Имперец. Земли Итреи - Михаил Павлович Игнатов

Файвара, по слухам, использовала цзянь, имперский меч. В руках у той, что передо мной — более тяжёлый и широкий клинок.

Сон.

Бесполезно. Печать исчезает бесследно, отдавшись во мне тяжестью. Возвышение Файвары выше того, которое бы могло поддаться моим Указам, иначе она давно была бы мертва.

Сталь её меча скрежещет по наручу, десятки голубых клинков атакуют со всех сторон. Силы в них вложено с избытком, они пронзают Духовную Защиту, не замечают даже защиты амулета.

А Покров я забываю толкнуть.

Но боль от ран приводит меня в чувство.

Это не Файвара. Файвара погибла у меня на руках.

И всё же Крушитель падает мне под ноги, в правой руке сжат кинжал, а сам я делаю шаг вперёд, проскальзывая мимо жалящей стали.

Ещё шаг.

Я сплетаюсь с девушкой в схватке. Что-то она может и так, но этого недостаточно. Я уже за её спиной и бью навершием кинжала в затылок. Раз, другой, третий.

Узор Единения горит на мне в полную силу с самого начала схватки. Не знаю, сколько силы он добавляет на моём уровне Возвышения. Уверен в том, что я мог бы сейчас в Нулевом ломать камни голыми руками.

Пятого удара сектантка не выдерживает и оседает.

Я осторожно придерживаю тело, чтобы она опустилась на острые камни медленно и удобно.

Сектантка без сознания, из-под её головы льётся кровь. Но ничего не меняется. Она по-прежнему выглядит, как Файвара.

Я поднимаю взгляд. Дарсовы сектанты.

Последний, что оставался живым, сглатывает, несколько раз переводит взгляд с меня на Призрака, которого удерживает в ловушке, а затем выпускает Флаг из руки и уходит на вершину валуна техникой. Только воздух свистит, расступаясь с его пути.

Я выдавливаю из себя:

— Убей его.

Призрак медленно поднимается с колен. Он истекает дымом там, где его обивали дымные щупальца, но его раны бывали и больше. Мгновение он глядит на меня, кивает, а затем исчезает, последовав за беглецом.

А я с ненавистью оглядываюсь. Где этот дарсов Флаг, что обманывает меня? Как он залез в мою голову?

Все Флаги, кроме моего — Сотни Убийств, отправляются ко мне в кисет. И целые, и разрубленные на части.

И ничего не меняется. У неё всё ещё лицо Файвары.

Техника Рассвета разгоняет тьму, но не вырывает из небытия ничего скрытого.

Я тщательно ощупываю лицо сектантки, пытаясь отыскать маску. Как бы она ни была хороша, но всегда можно ощутить края, там, где ложь переходит в правду.

Можно, всегда. Всегда, дарс его побери!

Я сдался только тогда, когда вернулся Призрак и кивнул мне.

Только тогда я поправил волосы, халат сектантки и поднялся с колен.

Отрицать очевидное бесполезно.

Нет ни артефакта, ни формации, ни чего другого, что обманывало бы меня.

Это не обман.

Она и впрямь копия Файвары.

И я не могу этого изменить.

И что мне делать дальше?

В нерешительности я стиснул пальцы на Крушителе, а затем и вовсе принялся колотить им по мелким камням под ногами, с каждым разом вонзая подток всё глубже.

Остановился, тяжело дыша, только когда разлетевшиеся после очередного удара камни ударили сектантку.

Глупо. Я столько дней думал о ней, переживал, что как лекарь оказался неспособен её спасти. Уж точно я не собираюсь убивать её сам.

Кто бы ни лежал у моих ног.

— Вернись во Флаг.

Я ушёл не оборачиваясь. К дарсу всё это.

Глава 2

Эти сектанты меня прикончат.

Глупо отрицать очевидное. Сколько прошло дней с момента моей первой победы над стражниками Хребта Трав? Восемь? Десять?

Не могу сказать точно.

Кроме одного.

Прошло точно больше, чем мне нужно было продержаться, чтобы проверить, исчезнет метка или нет. Гораздо больше.

Не исчезла.

А сектантов теперь на склонах хребта столько, что иногда мне приходится прорубать себе проход для бегства и больше не пытаться спуститься и вырваться на равнину..

Да, сектанты стали слабей. Но легко уравновесили свою слабость числом. Есть что-то ненормальное в том, как легко они жертвуют собой, нападая на меня. Да, каждый из них верит, что уж их-то отряд точно меня убьёт. Но должна же у них в голове хоть раз возникнуть умная мысль? Если до них погибла тысяча, то кто сказал, что тысяча первый победит?

И всё же, недалёк тот день, когда этот тысяча первый найдётся.

Да, они стали слабей. Это видно и по трофеям, сейчас найти хоть один кисет на весь отряд в двадцать-тридцать человек настоящая удача. Это видно и по тому, как мало из них выживают после моих Указов. Это видно и по тому, какие слабые техники используют оставшиеся.

Но их просто сотни. И едва они хлынули на Хребет Трав, как сила Неба вокруг истощилась окончательно.

Можно было бы подумать, что это они её и высосали, поглотили, разделив на всех, кто был на Хребте. Но мне не нужно было думать, хватало ответов на мои вопросы.

Хребет Трав — уникальное место. Почти год он накрыт огромным Массивом, который собирает энергию Неба со всех окрестностей, впитывает её из каких-то бурь. И позволяет расти здесь небесным травам. А затем Массив засыпает на два месяца и начинается время сбора трав, в котором участвуют все окрестные секты, вольные города и банды.

И каждый из них считает, что я первым сорвал какой-то огромный куш, украв лучшие травы.

Я давно уже не использую сильных техник. Да что там, можно говорить откровенно, я давно уже использую только техники для передвижения. Почти всегда в схватках я полагаюсь на сталь, стихию, Указы и Призрака. И только поэтому ещё жив, только потому, что не ограничен одной духовной силой в средоточии для сражений.

И даже так я очень часто бывал близок к тому, чтобы опустошить средоточие и добавить к своим врагам ещё и тьму. Не сосчитать случаев, когда я зачёрпывал из неприкосновенной последней четверти. Теперь-то боевой медитации не хватает, чтобы восполнять траты на тюрьму тьмы.

Единственным моим спасением становится день. Жаркий полдень, когда солнце жарит так, что на камнях можно готовить еду.

А ещё, четыре тысячи вдохов до полудня и столько же после него нить, которая ведёт ко мне врагов, совершенно не видна. Это единственное время, когда я могу без ограничений, не на бегу восстановить силы. Энергию Неба, стихию и дух. Причём не используя Круговорот, который лишь снова выдаст, где я прячусь. К нему я прибегаю ночью, когда мне всё равно