Врачеватель. Олигархическая сказка - Андрей Войновский

Они присели на ступеньки у входа в ресторан.

– Пал Палыч, ведь я был уверен, что вы мне скажете: это, мол, ваша достойная ученица или что-нибудь в этом роде… Слушайте, а давайте позвоним вашему Скобликову. Пусть пришлет машину. Он же обещал.

– Увы, Петрович, но этого я сделать тоже не могу. Мобильник-то снова остался в машине, а его номер я не помню. Он у меня в памяти телефона записан.

– Да, представляю себе последствия, если в данный момент эта шпана разговаривает с ним по телефону.

– Ну и что? Допустим, она ему скажет, что меня наконец-то грохнули злые недруги и тело мое бренное валяется на мусорной свалке, где-нибудь под Звенигородом. Как ни скрывай, а такая стратегическая информация все равно просочится и в прессу, и на телевидение. С утра на бирже начнется переполох, котировки резко упадут, его Величество Доллар сначала зазнобит, затем бросит в жар… А тут и я – живой и невредимый. Что, скажу, не ждали? И не дождетесь! Если, конечно, завтра опять не скрутит в три погибели… Или не согнет в бараний рог.

– Может и скрутить. Не ручаюсь. Только диагноз я вам поставил точный.

– Да я это и сам чувствую. И лечиться мне, похоже, придется самому.

– Ох, не имею я права так говорить, но скажу, – подобно Муссолини, Петрович вытянул вперед свою нижнюю губу. – Испытываю к вам, Пал Палыч, искреннюю симпатию.

– И я вам очень благодарен. И баронессе вашей.

– Ой, не упоминайте! Хорошего ремня этой баронессе.

– Я взрослый человек, – неожиданно послышался ее звонкий голос. – И никому не позволю так обращаться с собою. Какой может быть ремень, если я – женщина?

Кабриолет, за рулем которого, действительно, восседала баронесса, подъехал так тихо, что сидящие на ступеньках этого не заметили.

– О, добрый вечер, баронесса, – Пал Палыч был сама любезность. – Петрович, вот вам и решение всех проблем. Садитесь и поезжайте домой.

– А как же вы? Она же двухместная. Вот что, голубушка, – нетерпящим возражения тоном произнес врачеватель, обращаясь к баронессе, – отвезешь меня и немедленно за Пал Палычем. Вернешь ему машину. Ты меня поняла?

– Не слушайте его, баронесса. Отвезите этого ворчуна домой, а сами потом по ночной Москве, да с ветерком. Ищите свою любовь. Я же с удовольствием прогуляюсь. Давно мечтал об этом.

– Это до Жуковки-то? – изумился Петрович.

– А что? Часа за три, думаю, дойду. А может, и пробегусь еще… Трусцой.

– Ой, не могу больше! Сейчас мое маленькое сердце разорвется в клочья! – баронесса выскочила из машины и, подбежав к Пал Палычу, крепко обняла его.

– Разве можно, баронесса, – улыбнулся он, – имея маленькое сердце, так крепко обнимать?

– Пал Палыч, вы хоть телефон-то свой не забудьте, – донесся из машины голос Петровича. – Ты с кем-нибудь по нему разговаривала?

– Да ни с кем я не разговаривала. Отстань ты уже.

– Ну все, баронесса, – сказал Пал Палыч, тактично высвобождаясь из ее объятий. – Садитесь в свою машину и поезжайте уже. Петрович, а я вспомнил. Как-то само собою вспомнилось. «Доктора Живаго» написал Пастернак. Конечно, стыдно признаваться в своем невежестве, но я все-таки вспомнил.

– Невероятно другое, – ответил тот. – С вашими речевыми оборотами никогда не подумаешь, что вы не читали классику. Удивительная страна! Аналогов не имеем.

– Я Пушкина читал. Правда, в детстве. Господа! – улыбка не сходила с лица Пал Палыча. – Не знаю, какова ваша миссия и как долго вы задержитесь в этом городе, но, если у вас будет возможность и желание, приезжайте ко мне в гости. Буду рад вам.

– Ну да. А ваша жена меня побьет.

– Не думаю, баронесса. Петрович, – обратился он к сидящему в машине Херувимову Ч. П., – самое главное – сколько я вам должен за визит?

– Ни цента. За диагноз денег не беру.

– Тогда у меня к вам просьба. Только пообещайте, что обязательно исполните.

Какие-то секунды они пристально смотрели друг другу в глаза.

– Хорошо, – сказал Петрович. – Я вам обещаю, что не стану принимать участие в судьбе дочки хозяина этого ресторана. Довольны?

– Спасибо! Прощайте, господа.

– И вам не хворать, – пожелал на прощание Петрович.

Баронесса управляла автомобилем похлеще братьев Шумахеров, вместе взятых. В профессионализме ей было трудно отказать. Настроение же Петровича можно было назвать приподнятым, а тон – ироничным.

– Не гони. Мешаешь думать. Что, по-твоему, скажешь, я проиграл?

– Вчистую, хозяин. С вами такое редко случалось.

– А в этой стране всё вне логики и вне законов. Объясни мне, гонщица, как можно годами обкрадывать собственный народ, сохраняя при этом духовность, которой позавидовал бы Папа Римский? Каким образом они вдруг умудряются ее выцарапывать с самого дна? Причем, без разницы – что богатей, что нищий.

– Вас должно радовать, что таких меньшинство.

– В том-то и дело, что он один может стоить сотен. Я «проиграл». Наивная. Смешно даже. Кому? Миллиардеру?

– Может, стареете, хозяин?

– У меня нет возраста.

– Ну вы же сами про меня ему на лестнице сказали.

– Что я сказал?

– «А при чем здесь возраст?»

– Палку, баронесса, не перегибай, пожалуйста. Как думаешь, он понимает, что это только начало?

– В глупости его не заподозрила.

Немного постояв, Пал Палыч не спеша пошел по переулку в направлении Садового Кольца. Не успел он пройти и десяти шагов, как дорогу ему перекрыли два знакомых нам по гаражу «Гелентвагена», из которых высыпало с дюжину плечистых молодцов, вооруженных пистолетами. Впереди бежал Скобликов. Увидев Пал Палыча, они в недоумении остановились.

– Ребята, ну чего вам не спится? – всплеснул руками олигарх, узнав своих охранников.

– Пал Палыч, нам позвонила женщина с вашего же телефона. Назвала адрес и сказала, что вам угрожает опасность.

– Как видите, опасность мне не угрожает, а телефон женщина вернула. При том сама и добровольно. Однако вы оперативно. Молодцы, нечего сказать. Вы что, сюда на ракете прилетели?

– Пал Палыч, с вами, действительно, все в порядке? – не унимался Скобликов.

– Так, ребята, слушай мою команду! Р-р-равняйсь! Смирно! Благодарю за службу! Объявляю выходной! Вольно! Р-р-разойдись!

В любой другой точке на третьей планете от Солнца подобная картина могла бы вызвать, по меньшей мере, удивление. По пустынной заснеженной ночной Москве, по самой середине Кутузовского проспекта, в сопровождении двух джипов с мигалками шел человек в незастегнутом дорогом кашемировом пальто, с непокрытой головой, шевеля губами и что-то нашептывая себе под нос. Иногда он останавливался, пританцовывая в такт одной ему слышной мелодии. Затем, подобно дирижеру, жестикулируя руками, снова отправлялся в путь. Вместе с падающим февральским снегом на его непокрытую голову сыпались рифмы и ноты, где сочеталось несочетаемое, создавая удивительную гармонию души.

«В диких лугах, что за синей дубравою,Знаю, божественный есть родник.Будь я греховной опоен славою,Я бы губами к нему приник.

Может, я вновь отчужденности пленник,Вечно пленен мириадами звезд.Может, во мне мой счастливый наследник.Ему и отдам мир своих грез,Своих грез, своих грез.Млечный путь исканий и судьбы.

Там, где бродит вечность,Там цветут сады.Дивный мой наследник,В них родишься ты».

Происходит же такое, господа. На расстоянии каких-нибудь двухсот метров, между Бородинской панорамой и Триумфальной аркой, в этом человеке одновременно рождались и поэт, и композитор.

«Сорок ночей по Земле этой странствуя,Духом своим обретаю рассвет.Две тысячи лет раболепствуя, властвуя,Вере слагает оду поэт.

Радость моя! Не дремли с моей прихотью,Келью открой и впусти в нее свет.Дай сотворить с необузданной лихостьюТо, что постиг за две тысячи лет,Две тысячи лет, две тысячи лет.Млечный путь исканий и судьбы.

Там, где бродит вечность,Там цветут сады.Дивный мой наследник,В них родишься ты».

До загородной резиденции олигарха оставалось всего-то семь-восемь километров. Действительно, а почему бы и не пробежаться трусцой? Благо, что погода к этому располагала.

Глава вторая

Остаток ночи и половину следующего дня Пал Палыч спал крепко, и сны ему не снились. Едва открыв глаза, он сразу поднялся с постели и, не надевая халата, отправился в душ. Включив холодную воду, простоял под ней с полчаса, затем, одевшись, спустился вниз на кухню. Кухня малыми габаритами не отличалась, и в ней можно было спокойно разместить роту солдат. Не без проблем разобравшись с электрическим чайником, Пал Палыч слегка растерянно обвел взглядом изрядное количество полок и буфетов. Искать нужную вещь среди такого нагромождения предметов показалось ему бессмысленным. Улыбнувшись, он спокойно сел за стол.

– Доброе утро, Пал Палыч! – послышался бархатистый женский голос. – Вы что-то искали? Вы скажите, я все сделаю.