Приключения Травки - Сергей Розанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
+---------+
| СЛУЖЕБНЫЙ ПРОХОД |
+---------+
Он провел его через несколько комнат и довел до двери с другой вывеской:
+-------------------+
| СЛУЖЕБНЫЙ КАБИНЕТ НАЧАЛЬНИКА СТАНЦИИ |
| Посторонним вход воспрещается |
+-------------------+
Начальник станции смело отворил дверь.
А Травка волей-неволей остановился. Ему приходилось ждать, хоть и не хотелось оставаться одному.
Но начальник обернулся к нему и сказал:
- Ну, иди! Что же ты стал? Иди, не бойся.
- А здесь написано: "Посторонним вход воспрещается".
Начальник станции опять улыбнулся:
- Со мной никто не посторонний. Иди!
Травка вошел в комнату. Там стояли странные машины. Таких Травка раньше никогда не видел. Он хотел спросить у кого-нибудь, зачем они, но все были очень заняты.
То и дело раздавались негромкие звонки и гудки. Железнодорожник в форме распоряжался по телефону:
- Двадцать шестой примите на девятый путь. Маневровый отведите в тупик...
Начальник станции взял телефонную трубку с другого аппарата и приложил ее к уху. Крючок, на котором висела трубка, поднялся, концы проводов в телефонном аппарате соединились, и по ним побежал электрический ток прямо на вокзальную телефонную станцию. Там стояла большая черная доска с крошечными гнездышками. К этим гнездышкам подходили провода всех вокзальных телефонов.
На доске загорелась малюсенькая лампочка. Перед доской сидела телефонистка. На голове у нее был обруч со слуховыми наушниками и черной трубкой, в которую она говорила. Телефонистка увидела горящую лампочку, присоединилась к телефону начальника станции и сказала;
- Центральная.
В ответ она услышала голос начальника станции:
- Дайте радиоузел.
Телефонистка взяла шнур с блестящим наконечником. В этом шнуре оканчивался провод телефона, по которому говорил начальник.
Перед телефонисткой на доске было сто шестьдесят четыре гнездышка. Это очень много. Но она отлично знала, в каком именно гнездышке оканчивается провод каждой комнаты вокзала, и, почти не глядя, вставила наконечник шнура в нужное гнездышко. Потом она нажала кнопку, и в комнате радиоузла раздался звонок.
Этот радиоузел был устроен для того, чтобы пассажиры, находящиеся на вокзале, могли слышать разные железнодорожные справки и распоряжения.
Здесь был служащий - диктор, который говорил по радио все, что нужно было услышать пассажирам.
Диктор взял телефонную трубку. С ним заговорил начальник станции:
- Мм... мм... Видите, какая штука, я подобрал на перроне мальчика. Он говорит: папа у него потерялся. Нельзя ли этого папу разыскать? А мальчик у меня здесь, в кабинете.
- Сейчас я дам оповещение, - сказал диктор, положил трубку и подошел к маленькой коробочке - микрофону.
Диктор начал говорить, и заработали громкоговорители, установленные на вокзале.
Начальник станции взял Травку за руку и вышел с ним за дверь. Из большой посеребренной трубы радио послышался усиленный голос диктора:
Внимание! Граждане пассажиры!
Отставший от родителей мальчик
находится в кабинете начальника станции...
Травка слушал и ничего не понимал: какой мальчик? От каких родителей?
Радио будто знало, что с первого раза Травка ничего не поймет, и заговорило опять:
Внимание! Повторяю! Граждане пассажиры!
Отставший от родителей мальчик
находится в кабинете начальника станции...
- Это о тебе говорят, - сказал начальник станции.
"Верно ведь! - подумал Травка. - Если папа уехал без меня, значит я от него отстал. А папа - мой родитель".
Во всех помещениях вокзала были такие же трубы -громкоговорители. Голос диктора раздавался и в первом, и во втором, и в третьем зале, на перроне и в вокзальных коридорах.
Пассажиры, сидевшие с детьми в зале ожидания, порадовались за папу: вот и нашелся пропавший сынишка. Даже тот мальчонок со светлыми кудряшками и то порадовался.
Остальные пассажиры слышали голос диктора и при встрече осматривали друг друга. Каждый будто хотел спросить другого: "Скажите, не от вас ли отстал мальчик?"
А Травкин папа отправил телеграмму и снова бегал в это время по вокзальной площади - все искал своего сына. Он совсем не слышал извещения по радио о мальчике, отставшем от родителей.
Если бы работала мощная московская радиостанция, начинающая передачу певучими колокольчиками: "Широка страна моя родная..." - ее голос был бы слышен по всей Москве и даже по всему СССР. Невидимые электромагнитные волны несутся с нее во все стороны без всяких проводов. Они задевают антенны и заставляют звучать радиоприемники, соединенные с этими антеннами.
А на вокзале работал совсем маленький радиоузел. Голос диктора передавался по проводам и был слышен только внутри вокзала. И даже на площади перед вокзалом из-за городского шума его было слышно плохо.
Травка стоял рядом с начальником станции. Они ждали.
Но никто не шел в кабинет начальника отыскивать отставшего мальчика.
Травке стало скучно. Ему надоело все ждать да ждать. Он заговорил с начальником станции:
- А скоро он придет, как вы думаете?
- Ммм... не знаю.
- А я придумал! - сказал Травка. - Знаете что? Пойдемте к нему навстречу. Он будет идти сюда, а мы - в его сторону и первые увидим его по дороге.
Начальник внимательно посмотрел на Травку, опять улыбнулся, но согласился с ним:
- Ну что ж, пожалуй, пойдем. Я только скажу здесь, что мы пошли на вокзал.
НАПАЛИ НА СЛЕД
Травке было очень приятно, что такой важный человек провел его через служебный проход и даже впустил в свой кабинет, куда посторонним вход воспрещается.
Он решил стать совершенно самостоятельным. Когда они вышли из кабинета, Травка шел с гордо поднятой головой. Но все-таки он незаметно поглядывал по сторонам, не покажется ли где-нибудь папа.
Они пришли на вокзал. Травка без труда узнал то место против вокзальных часов, где он стоял с лыжами и дожидался папу. Он остановил начальника станции и попросил его минуточку подождать, чтобы посмотреть на часы.
Большая стрелка прыгала по-прежнему. Она подходила к цифре "б". Маленькая стрелка застряла где-то между цифрами "10" и "11".
Около лавки не было ни папы, ни лыж.
Начальника станции все знали и здоровались с ним. Он спросил швейцара с золотым галуном про Травкиного папу.
- Да-да! Точно, товарищ начальник. Бегал гражданин, искал мальчика. А вот куда он делся - право, не могу знать. Что же вы мне раньше-то не сказали? Я бы спросил, куда он пойдет.
Другой служащий, сторож, долго прислушивался, как Травка рассказывал про папу и про лыжи, и наконец вмешался в разговор:
- Видел я твоего папу. Лыжи он взял в охапку - и бегом на поезд. Я уж подумал: свои ли лыжи он взял? Он все смотрел по сторонам. Теперь понятно: видно, он искал тебя. Не нашел и уехал.
Травке стало обидно, что папа все-таки уехал один.
Но нужно было действовать решительно и быстро. Вот поэтому-то Травка очень решительно обратился к своему другу -начальнику:
- Товарищ начальник, у меня есть рубль и еще гривенник из автомата. Дайте мне, пожалуйста, билет до станции Пролетарская. Оттуда я дорогу знаю. По правой стороне, как пруд пройдешь, против колхозной палатки, дача номер шестнадцать.
Начальник улыбнулся и сказал:
- Билетами я не торгую. И поезд туда идет только вечером.
- Как же нам быть? - спросил Травка, закинул голову и посмотрел начальнику прямо в лицо.
Начальник станции почесал кончик носа, подумал, помычал и наконец решил эту задачу:
- Ну, да ладно. Хоть это не по правилам и не полагается, но раз уж такой случай... Скоро туда идет служебный паровоз. Посажу тебя - к обеду успеешь. Не боишься ехать на паровозе?
- Я даже на автомобиле рядом с шофером не боюсь. И потом, я сегодня сам ездил на эскалаторе и дожидался папу в метро. И прямо ни капельки не испугался.
Делать нечего, начальнику станции приходилось помочь Травке.
ТРАВКА ПУСКАЕТСЯ ВДОГОНКУ ПАПЕ
И вот начальник станции повел Травку куда-то в сторону от перрона. Идти было трудно. Один раз Травка больно ударился ногой о рельс. Хотелось заплакать, но Травка не заплакал, а только потер ногу.
- Почему так много рельсов? - спросил он. - То и дело попадаются под ноги.
- А это потому, что тут много поездов собирается. Для каждого поезда свой путь. Видишь, сколько паровозов стоит?
- Вижу. А скоро наш паровоз?
- Да вот он.
Они подошли к громадному черному паровозу. В паровозе что-то громко шипело. Пахло раскаленным металлом и горячим смазочным маслом.
Травке сделалось немножко страшно. Он крепко схватил начальника за руку.
- Ну-ну, не бойся, малыш! - ласково сказал начальник, совсем как папа, и громко закричал: - Эй, Беляков.
Травка только хотел сказать, что он ничуть и не боится, как в паровозном окошке показался человек, с виду совсем не похожий на Белякова. Травка думал, что Беляков должен быть обязательно белым, а на этом человеке были черная кожаная куртка, черная фуражка, в руках он держал тряпку с черными пятнами, и даже лицо у него было не белое, а загорелое, красноватое, с черными усами.