Таинственное - Ярослав Толстов

Вечером, вернувшись домой, отец устроил маме сюрприз – романтический ужин при свечах. Он всегда так делал, когда у нее была круглая дата.

– Здравствуй, папа! Как всегда, званый ужин? – спросила с улыбкой я.

Отец суетился на кухне, на плите что-то готовилось.

– Да вот, немного подгорает, – ответил запыхавшимся голосом отец, нарезая морковку в салат.

– Мама будет восторге! Такой ужин не каждый сделает.

– Да будет тебе… Если рыба пригорит, я опозорюсь перед твоей матерью, – все еще бегая по кухне, говорил папа.

– Ладно, я наверх, уроки делать, а то много задали.

– Хорошо, девочка моя, иди. Если будет нужна помощь, я тебя позову. Вынув тетрадки, я начала делать домашнее задание по математике, но ничего в голову не шло. Я только и думала про Джека и его таинственный дом. Сегодня я услышала и увидела такое, что не верилось. Получается, там никто давно не жил. А продукты – их там совсем не было… Что он тогда ест? И еще казалось очень странным, что Джека видно только ночью.

Вдруг раздался неожиданный стук в дверь, это была Джейн:

– Ты уже пришла?

– Да, только что пришла, на кухне папа делает маме романтический ужин, – ответила я с улыбкой.

– Он у нас большой молодец, о таком отце можно только мечтать! Кстати, ты решила, что будешь маме дарить?

– Картину, большую картину, – отозвалась я.

– Ого, откуда у тебя деньги? Это же дорогой подарок.

– Друг поможет. Он художник, хорошо рисует, вот у него решила взять.

Сестра как-то странно рассматривала меня с головы до ног.

– Что там у тебя на шее? Это синяк?

– Нет-нет, ты что, я просто сильно поцарапалась.

Если бы я сказала сестре, узнали бы все, в том числе и отец. А он очень строг – после такого наверняка на улицу не выпустил бы.

– А, тогда хорошо, я уже за тебя перепугалась.

Когда Джейн ушла, я открыла свой ноутбук и вошла в электронную почту, там было два сообщения: одно от брата, что жил на Аляске, второе – от подруги из Нью-Йорка, которая спрашивала, как я здесь. Мне очень хотелось рассказать ей про Джека и его старый дом, но это смотрелось бы глупо, поэтому я и промолчала.

День медленно подошел к концу, и настала ночь. А это значит, что с ночью должен был объявиться и Джек. Я подошла к окну: в его комнатке снова светила лампа, хотя в доме не было электричества. «Он снова рисует свои картины», – подумала я.

Потихоньку проскочив мимо отца, который был против того, чтобы я ходила в этот дом, я пошла к Джеку спросить о картине. Открыв старую скрипучую дверь, я обнаружила, что везде было темно, ничего нельзя было разглядеть. Только сверху, с четвертого этажа, пробивался свет от лампы из его комнаты.

Я включила на своем айфоне фонарик и поднялась наверх. Джек снова был там. Я украдкой смотрела в дверную щель: он рисовал свою картину, руки испачканы краской, одет в ту же самую одежду, что при нашей первой встрече. Я жадно рассматривала, как он работал, – такой серьезный и внимательный в своем деле.

– Ты там долго еще будешь стоять? – неожиданно спросил он.

В эту секунду я растерялась и не знала, что делать. Джек подошел и широко открыл дверь, посмотрел дерзким взглядом и повторил:

– Тебе надо особое приглашение, чтобы войти?

– О нет, я хотела уже войти, но ты меня опередил. Чем занимаешься?

– Рисую, что еще я могу здесь делать, – ответил он мне строго.

– Ну мало ли что, я сегодня днем заходила и не застала тебя…

– Я уходил, дела были важные. Меня почти не бывает дома днем.

– Это я уже заметила.

– А чего приходила? Ко мне редко кто заходит, – он взял краски и продолжил рисовать.

– Нужна твоя помощь, Джек, выручи, пожалуйста! У мамы сегодня день рождения, а у меня нет денег на подарок. Ты не мог бы дать мне одну свою картину, а я со временем отдам тебе деньги, что скажешь?

– Деньги мне не нужны. Какую картину ты хочешь взять?

– Ту, что ты вчера рисовал, «Влюбленные», – радостно ответила я.

– «Влюбленные»? А почему она? – переспросил удивленно Джек.

– Не знаю, как-то засела в голове эта картина.

– Как мне сама идея пришла в голову ее нарисовать… Мистика какая-то.

– Да, мы с тобой как-то одновременно думаем, что у меня очень редко бывает, – заметила я.

Я глаз не могла от него оторвать, со мной такого еще не случалось.

– Как шея твоя, еще болит? – спросил он, жадно посмотрев на меня.

– Хорошо, боль уже прошла, только синяк большой остался. Да и рука все еще болит правая, не знаю, что с ней.

– Это растяжение, наверное…

Я посмотрела на картину, которую Джек только что нарисовал. Там были изображены падший ангел и демон, темный как ночь.

– Позволь спросить, что это за картина? Такая странная, – с удивлением спросила я, тщательно рассматривая ее.

– Ты веришь в Господа? – спросил Джек.

Посмотрев на меня печальными глазами, он перестал рисовать.

– Ну да, кто же не верит во всемогущего Отца?

Он как-то странно и внимательно смотрел на меня, словно в душу заглядывал.

– При рождении человека Отец всемогущий предназначил человеку ангела и демона. Ангел сидит у нас на правом плече, а демон на левом. Всю жизнь они тобой руководят, нашептывают тебе на ухо, но нам решать, что можно делать, а что нельзя. Даже после смерти эти двое остаются у нас на плечах.

Его лицо было наполнено грустью и некой усталостью, как будто сказал он это о себе.

– Все хорошо, Джек? Ты как-то побледнел…

– Да, я эту ситуацию в каком-то смысле на себе испытал…

– Что ты имеешь в виду? – переспросила я, удивленно посмотрев на него.

Он отвернулся и уставился на свою картину.

– Я бы тебе много чего хотел рассказать, но не могу… – ответил парень с грустью на лице.

– Почему? Ты можешь мне доверять, я умею держать секреты.

– Прости, я никак не могу, просто надо мной есть некоторые правила.

Я улыбнулась ему в ответ.

– Джек! Я не дура и понимаю, что здесь что-то не так. Что происходит? Скажи мне…

– Я не могу тебе сказать, прости, – грустно ответил парень, посмотрев на меня печальным взглядом. В его глазах была какая-то боль, боль от давно прошедших событий.

– Я все поняла. Так как насчет картины? Ты мне ее продашь? А то родители уже, наверное, ужинают.

Джек достал картину «Влюбленные», она уже была в золотистой рамочке.

– Ух, какая красивая, маме точно понравится! – улыбнулась я.

– Да, я тоже так думаю. Я ее с такой любовью рисовал.

Парень ко приблизился мне и смотрел мне в глаза так глубоко и жадно, что мое сердце билось все сильней и сильней, иногда даже коленки дрожали. «Что со мной?» – взволнованно подумала я.

– Адель! Приходи еще ко мне завтра, мне одному скучно. Что скажешь? – неуверенно спросил Джек.

– Хорошо, я приду, но только днем, – ответила я.

– Хорошо, я постараюсь быть дома.

Я взяла картину с влюбленными и оставила Джека в хмурой комнатке, которую освещал только свет старой лампы. Незаметно вернулась домой на второй этаж, чтобы думали, будто я не уходила.

Мама с папой уже ужинали при свечах, запахи разносились по всему дому. Я решила спуститься и подарить маме картину.

– Приятного вам аппетита!

– Присоединяйся, доченька, – ответила мама.

– Нет, спасибо, я позже поужинаю… Мам, поздравляю тебя, желаю самого-самого лучшего в жизни, – и я вытащила картину из угла, где она была спрятана.

– Господи! Откуда у тебя такая большая картина? – спросила мама со слезами на глазах. Ей было приятно получить такой подарок.

Папа посмотрел на меня восхищенно.

– Это секрет, главное, что она тебе нравится.

Родители любили и уважали друг друга, но так будет недолго, хотя тогда я еще этого не знала. Я лежала на кровати и смотрела в потолок, в голове крутились одни и те же мысли: Джек Томас, кто он такой? И почему взял меня за душу? В его окне все еще горел свет, он дорисовывал свою очередную картину. Я никак не могла забыть слова той бабули, да и у него есть секрет, о котором он не хочет говорить мне. С этими мыслями я и уснула.

Следующим утром меня разбудил будильник. Джейн уже поехала в школу. Я быстро собралась и поспешила вслед за ней. Весь класс сидел на своих местах, только мое было свободное. Достав тетрадки, я положила их на парту. Первым уроком была математика, с которой я дружила. Учительница Стефани Мейтен – строгая женщина, поэтому ее все не любили. На один урок я забыла про Джека.

Во время перерыва я встретилась в коридоре с Дженнифер и Сьюзен, они болтали про Пита Миллера.

– Здравствуй, Адель! Как ты, что нового? – с любопытством спросила Дженнифер.

– Ничего нового, а что вы делаете вечером?

– Я вроде свободна, если что-то не найдется до вечера, – с улыбкой сказала Сьюзен.

– А я нет, занята: бабушка заболела, за ней надо присматривать, – ответила печально Дженнифер.