по адресу. Вы ненавидите придуманный вами же образ. Я тут ни при чем.

— Еще как при чем! Родриго Алькасар с самого начала не вызывал у меня ничего, кроме отвращения. А теперь меня от вас просто тошнит. Я на горьком опыте убедилась, какой вы бессовестный негодяй! Знаете, что я сделала бы с вами?

— Не знаю. И знать не хочу.

— Целовать меня вот так, на виду у всех… Это просто бесчестно! Расскажи я обо всем папе, он бы вас собственными руками придушил.

— Сомневаюсь, учитывая, что он хочет выдать вас за меня.

Мэри пронзила его взглядом, полным ненависти.

— О Господи! Не надо поджаривать меня на медленном огне. Вы поцеловали не меня, а незнакомого парня, и я сам об этом жалею. Но что делать? Меня пленила ваша красота, я просто не мог…

— Предупреждаю, Алькасар, вы играете с огнем! Стыдитесь! Разве вы вели себя по-джентльменски?

— Я и никогда не прикидывался джентльменом, — запротестовал Родриго, будто это оправдание.

— Вы поцеловали меня обманным путем.

— Вот как? Тогда, может, поцелуемся по-честному?

— Еще один шаг — и вы покойник!

— Послушайте, что вы ко мне прицепились?! В конце концов, не я один вас целовал. Вы тоже меня поцеловали в ответ!

— Это ложь! Чудовищная ложь! Ни за какие сокровища на свете я бы не поцеловала такого мерзавца!

— Хватит прикидываться. В конце концов, я главный свидетель. Будто я не знаю, как девушки целуются!

— Не сомневаюсь, у вас, должно быть, обширный опыт.

— Более или менее.

— Ха!

— Как это понимать?

— Да никак!

— Нет, когда девушка говорит «ха», значит, ей стыдно, что она сморозила глупость.

— Это вы наделали глупостей! Поцеловали меня перед всеми. Как же теперь я им скажу, что даже не знала вашего имени? Мои родители, братья и сестры будут навек опозорены! Так же, как тетки, дядья, кузины и кузены и прочие родственники, здесь, в Лондоне, и в самой Испании. Мама сгорает от нетерпения и дождаться никак не может, все хочет рассказать о том, как устроилась наша свадьба, моей тетушке. А та, конечно, сообщит обо всем своим подружкам, так эта новость разнесется по всему миру. Вы хоть понимаете, что теперь весь мир будет ждать, когда я выйду за вас?