Доисторическая Европа - Николай Непомнящий

Геккель сказал, что древних обоих предков – человека и человекообразных обезьян – следует искать среди похожих на обезьян млекопитающих. Однако большинство собрания не желало и слышать о дарвинизме, не говоря уже о приложении его к истории человечества…

Тем не менее Геккель не сдавался, наоборот, он еще больше углубил штеттинский доклад и выступил с ним в 1865 году дважды в Йене. В свей двухтомной «Общей морфологии организмов» он посвятил родословному древу человека целую главу и высказался за признание происхождения человека от обезьяны.

Два года спустя появилась его «Естественная история творения» — популярное изложение общей теории развития. Там имеется замечательная фраза: «Обезьяноподобные предки человека давно вымерли». Важно в этом замечании то, что никакая из сегодняшних человекообразных обезьян не может рассматриваться в качестве предка человека. Ни Геккель, ни другие сторонники теории не утверждали этого раньше. И вот наконец вывод сделан! Можно даже сказать, что это ошибочное заключение дожило в определенных кругах до сегодняшнего дня!

Главный труд Геккеля – «Антропология» был опубликован в 1874 году. В многочисленных популярных работах и письмах он вновь и вновь выступал за дарвиновскую теорию. Геккель был главным популяризатором этой теории в народных массах. Враги называли его «обезьяньим профессором из Йены».

В 1863 году на авансцену научного мира Германии вышел еще один профессор – женевский геолог и зоолог Карл Фогт. В своих лекциях «О человеке и его месте в творении и истории земли» он не только пропагандировал дарвинизм, но и подводил читателей к мысли, что «человека следует выводить из обезьяньего типа».

Рассматривая неандертальца, Фогт целиком полагался на выводы Гексли. Ведь для него не представляло никаких сомнений, что человек существовал уже в доисторические времена, но в противоположность Геккелю, Фогт был скоро забыт…

Прошло еще десять лет – и по-прежнему ни одного слова от Дарвина о происхождении человека! Такое время он уже не мог уклоняться от столь животрепещущего вопроса! В 1869 году Дарвин наконец решился написать об этом статью. Еще через два года вышла книга «Происхождение человека и естественный отбор». Ученый собрал много доказательств родства человека с животными, однако такого ошеломительного успеха, как с первой книгой, у этого труда не произошло…

Где же «недостающее звено»?

Новые находки неандертальцев показывают, что наш «маршрут» далеко не полностью нанесен на карту эволюции. В статье, опубликованной в английском журнале «Нейчур», французские ученые сообщают, что они нашли останки неандертальцев и их сложные орудия труда, чей возраст составляет примерно 36 тыс. лет. Это двойное открытие: оказывается, «неандеры» жили позже, чем считалось наукой, а кроме того, были достаточно разумны. Одна из существовавших до сих пор теорий исходит из того, что неандертальцы, которые принялись странствовать по Европе 200 тыс. лет назад, эволюционировали в современных людей. Другая гласит, что этот вид был мгновенно стерт с лица земли 40 тыс. лет назад современным человеком. Открытие французов означает, что истина находится где-то посередине: постепенное исчезновение загадочных существ на протяжении 5 тыс. лет было вызвано различными факторами.

«Неандертальцы, конечно, физически отличались от людей, живущих сегодня, – говорит английский палеонтолог Кристофер Стингер, – но в некотором смысле они были весьма развиты». Как теперь мы знаем, они восприняли технику своих соперников. Гоуппы, останки которых были найдены во Франции, имели довольно совершенные инструменты. Например, один из них, предназначенный для резьбы по мамонтовой кости, использовался только современными людьми.

Вирхов вступает в спор

Странно и даже непонятно, почему Дарвин и Геккель в своих письмах оставили полностью за скобками находку в Неандертале и воздержались от какой-либо ее оценки. Тем не менее борьба за признание продолжалась. Многие всемирно известные ученые уже высказались по этому поводу, когда в спор вступил знаменитый берлинский патолог и хирург профессор Рудольф Вирхов. В одну из своих поездок весной 1872 года он заехал в Эльберфельд, чтобы повидать Фульрота и изучить человеческие останки из Неандерталя, которые ученый держал у себя на квартире. Как отреагирует Фульрот, которого многие немецкие ученые считали глупцом, на визит Вирхова?

Вирхову так и не удалось узнать об этом, так как Фульрота он… не застал дома! Но после долгих уговоров жена показала ему, Вирхову, пресловутые кости. И вот 27 апреля 1872 года на заседании Берлинского общества антропологов он впервые сообщил о своих исследованиях скелета неандертальца. Приговор был жестоким: никакой это не ископаемый человек, а старик-инвалид. Вирхов даже нарисовал перед уважаемым собранием мнимую историю болезни этого достойного уважения, бедного существа из Неандера: «В результате мы можем с полным основанием заключить, что спорный индивидуум страдал в детстве в незначительной степени от рахита, пережил затем длительный период активной физической деятельности и, вероятно, выздоровел, а затем перенес несколько тяжелых травм черепа, которые, однако, удачно заросли. Но потом руки сковала тяжелая форма артрита и начались возрастные изменения…»

О признаках человекообразных обезьян в крышке черепа Вирхов «почему-то» умолчал. Он видел неандертальца глазами медика и все объяснял, как прилежный патологоанатом. Но надо упрекнуть его: будучи также известным антропологом, он превратно истолковал неандертальца!

Год спустя, на конгрессе в Висбадене Вирхов все же пошел на попятную. Он объяснил, что считал бы форму черепа «человека из Неандерталя» не совершенно патологической, а лишь «типичной, но подверженной некоторым изменениям». Ни о каком сближении с черепом обезьяны не могло быть и речи! Для Вирхова неандертальский череп оставался только «странным единичным явлением», разъяснению которого могли помочь только дальнейшие параллельные находки.

Вирхов не один не осознал истинное значение находки в долине Неандер и ее положение в истории человеческого рода. Очередной иронией судьбы было то, что приговор вынес человек, который считался светилом не только в патологии, анатомии и хирургии, но и признавался авторитетом в антропологии. Из-за этого признание неандертальца отодвинулось до рубежа столетий и сильно затормозило развитие антропологической науки.

Фульроту не суждено было дожить до триумфа «его» неандертальца, но имя его навсегда связано с этим открытием. С самого начала Фульрот правильно распознал значение этой находки и всегда защищал свое открытие в спорах. Таким образом он из простого преподавателя стал палеоантропологом.

Признание приходит не сразу

Решающий рубеж в упорной борьбе за признание неандертальца мог настать только благодаря схожим находкам. В пещере Ла-Нолетт в бельгийской провинции Намур Е. Дюпоном еще в 1866 году была обнаружена нижняя челюсть человека вместе с ископаемыми звериными останками. Но ее принадлежность к неандертальцу не была доказана до тех пор, пока эта человеческая форма была представлена лишь крышкой черепа. Похожей оказалась ситуация и с фрагментом нижней челюсти ребенка, выкопанным в 1880 году К. Машкой в пещере Шипка в северной Моравии. И только в 1886 году последовала решающая находка! Бельгийские исследователи М. Лоэст и М. де Пуйдт наткнулись в пещере Спи в провинции Намур на останки двух взрослых и одного ребенка. Своды черепа обоих взрослых были, правда, немного более изогнуты, чем крышка черепа из Неандерталя, но у них был, однако, более покатый лоб и такие же мощные надбровные дуги. Кости скелета также отличались некоторой неуклюжестью.

Человеческие останки из Спи, без сомнения, относились к слою, который содержал кости «допотопных» животных – мамонта и шерстистого носорога, а также каменные орудия. Последние относились к типу, знакомому по находкам во французских пещерах, а они принадлежали к эпохе, именуемой сегодня средним палеолитом.

Фрагменты исследовались палеонтологом из Льежа Фрайпоном, который представил неопровержимые доказательства существования неандертальца в доисторическое время и признал его особым этапом в развитии человечества. Отныне никто уже не мог сомневаться ни в самостоятельном типе неандертальцев, ни в их солидном возрасте.

Но Вирхова новые находки в Спи не переубедили. Правда, он слегка смягчился после своих нелицеприятных выводов двадцатилетней давности, заявив, что та находка из Неандерталя – «не совсем благоприятный объект для определения типа населения того времени»…