Подставное пророчество Оутэрнуму: воплощение скрытых ценностей - Така Йон

– Что… такое сарказм?.. – выронил Одди, переступив боязнь спросить.

Мара, завершив ровную форму, налегке ответил:

– Это то, на что ты не должен обижаться.

– Я думаю, это слишком размытое объяснение.

– Да-а-а… Так и есть. Просто, постарайся не обращать внимание на то, что я пытаюсь как-то тебя задеть. Это… выходит непроизвольно… – немного взяв паузу из-за смущения, и чуть обдумав свою другую мысль, Мара поделился ею: – Я постараюсь в твою сторону грубить поменьше… Но я не обещаю. И, – тут же грин снова стал прежним ворчуном: – это не значит, что раз поплакал, то тебе все можно, стоит лишь слезинку пустить! Понял?

– Да. – Одди наконец-то улыбнулся. Ему думалось, что объяснения Мары являлись извинениями. И их было вполне достаточно.

Мара шаг за шагом показывал Одди, как из овала вытягивать и сразу вылепливать задние и передние лапки будущей глиняной корзе; ее ушки; хвост; сумчатый животик. Затем принялись за детали: шерсть, маленькие коготки, мордочку. Не везде и не всегда у Оутэрнума получалось следовать за учителем. Ему приходилось неудачные дубли заминать в основную массу и снова делать овал, а потом проделывать остальные шаги. Пару раз Мара горячился, но для Одди его крики уже были не так страшны, хоть все еще непривычны.

Они вдвоем ушли с головой в лепку настолько, что пропустили ужин. И только когда живот Одди заурчал, Мара отпустил мальчика, вручив ему незаконченную заготовку корзы домой со словами, чтобы тот возвращался обратно тогда, когда полностью ее сделает или, когда понадобится помощь.

Уже в своей комнате Одди старался слепить правдоподобную моську животного, но все никак не выходило. Корзу он никогда вживую не видел. А образца рядом не было. И так как Мара не уточнил, есть ли границы по времени, запрещающие обращение к нему, Одди в обнимку с глиняной поделкой отправился в древо коридоров.

Мальчик постучал в дверь комнаты Мары. Никто не открыл, и он сам зашел внутрь. Никого не было. Только тогда послушник подумал, что товарищ может быть за дверью номер восемь, и на всех парах помчался проверять свою догадку.

Одди тихонько приоткрыл темно-синюю дверь с искривленной белой цифрой восемь. Он, вначале просунув голову, а затем ногу, неуверенно вышел к берегу озера, покрытому невысокой травой. Слегка поблескивающая вода в свете ранней ночи вполне успокаивала глаза после коридорного освещения. Мальчик на темном фоне сразу заметил яркий зеленый огонек волос Мары, и расплылся в улыбке от того, что очень четко слышал, как отрешенный от всего грин нахваливал россыпи маленьких желтеньких светлячков, которые ритмично мерцали над всей протяжностью травянистого берега. Вдохнув ночной прохладный воздух полной грудью, Одди налегке отправился к Маре. Тот даже не удивился, когда маленький монах присел рядом, но стал соблюдать приятную природную тишину. Оутэрнум с радостью любовался, как грин продолжал кормить светлячков, держа на своей ладони горстку цветочной пыльцы и беря щепотку, развеивал ее в воздухе. А маленькие существа подхватывали частички на лету, продолжая свой плавный полет рядышком. И пока между ребятами сохранялась такая благодать, Одди, не ожидая разговора, застряв в моменте «здесь и сейчас», направил свой взгляд на почти черное зеркальное озеро, отражающее много-много желтеньких огоньков и блистающих точек от небесных звезд. И аккуратно обнимая свою глину, он некоторое время наслаждался прелестями ночного спокойствия.

Мара, аккуратно стряхивая с ладони последние остатки пыльцы вниз, вдруг решил нарушить тишину:

– Я не стану спрашивать, как ты меня нашел. Просто напомни мне дать оплеуху Май Лоу при встрече.

– Но как ты?..

– Не переживай по пустякам. Ему больно от этого не будет, поверь.

– Я… постараюсь.

– У тебя не выходит мордочка?

– Мордочка?

Мара с усталым видом потер пальцами веки.

– Тебе повезло, что мы находимся здесь. Были бы в другом месте, я бы вспылил.

– Прости…

– Ты!.. Фу-х. Ты уже напортачил. Не отягощай меня извинениями.

– Прос… – Одди потупил глаза в сторону. И тут же вспомнил, зачем он пришел к грину. Подняв вверх поделку, он бодро произнес: – У меня не выходит мордочка, да. Я просто никогда не видел корз вживую и был не настроен запомнить образец.

– Ну конечно, кто бы еще радовался неудаче, как ты. Я тебя понял. Тогда завтра придешь и посмотришь на мой экземпляр.

– Хорошо. А можно вопрос? Но он может быть личным. Но мне любопытно…

Мара, вместо громкой брани начал шептать. Очень громко шептать:

– Знаешь, меня отягощают твои церемонные повадки. Одно дело при других существах, но зачем натягивать эту маску, когда мы одни, а? Нет, я не возмущаюсь – меня это раздражает. Сильно.

– Но я не ношу маску, – также шепотом ответил Одди, раскрыв от удивления глаза немного шире.

– Да будь ты уже прямолинейным и наглым, прошу. Растаскиваешь тут свои сопли – уже противно уши держать раскрытыми. Я понимаю, что ты маленький, но ведь умный. Так давай, вываливай все. Но только без дурацких повторов.

– Кто тебя бросил в трудную минуту? Кого ты сегодня вспомнил и проявлял злобу? Какого-то человека?

– Хм. – Мара вытянул спину и облокотился на ладони, взглянув на небо. Он спокойно и с легкостью начал делиться своим кусочком прошлого: – У меня был лучший друг. По крайней мере, я так думал… Но то была игра с моим доверием.

У нас, у гринов, есть обычай – собирать младших по возрасту в группу за сто шестой дверью. Делается это раз в месяц, чтобы учить детенышей настраивать телепатическую связь. Обычно у малыша-грина есть хотя бы один родитель, который приводил его в группу. Но не у меня. И из-за этого, – Мара непроизвольно скривился, – меня вообще за живое существо не держали.

Я был рожден от тени горящего дерева, в которое ударила молния. Все говорили, мол, стихия была разгневанная, да так, что решила отвлечься и сыграть ради своего самолюбия – послала им их подобие, «…теперь учите это дитя, как будто оно настоящее…». Так что, не только родителей у меня нет, но и друзей я не мог завести. Хотя, еще до того, как мое сердце разбилось из-за отношения окружающих, я был ну вылитый ты: верил во всякую чушь, проявлял неуместную любезность направо и налево. Поэтому со мной не побоялся подружиться только один грин – Аван. И когда он предложил мне «поиграть» на восточной границе нашего леса, я без задней мысли пошел туда за своим «первым другом». Мы играли в салки. В какой-то момент я случайно перешагнул границу территорий, и тут же столкнулся лицом к лицу с глумом. Вряд ли ты о них слышал, но просто знай, что такие черные монстры, жрут на своем пути любую энергию, и они – быстрые и беспощадные. Но есть такие, которые присасываются