Русский Микеланджело - Маргарита Нехезина

На Волховском фронте, где работает редакция, идут ожесточенные бои. Путь только вперед – к Ленинграду. Каждый шаг вперед стоит нашей армии колоссальных жертв.

На одном участке развороченного полотна, ведущего на север к Ленинграду, стоял чудом уцелевший семафор, за которым проходили немецкие позиции. Закрытый семафор, словно зловещий символ, преграждал путь к Ленинграду.

Дивизия полковника А.Н. Ларичева вместе с дивизией И.М.Антюфеева ведет бой, с трудом дается каждый шаг., показывает чудеса героизма. Члены редакции Ларионов, Черных, Кузнецов и Евгений Вучетич побывали в дивизии полковника Ларичева. Возвращались в редакцию на попутной полуторке. Машина ходко бежала по накатанной дороге. Разговор переключался на различные темы. Горестные размышления об окружении. Рассуждали на редакционной летучке: «Механизм окружения армии подобен пружине, чем круче ее сжимаешь, тем сильнее должна быть отдача.» Немцы усилили пропаганду и вместе с бомбами летят листовки:

«Рус, иди к нам в плен. У нас хорошо. Водки и хлеба вдоволь…»

Чудеса храбрости и смелости показывает 327-я дивизия И.М. Антюфеева. Гитлеровское радио сообщило об уничтожении этой и нескольких других советских дивизий. Сотрудники редакции отправились в «уничтоженную» дивизию, чтобы подготовить материал в газету о том, как реагируют бойцы на сообщение берлинского радио. Материал получился злободневным, в котором также прозвучало обращение Политуправления фронта о промедлениях, которые стоят Ленинграду неисчислимых жертв.

Погиб один из членов редакции армейской газеты «Отвага», самый молодой – Всеволод Багрицкий. Скорбная группа журналистов собралась в тот день у могилы. Легкий снег падал на землю, оседал на ветвях елей, ложился на лицо молодого поэта и не таял. Это последний чистый дар земли, который Всеволод уносил с собой в могилу. Стихи, которые любил повторять Багрицкий:

Я вечности не приемлю.Зачем вы меня погребли?Мне так не хотелось в землюС любимой моей земли.

Эти перефразированные стихи Марины Цветаевой Евгений Викторович Вучетич вырезал на куске фанеры, эта фанера украсила могилу.

Редакция квартировала недалеко от железнодорожной станции, не знающей покоя ни днем, ни ночью от вражеских бомбардировщиков.

Появляются первые радостные известия о первых наших победах под Москвой. Вот он, праздник на нашей улице! Немцы не перестают удивляться мужеству наших людей.

Фашистский офицер Рудольф Видеман злорадно записывал в своем дневнике: «…Наша авиация работает здорово. Над болотом, в котором сидят русские Иваны, висит большое облако дыма. Наши самолеты не дают им передышки. А они все же не сдаются в плен. Пусть дохнут с голоду в этом котле…»

В редакции судьба свела замечательных деятелей советского искусства – превосходного графика и гравера Федора Степановича Быкова, мастера монументально-декоративной скульптуры Георгия Ивановича Мотовилова, Евгения Викторовича Вучетича, пока еще младшего в этом созвездии. Федор Степанович дал много полезных советов начинающему граверу Вучетичу, подарил ему бамбуковые плашки, набор разнообразных резцов, взамен самодельного, изготовленного Евгением Викторовичем, из обломков спицы от зонтика. Не было конца радостей у Евгения от такого щедрого подарка.

Пока еще все равны. Никто не испытывает священного трепета перед именем Вучетича, редакционного художника газеты, который помещал в армейской газете «Отвага» меткие сатирические гравюры.

Налеты вражеской авиации беспрерывны. Берлинское радио объявило о полной ликвидации Волховского фронта. Но они поторопились с информацией. Бои продолжались.

В начале 1942 года Вучетич был назначен командиром стрелкового батальона. Ушел простым солдатом, а дослужился до капитана. В одном из боев он был контужен. В результате контузии было нарушено произношение, голос приобретал дикцию – лающего голоса.

Война не щадила ни простого солдата, ни капитана. В связи с контузией был отправлен на лечение в госпиталь. После лечения медицинская комиссия признала его негодным к строевой службе.

Вучетич приехал в Москву, опоясанную противотанковыми рвами, стальными надолбами из рельс. Враг только что был отброшен от столицы, но смертельная опасность по – прежнему висела над страной.

Яркие плакаты со стен дома призывали к подвигу во имя Родины. Среди немногочисленных афиш, он прочитал одну: «Художники – фронту». Это была афиша художественной выставки. Он познакомился с товарищами по профессии. Просматривал произведения живописи, скульптуры и графики, посвященной военной тематики. Смотрел на это не глазами художника, а глазами солдата. Попытки отразить величайший воинский подвиг нашего народа в одних случаях были удачные, других менее. Отразить глубину подвига, похоже, мог лишь тот, кто пережил ужасы войны.

Война вывела Вучетича из строя фронтовиков, но не могла вывести из строя борцов за победу. Резец скульптора стал его могучим оружием борьбы. Жизнь воина времен Отечественной войны в искусстве только начиналась.

Капитан Вучетич работал в студии военных художников М.Б. Грекова. Органическую гармонию, когда в одном солдате уживается и герой богатырь, и простой душевный человек, необходимо выразить в искусстве.

Вучетич вспоминает фронтовой эпизод:

«После ожесточенной атаки наше соединение только что выбило фашистов из небольшой деревушки. Еще догорали остатки строений, в жарко воздухе висело густое облако пыли и гари. Это было время, когда наши воины уже освоили науку ненависти к озверелому врагу. Возле окопа, на бруствере сидел солдат, свесив ноги в глубокую траншею, и блаженно затягивался самокруткой. Увидев меня, он от чистого сердца предложил:

Конец ознакомительного фрагмента.