Кровь решит за нас - Евгения Чепенко

— Я забыла. Прости… это же Санька!

Сергей пристально вгляделся в бесценное личико.

— Ты часом в него не влюблена?

Черные глаза удивленно расширились. Идеальной формы губы растянулись в сногсшибательной улыбке.

— Нет, папочка. Я люблю, но не его.

Мужчина прищурился.

— А кого?

— Не скажу. Не переживай, возрастное и из области фантазий. Через годик пройдет, думаю, а там можешь начинать волноваться.

Сергей осторожно встал, нога в ночь разболелась совсем, дошел до дочери, обнял темную голову.

— Музыкант этот с плаката что ли?

— Па-ап, — возмутилась она.

— Значит он. Эх, молодость… Пошел я спать.

— А чай?

— Утром.

— Хорошо.

— Да, — мужчина обернулся на пороге. Как там Игорь с Ниной? Что Санька рассказывает?

— Они с мамой вместе теперь живут.

— Как? — Сергей растерялся. — Поругались?

— Да, нет. Все серьезнее. Я толком не расспрашивала.

— Ну так расспроси, может помощь какая нужна.

— Хорошо, папочка, — Наташа с интересом взглянула на отца. Нечто странное в его голосе настораживало. Он ласково улыбнулся ей, развернулся и исчез в проеме. Щелкнул чайник, отвлекая девушку от раздумий.

***

4 августа

Среда

Санька тихо прокрался мимо дивана.

— Я все слышу. Где был сын?

— Гулял, — парень перестал корчить Джеймса Бонда. — Ты чего не спишь?

— Тебя жду.

— Зачем. Отдыхай.

— Ты отцу сказал слово на букву “р”. Он мне звонил вечером, выяснял подробности.

Напрягся.

— И что ты сказала?

— Я повторила слово, потом нашла адвоката, но… Сын, давай в следующий раз я буду решать сама.

— Да.

— Вот и славненько. И знаешь, сын.

— Что?

— Мне нравится твоя музыка.

Санька засмеялся.

— Это ж здорово.

— Как по мне, так пугает.

— Нет, мам. Это здорово.

— Ладно. Еще раз не предупредишь, что вернешься черт знает во сколько, серьгу из уха выну, не расстегивая и без наркоза! Понятно?

— Понятно, мам, — его душил смех. Сдержался. Бегом прошел до комнаты, разделся, скользнул в ванную. Горячий душ успокаивал, дарил мир. Хорошо. Саша понежился под мягким потоком воды, вылез, вытерся, прошел в комнату. Глянул на часы. Время — пятый доходит. Сна рядом не стояло, на душе ерунда. Подумал, включил нетбук, следом скайп, позвонил.

— Ну, давай же, козявка. Скажи, что не спишь.

Облом. Никакого ответа. Спит. Вздохнул, выключил технику, свет, упал на кровать, заложил руки за голову и уставился в окно. Шторы мешали. Встал, отодвинул, вернулся в исходное положение. Так лучше. Его ждала идиотская бессонная ночь размышлений, он ненавидел размышлять. Размышления еще никогда ни к чему хорошему не приводили, он все как-то чаще действовал, полагаясь на интуицию. Вот уж кто-кто, а эта женщина ему никогда не отказывала, как, впрочем, и все остальные, включая эфемерных удачу и судьбу.

Нина подождала пока в комнате воцарится тишина, полежала еще минут двадцать, тихо встала и вышла на балкон, села на стул, закурила. Достала, захваченный из зала айпод сына, включила, пролистала, нашла Fool’s Garden. Откинулась на спинку. Ветер уносил едкий сигаретный дым. Сон не шел, только размышления, будь они неладны. Нина ненавидела размышлять. Размышления еще никогда ни к чему положительному не приводили, все как-то больше склоняли к самопожертвованию. Что за идиотская черта? Хорошо бы Саньке не передалась, жизнь себе сломает. Женщина затянулась, решила побеседовать с ребенком на эту тему после.

Она блаженно медитировала, глядя на светлый горизонт, где уже показалась первая оранжевая полоска. Надо же! Совсем забыла, какого это встречать рассвет. Рядом сел сын. Нина улыбнулась, глядя на Саньку.

— Не спится, ребенок?

— Нет. Размышляется. Не хочу думать. Тебе тоже, смотрю, без сна сидится.

— Да. От дум один вред, — меланхолично протянула женщина.

— Бабушкины слова.

Нина улыбнулась, взлохматила парню волосы на макушке.

— ДНК, ребенок. Кровь все решила за нас.

Санька увернулся.

— Меня моя кровь устраивает.

— Хорошо. Прямо бальзам на душу…

Первые рыжие лучи, наконец, вырвались на волю, покрыв стекла городских многоэтажек позолотой. Холодное чуть облачное небо засияло нежными теплыми оттенками. Фиолетовый, розовый. Показался слепящий край живого белого диска. На степь медленно ложился новый палящий, обжигающий день.

Глава 4

8 августа

Воскресенье

Из сна Нину выдернул неприятный однотипный звук. Женщина застонала и перевернулась на бок. Не помогло. Мелодия, вроде простая, но безумно назойливая. Открыла глаза. Трещало где-то совсем рядом.

Балкон.

Нина поднялась и нехотя вышла. На столике Санькин нетбук оглашал окрестности о входящем вызове. Удивленно рассмотрела ник “Soturi”, попыталась выудить из памяти перевод, не вышло. Воровато оглянулась, нажала соединение. Мгновение и на экране знакомое личико.

— Наташенька!

— Ой, здравствуйте, теть Нин. А Саша где? — девушка запнулась. — Ой… То есть как у Вас дела?

Женщина засмеялась.

— Да, ладно, Наташ. Хорошо все. А что ник значит?

— Воин… с финского.

— Интересно, — Нина взглянула на время. — А сын бегает, наверное.

— А, ну, ладно…

— Ты погоди. Как там Сергей? Целую вечность его уже не видела.

— Хорошо. Вон на кухне громыхает, ворчит. А знаете, теть Нин, я, наверное, и у вас тоже спросить могу. Мы тут с папой решили для разнообразия на шашлыки поехать в лес… вот. Ну и подумали, что вы с Санькой… может захотите… просто так… воскресенье же…

— Дочь! — в поле зрения камеры попал высокий подтянутый обнаженный по пояс мужчина. — Ты дозвонилась?

— Здравствуй, Сереж, — сердце от неожиданности пропустило удар и понеслось отбивать ритм. Нина удивленно одернула себя. С какой стати она нервничает, это же старый друг семьи. Хотя другом он был ей, Игорю скорее просто знакомым, с Санькой возился иногда вместо отца.

Сергей улыбнулся. В уголках серых глаз заплясали добрые морщинки.

— Здравствуй, Ниночка. Разбудили тебя.

Женщина с ужасом представила как выглядит со стороны. Заставила себя не дернуться срочно поправлять птичье гнездо на голове и наверняка потекшую тушь, вместо этого улыбнулась.

— И правильно. Нечего спать.

— Дочь сообщила тебе?

— Да.

— И?

Нина растерянно уставилась в отчего-то, даже при учете качества изображения с веб-камеры, ласковые глаза мужчины. Отказаться было первой мыслью. Затем мозг посетила вторая, сообщившая об Игоре, без сомнений теперь таскающего баб в дом.