Леонхард фон Линдендорф. Барон - Юрий Корнеев

Они стояли молча, понурив головы. Странно, наверное, это смотрелось со стороны – четверо взрослых, убеленных сединами мужчин и отчитывающий их подросток. Но такие сейчас времена. Я барон, а они простолюдины. Они фактически принадлежат мне. И хотя продать я их не могу – католическая церковь запрещает торговать христианами, но вот убить – запросто. Могу выпороть. Могу поставить на любые работы. Хоть навоз таскать, хоть канаву копать «отсюда и до отбоя». Конечно, было бы глупостью использовать их не по назначению, но, в принципе, могу.

– Хотел я вас повесить вместе с бургомистром, но скажите спасибо Гюнтеру Вальдеру. Именно он уговорил меня не делать этого.

– Разве это не отец Бенедикт уговорил вашу милость простить нас? – удивился один из них.

– Отец Бенедикт просил за всех горожан. И это его обязанность, как служителя Господа нашего Бога. А Гюнтер просил конкретно за вас. Именно из-за вашего мастерства и профессионализма. – Пусть считают себя обязанными не священнику, а одному из моих людей. – Не знаю, какие вы мастера, но профессионалы, видимо, хреновые, судя по тому, как вы справились с управлением городом. Значит, слушайте мое решение: работать так и будете по своей специальности. Даже старшинами останетесь, хотя цехов, как вы понимаете, нет. Пока нет.

– Вы собираетесь вернуть Линдендорфу статус города, ваша милость?

– Может быть. Если его жители сумеют заплатить штраф. Зачем мне столько безземельных крестьян?

В их глазах начала появляться жизнь. Ну вот, теперь можно быть уверенным, что штрафные деньги я получу быстро и полностью. Вернуть себе свободу захотят все жители города. А те, кто не найдет денег, возьмут их в долг у своих более зажиточных соседей и влезут в кабалу уже к ним. Но это не моя забота. А статус города я им верну. Вот городские привилегии – это уж шиш. Хотят играть в свободу, устраивая выборы, – пожалуйста. Уж я-то знаю, что никакая это не свобода. А тот же хрен, который не слаще редьки. А разнесут эту весть они быстро. Уже завтра об этом начнут судачить на каждом углу.

– Продолжим. Работать вы будете как и прежде, но все мои пожелания будут приоритетны, и цену будете обговаривать с моим управляющим. По каждому виду работ. Некачественное исполнение порученных работ буду расценивать как личное оскорбление. Все ваше имущество я конфисковал, так что жилье себе подыщите сами.

– Ваша милость, а можно нам выкупить наши дома?

Я повернулся к Курту. Он стоял с выпученными глазами и красным лицом. Собственно, я и не сомневался, что они не сдадут все свои тайники. Да и у бургомистра – вернее, теперь уже у его семьи – кое-что наверняка осталось.

– Ладно уж, не кипятись… – И я рассмеялся. Уж очень забавно он выглядел. Потом обратился к этим жучилам: – Можно. Только вот два дома из четырех я уже подарил. На выбор. Один Гюнтеру Вальдеру и один Курту Бруннеру, моему капитану и динстману[2].

– И как же быть? – спросил один из них. Кажется, старшина строителей, Ганс Циммерман. Ну да, как строитель – домик себе отгрохал, наверное, на загляденье и не сомневается, что выберут именно его дом.

– Будете выкупать у Курта или Гюнтера те дома, что они выберут. Или построите им новые. По вопросу выкупа – к управляющему. А теперь идите успокойте семьи. Завтра с утра жду вас здесь.

Они вышли. Но тут же кнехт доложил, что меня дожидается давешний кузнец. Черт, пожрать не дадут. Уже давно обеденное время наступило. Ладно, на ходу что-нибудь перехвачу. Время терять нельзя. Велел впустить.

– Как тебя зовут? – обратился я к вошедшему кузнецу.

– Хайнц Майер, ваша милость.

– Давай-ка, Хайнц, съездим посмотрим на твое хозяйство. Курт, организуй нам лошадей и охрану. Ты с нами или здесь останешься?

– С вами, конечно.

– Тогда прихвати что-нибудь поесть. По куску хлеба и мяса хотя бы.

– Сделаю, ваша милость.

Мы вышли из кабинета и пошли к выходу из ратуши. Курт куда-то умчался, отдав предварительно какой-то приказ одному из кнехтов. Да, торкнуло мужика неслабо. Насколько я помню, ко мне, вернее, тогда еще к Лео он относился не очень. Не то чтобы плохо, а просто никак. Он просто не мог понять, почему это молодой барон, вместо того чтобы весь день размахивать боевыми железками, сидит в замковой библиотеке. Да еще и ездит за книгами к городскому священнику. Тем более после того, как стал наследником. Да, в общем-то, правильно удивлялся. Нет, книжки читать – это хорошо, но нельзя же себя так запускать. Совсем Лео у нас дохлый. При довольно высоком, по нынешним временам, росте – худосочный жутко. Ну ничего, это мы поправим. А вот Курт, по-видимому, увидел во мне настоящего барона. Ну да, для этого надо было зарубить несколько пьяных мужиков и повесить одного жулика. Но это и хорошо. Так и должно быть.

У входа нас уже ждали три оседланные лошади и четыре конных кнехта. Только мы сели в седла, как примчался Курт и сунул мне здоровенный кусок хлеба с мясом. Мы сразу тронулись. Есть на ходу было не очень удобно, но я съел все до крошки. Кузнец с подозрением на меня поглядывал.

– Тебе не предлагаю. Думаю, ты дома пообедал, а вот нам все некогда. Приходится есть на ходу.

Мы выехали за ворота и минут через пять неспешной рыси были у мастерских Хайнца. Здесь были не только его мастерские. Вдоль реки тут и там дымили трубы плавильных печей других мастеров. Кузнец сейчас не просто кузнец. Он и металлург, и станочник, и торговец. К нему привозят железную руду, а он дает на продажу уже готовое изделие. И это все один человек. Ну не то чтобы один – у хорошего мастера куча подмастерьев и учеников.

Мастерские были окружены высоким забором. Да, сейчас каждый мастер бережет свои секреты как зеницу ока. Здесь патентного бюро нет. Мы вошли в ворота. Участок был довольно большой – гектаров двадцать. На нем стояли плавильная печь и несколько довольно больших то ли домов, то ли сараев. Цеха, наверное. Я сразу прошел к печи. Ба, штукофен[3]. Но какой-то недоделанный. Невысокий, всего метра два – два с половиной, и труба высотой метра два. А так все как на картинке. Мехи небольшие, качаются одним, максимум двумя людьми.

– Сколько железа получаешь за плавку? – спросил я его.

– Триста – четыреста фунтов. Правда, много свиного железа. А остальное приходится долго проковывать.

– Как проковываешь?

– Там у меня молот. Работает от водяного колеса, – с гордостью указал он в сторону сарая у реки.

Молодец, до водяного колеса допетрил. Хотя использование водяного колеса известно с древних времен, взять ту же мельницу, но ведь он приспособил колесо к молоту… Молодец, что сказать.

– Покажи свои станки, – велел я.

Мы прошли в один из больших сараев. В нем стояло несколько станков. Вернее, их подобий. На привычные мне станки эти конструкции совсем не походили. А Хайнц с гордостью мне показывал то сверлильный станок, то токарный. Вообще-то использование станков было известно давно. Еще на рисунках Древнего Египта были изображены станки, например сверлильный. Правда, на станок он не очень-то походил, но ведь и эти конструкции можно принять за станки только приглядевшись, очень хорошо приглядевшись. И желательно, чтобы кто-то, как сейчас Хайнц, объяснил принцип работы.

– А приспособить вал к водяному колесу не пробовал? – спросил я у него. У его станков тоже были колеса на валу, но крутить их должен был человек.

– К водяному колесу? Ваша милость, это же так просто… как я мог раньше не догадаться? – Он стоял с обалдевшим видом и чесал себе затылок. Как-как… простая зашоренность мышления. Все так делают – и я так делать буду.

Хотя я и сам не уверен, что где-нибудь до этого уже не додумались. Да наверняка. Но меня не интересует это «где-нибудь». Меня интересует «здесь и сейчас».

– Какие у тебя допуски при сверлении?

– Чего?..

– Ну, с какой точностью ты сверлишь?

– На два фута могу просверлить с точностью до одной сотой части дюйма. Но только по мягкому железу или по бронзе. Сверла часто ломаются, сталь плохая.

– Диаметр сверлишь какой?

– Что за «диаметр»?

– Вот ведь деревня… Толщина у сверла какая?

– Самое тонкое сверло – в полдюйма, а самое толстое – в дюйм.

– Ясно. А кованый стальной пруток на три фута просверлить сможешь?

– Нет, ваша милость. Сверло сталь не возьмет. Было бы сверло из хорошей стали, вроде булата, то можно. А так… Нет, не получится. А пускать булат на сверла слишком дорого. Да и где его взять?

Да, проблема. Где ж мне взять хорошую сталь? Будем думать.

– Ладно, поехали обратно. Будем вместе решать наши проблемы.

Мы отправились в город. Скоро опять уже были в кабинете ратуши. По пути я кое-что все-таки придумал.

– Курт, принеси мне всю бумагу из кабинета бургомистра и свинцовый карандаш, – сказал я, усевшись за стол. – Хайнц, присаживайся рядом. Так, Хайнц, слушай меня внимательно. Все, что ты от меня услышишь, должно остаться тайной. Если узнает кто посторонний, повешу и тебя, и всю твою семью. Сколько у тебя детей?