Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том II. Книга I - Юрий Александрович Лебедев

Что же могло послужить причиной такого поведения Центра? Зачем Жорж срочно потребовался в Москве?

Одним из наиболее вероятных ответов на этот вопрос может быть тот факт, что именно в 1948 году Советский атомный проект достиг такого этапа своего развития, на котором переданные Жоржем в 1946 году сведения о критически важных для создания атомной бомбы технологиях получения полония из висмута стали практически востребованы.

Жорж сообщил, что полоний необходим для создания нейтронного инициатора – устройства, с помощью которого инициируется цепная реакция в атомной бомбе. По аналогии с обычными бомбами это устройство называют «нейтронным взрывателем».

По сообщению Жоржа полоний получается из металлического висмута при его облучении мощными потоками нейтронов в атомном реакторе.

Мы ещё подробно обсудим смысл и значение этой удачи Жоржа. Здесь же отметим только, что это сообщение считается главным достижением «атомного разведчика Дельмара».

Хотя работа по получению полония началась практически сразу после получения данных Жоржа, но

«первые полгода ушли на то, чтобы найти и освоить в СССР добычу природного висмута. Затем освоить металлургическое производство по выплавке чистых металлических висмутовых блочков».[59]

И только в конце 1947 года первые 30 блочков были загружены в экспериментальный канал первого экспериментального реактора Ф-1. В начале 1948 года облучённый висмут был отправлен в Ленинград, в лабораторию Д. М. Зива. Но мощность реактора была недостаточна и к началу 1949 года в Радиевом институте Академии Наук (РИАН) было получено только три миллиграмма полония с активностью 14 кюри. А для одного нейтронного инициатора нужно 50 кюри…

Параллельно с реактором Ф-1 ещё в декабре 1945 года началось строительство первого промышленного реактора «А-1» под Челябинском (ныне Озерск). Началось «на пустом месте». К рытью котлована глубиной 54 метра, в котором должен был разместиться реактор, приступили только в августе 1946 года, через полгода после сообщения Жоржа. Рыли вручную солдаты и зеки!

Известно, что на стройке работали

«свыше 45 тыс. человек – наиболее квалифицированных, ответственных и идейных студентов, инженеров, специалистов».[60]

Но вряд ли можно согласиться с тем, что все они были только ответственными и идейными студентами, инженерами и специалистами…

07.04. Начало строительства атомного реактора «А-1».[61]

Так выглядела строительная площадка первого советского промышленного атомного реактора «А-1» под Челябинском в 1946 году через несколько месяцев после того, как было получено сообщение Жоржа об уже налаженной технологии получения 500 кюри в месяц полония в американском реакторе в Ок-Ридже.

Капризы памяти

Здесь уместно сделать небольшое отступление, связанное с характеристикой изменения восприятия исторических событий по мере удаления их в прошлое. О создании реакторов у нас в стране вспомнил М. В. Ковальчук, Президент Курчатовского института, на мероприятии, посвящённом 70-летию первого испытания атомной бомбы в СССР.

«Когда мы запустили свой реактор, у нас работало, включая кочегара, в Лаборатории № 2, сто человек, а в Америке работало сто двадцать девять тысяч человек в это время, и бюджет был в сегодняшних ценах двести миллиардов долларов».[62]

В другом источнике, давшем отчёт об этом мероприятии в Курчатовском институте, приводится продолжение этой цитаты:

«У нас не должно быть квасного патриотизма, но мы должны знать цену и цену правильности решений».[63]

Общий смысл этого высказывания достаточно очевидно сводится к тому, что его автор посылает «месседж» слушателю: мол, я не хвастаюсь нашими успехами, но «факты и цифры говорят сами за себя».

Попробуем рассмотреть этот месседж подробнее. Первый экспериментальный советский реактор Ф-1 действительно был пущен 25 декабря 1946 года в Лаборатории № 2 АН СССР силами немногочисленного коллектива этой лаборатории

«как опытная площадка для отработки технологий и процессов получения плутония».[64]

Но, приводя эти цифры для демонстрации выдающегося творческого потенциала наших учёных, М. Ковальчук, вероятно, «забыл», что для корректного сравнения по количеству занятых людей и материальным затратам на атомные реакторы в СССР и США в 1946 году, нужно учесть, что именно в этом году в СССР началось строительство завода № 817 с промышленным реактором А-1 – аналогом американского. И это уже совсем другие цифры и количества людей, и финансовых затрат.

«Первые атомные промышленные комбинаты на Урале и поселки при них ГСП-11 стал проектировать с начала 1946 года. Площадки под объекты-заводы плутониевого комбината под Кыштымом были утверждены решением Научно-технического совета Первого главного управления 13 июня 1946 года. Проектное задание предусматривало размещение предприятий завода № 817 общей площадью около 200 км2 на южном берегу озера Кызылташ… В уральской тайге работали уже тысячи людей, когда девятого апреля тысяча девятьсот сорок шестого года вышло постановление Совета Министров СССР. В нем определялся весь комплекс мер по созданию атомной бомбы в СССР – от поиска месторождений урановых руд до испытания атомного оружия… Создавалась система особых конструкторских бюро в Москве, Ленинграде, Горьком, в которых разрабатывалось совершенно новое для нашей страны оборудование, приборы, технологические линии. Правительство поручило изготовление всего необходимого для завода № 817 лучшим машиностроительным заводам: Ижорскому, имени М. Фрунзе (г. Сумы), Кировскому, «Большевик» (Ленинград), Уралхиммаш (Свердловск), имении М. И. Калинина (Москва), имени Орджоникидзе (Челябинск) и другим».[65]

«Оцифровать» весь этот комплекс работ «в сегодняшних ценах» не представляется возможным, но очевидно, что, если бы это удалось, цифры оказались бы одного порядка с американскими.

Так что, нисколько не принижая действительно героических усилий наших учёных, инженеров, рабочих и зеков, следует признать, что затраты на создание атомного оружия и в США и в СССР были сопоставимыми. А вот доля ВВП, затрачиваемая на это, в СССР была, вероятно, значительно больше, чем в США, поскольку ВВП США был значительно больше.

И это значит, что «средний айовский фермер» недополучил от государства в 1946 году значительно меньше благ, чем «средний смоленский колхозник». А нужна была государственная помощь «среднему смоленцу», разорённому войной, гораздо больше, чем и без государственной помощи достаточно благополучному айовцу. И это значит также, что М. Ковальчук, превознося заслуги курчатовцев, «забывает», чего они стоили смоленцам, псковичам, биробиджанцам и всем другим жителям Советского Союза.

Что же стоит за этой «забывчивостью»? Вероятно, вполне понятная попытка руководителя института представить героический вклад курчатовцев в историю советского атомного проекта, но в данном случае действительно достойный благодарной памяти коллектив ветеранов-атомщиков эту попытку вряд ли признает удачной…

Нужен консультант…

Рабочий пуск реактора «А-1» состоялся