Ферма - Дмитрий Резаев

Самарин не сомневался, что сошел с ума, но не мог оторвать взгляд от иллюминатора. Совершенная глупость считать, что если человек сомневается в своей психической нормальности, то значит он еще не сумасшедший. Сумасшедшие как раз прекрасно знают о своем безумии. Опытные шизофреники, почувствовав приближение припадка, сами вызывают врачей. Но некого было вызвать Алексею Самарину. Он просто смотрел на приближающийся голубой шар и не чувствовал, как из уголка рта начинает течь слюна.

– Эй, клон! – снова раздался голос.

– Самарин слушает, – механически откликнулся космонавт.

– Может, он не клон? – спросил голос, потревоживший Самарина первым.

– Клон, клон, – успокоил его второй, – кто же еще?

Самарин вдруг очнулся. Ступор сменился бешеной активностью.

– Это Земля? Земля! Ответьте! Центр, говорит Самарин!

– Земля? – как бы самого себя переспросил второй голос, – Ага… Самарин? Самарин, сейчас мы захватим вас лучом и посадим. Пристегните ремни.

– Он сгорит, – возразил первый.

– Не думаю. Если его скафандр выдержал прыжок…

– А если сгорит?

– Да не сгорит!

– Какой луч? – вмешался Самарин. – Высылайте спасательный модуль, я смогу продержаться максимум двое суток. Судя по всему, я на достаточно близкой орбите. Может быть, удастся запустить модуль с какой-нибудь близлежащей станции.

– Какие станции, Самарин? Кто же даст тебе модуль?

– В каком смысле? – удивился пилот.

– В прямом. Любой запуск, он денег стоит. Кстати, может, у тебя есть деньги? Родственники, друзья?

– А-а… сколько? – неожиданно для себя выдавил Самарин, окончательно переставая воспринимать действительность.

– Около пятисот тысяч таллеров.

– А луч, что же, бесплатный?

– Кстати, забыл представиться – Жозе Сыркин.

– Мортон, – недовольно буркнул второй.

– Мы – полиция околоземного слежения. Инструкция предписывает нам немедленное приземление любого, не зарегистрированного пилотируемого средства.

– Космическая ГАИ… – пробормотал Самарин.

– Что? – переспросил первый. – Ну, так есть деньги или приземлять по лучу?

– Послушайте, свяжитесь с правительством России или США, у них есть деньги.

– Какое США? Мортон, США, это у нас где?

– Наверное, черте где. Эй, клон! У нас только одно правительство – Совет директоров ВБС.

– ВБС? Что это?

– Если не сгоришь, узнаешь.

Самарин увидел на голубом фоне Земли небольшую вспышку. Затем корабль изнутри и снаружи окрасился серебристым светом. Самарин успел крикнуть: «Ребята, а может, договоримся!» и потерял сознание.

7. ЛУЧШЕ НЕТУ ТОГО СВЕТУ

Вторично за последний час, открыв глаза, Самарин увидел лицо с хитрыми, бегающими глазами, которое проникло в модуль через пробоину и теперь осматривало помещение с таким видом, будто хотело поживиться чем-нибудь вкусненьким. Лицо не имело туловища. Оно являлось частью головы, у которой не было даже ушей. Эта голова, совершая повороты, поблескивала, словно перламутр. Самарину стало смешно. Но едва его губы попробовали растянуться в улыбке, как острая боль охватила все его существо. Кожа на щеках, лбу, на шее, да и по всему телу горела. Он буквально ощущал, как вздуваются ужасные волдыри. Его скафандр почернел, местами с него здоровенными шматами отваливалась окалина.

Летающая физиономия, будто уловив его движение, стремительно метнулась к нему, и, внимательно посмотрев в глаза, сказала какому-то невидимому собеседнику:

– Ты смотри, не сгорел.

Произнеся эти слова, безухая голова со свистом вылетела в пробоину, а вместо нее в модуль хлынула белая пена. Она заполнила помещение до отказа, погрузив ошалевшего от ожогов Самарина в полную темноту.

Затем его вынесли из модуля, лазерной ножовкой разрезали скафандр и освободили многострадальное тело. Солнце и свежий воздух – прекрасное завершение приключения. Первую помощь ему оказывали, не сходя с места. Расторопные роботы, вооруженные блестящими хирургическими инструментами, что-то шили и латали, вкалывали какое-то обезболивающее, коротко переговариваясь на каком-то щелкающем языке.

Алексей оглядывался вокруг и не понимал, где он находится. По гладкому, как стекло, серому покрытию двигались грузовые автомобили, наполненные чемоданами и сумками. Рядом протопала дюжина кирзовых ботинок. Взглянув вверх, Самарин увидел взвод солдат, куда-то бездумно марширующих. Идущий рядом с взводом сержант что-то жевал. Чуть поодаль он заметил длинный ряд космических кораблей различных модификаций: сигарные и карандашные ракеты, похожие на «Протоны» и «Востоки», что-то типа «Шаттлов» и «Буранов». Возле них суетились люди в сине-серых комбинезонах. Машины на воздушных подушках стремительно и хаотично двигались в разных направлениях. Все вокруг гомонило и урчало. Бросив взгляд через летное поле, Самарин увидел длинное здание космовокзала, о чем ему сообщила надпись из выцветших на солнце громадных букв. Космовокзал находился у подножия холмистой гряды. Зеленые склоны круто взмывали вверх. На них раскинулся огромный город, сверкающий в солнечных лучах. От космовокзала к городу и обратно сновали летательные аппараты, похожие на черных хлопотливых жуков.

Над Самариным склонился человек в форменной одежде. На рукаве у него было две желтые нашивки в виде знака, обозначающего мужскую хромосому. Ямочка на подбородке кивнула Самарину:

– Я – Мортон. Мы сажали тебя по лучу. Рад, что ты не сгорел. Ты уж извини, что мы тебя в «дряни» выкупали.

– Какой дряни?

– Белую пену помнишь? На нашем жаргоне – «дрянь». Мы ею обычно дезинфицируем приезжих из малоцивилизованных стран. А если кто из столицы Уркана Салехома, так два раза, а потом сразу отправляем обратно. Кстати, ты, кажется, собирался с нами о чем-то договориться…

– Где я? – спросил Самарин.

– Ты что, не видел, куда летел?

– Это Земля?

– Называй как хочешь.

– Послушайте, – Алексей приподнялся на импровизированном хирургическом столе, – что происходит? Я проводил испытательный полет первого в мире корабля на антивеществе…

– На антивеществе! – расхохотался Мортон, – Да на нем сейчас только мопеды ездят, да авиамодели мальчишки запускают! Ты откуда такой древний?

– Мой модуль стартовал 12 апреля 2060 года, с космодрома Капустин Яр. Я… я…

– «Я», «я»… Нихт ферштейн! Ладно, потом расскажешь, – оборвал его Мортон, – тут за тобой пришли.

– Кто?

– Говорят, что родственники.

И Самарин увидел мать. Она улыбалась, прижимая к груди цветы.

– Мама?

– Элиза Беккер. Международное бюро расследований.

8. ТЕСТЫ

В бинтах Самарин чувствовал себя неловко. Ощущение неловкости усиливалось тем, что он был наголо обрит. Карантинная служба опасалась каких-то паразитов и действовала старыми, но проверенными способами. Та одежда, которая была на Самарине во время полета, уже не существовала, и он был облачен в какую-то невнятную пижаму из тонкого и, видимо, не раз стиранного материала. Материал был непереносимо серого цвета и пах чьими-то болезнями. К тому же пижама была ему мала. Он сидел перед Элизой Беккер в этой потасканной пижаме, в повязках, пестреющих желтыми пятнами какого-то противоожогового раствора и противоестественно лысый. Синие стены в зеленых разводах и старинная, тяжелая мебель никак не ассоциировались с медицинским учреждением.

В том, как Элиза Беккер старалась ненароком не коснуться его крахмальным рукавом халата, поджимала под себя ноги и поминутно отводила взгляд, чувствовалось даже не презрение, а унизительная брезгливость.

За ее спиной висел портрет пожилого человека в полный рост. Глаза закрывали пенсне с непрозрачными стеклами. Восковое лицо доминировало над всем кабинетом. Через строгий костюм от плеча шла широкая пурпурная лента, на которой висел крохотный значок.

Элиза Беккер смотрела в какие-то бумаги и задавала Самарину бесконечные вопросы:

– Вы принимаете наркотики?

– Нет.

– У вас в крови обнаружены сильнодействующие психотропные препараты. Как вы это объясните?

– Перед стартом мне вводили транквилизаторы, чтобы легче переносились перегрузки.

– Вы угнали этот корабль под воздействием наркотиков?

– Я ничего не угонял.

– Какое сегодня число?

– Не знаю. Может быть, 14 апреля.

– Год?

– 2060.

– Вы скрываетесь от преследования?

– Нет.

– У вас нелады с законом?

– Нет.

– Вам хотелось когда-либо совершить что-либо противозаконное?

– Не знаю… Может быть.

– Вы встречали когда-нибудь человека, очень сильно похожего на вас?

– В каком смысле?

– В прямом.

– Не понимаю.

Элиза Беккер встала из-за стола и подошла к шикарному старинному трюмо, по всей видимости, из красного дерева. Трюмо было внушительных размеров и выглядело весьма массивно.

– Посмотрите.