Волшебное свечение Ладоги - Юлия Ефимова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
P.S. А тушенку Сашке и платочек маме я все-таки достал. Соседка Нюрка предложила на огороде поработать, картошки она насадила полигон, а копать некому, не вернулись еще солдаты. Сразу смекнув, я сказал, что сделаю все сам, за это мне очень нужна банка тушенки «Великая стена» и два шелковых платочка: один желтого, другой голубого цвета. Она, конечно, поторговалась немного, но я был непреклонен. Так что Сашка съел целую банку один, я даже ему сказал, чтоб не делился, потому как хотел его порадовать. Он всегда мечтал наесться от пуза. Говорит, такую вкуснятину никогда и не пробовал. Мама же в платочек желтенький наряжается, а тебя, милая моя Ассоль, ждет платочек голубого цвета, такого же сказочного, как твои глаза.
Глава 4
Помощница-полиглот
«Чушь какая-то», – подумала Беата, закончив читать первое письмо.
Она открыла ноутбук и стала переносить в просторы цифры текст с пожелтевшего листка. К концу работы ей показалось, что получилось начало на удивление неплохой истории. Жаль, конечно, что это будут лишь розовые сопли. Если бы ей дали карт-бланш, то из одного этого письма она бы сделала хорошую детективную историю. Пробежав глазами по тексту еще раз, она удовлетворенно вздохнула: все-таки есть талант.
Беата была лучшей на курсе, ей прочили большое будущее в журналистике. Но тогда той Беате это было ни к чему, в родном Геленджике ее ждал Степан. Не задумываясь ни минуты о предложениях, которые посыпались ей после получения диплома, она вернулась домой. Ведь главное – это семья, а не карьера, так всегда говорила мама, которая посвятила всю свою жизнь отцу и дочери, оттого не умела в этой жизни больше ничего. Когда отца не стало, мама сразу даже не поняла, как жить дальше, поэтому его роль на себя взяла дочь. С восемнадцати лет Беата помогала матери материально, не давая той опустить руки. В Москве после учебы, усталая, она плелась в пахнущую горелым маслом закусочную и бодро кричала: «Свободная касса». Позже мама все-таки взяла себя в руки, продала машину, дачный домик, все украшения, что дарил ей отец, и, положив приличную сумму в банк, перестала просить у дочери денег.
После предательства мужа Беата воздала хвалу Господу, что все-таки получила образование, а не повелась на уговоры Степана пожениться сразу после школы и пойти вместе работать в кафе на набережной.
Обзвонив своих сокурсников в Москве и соглашаясь на любую работу, она прихватила маленького двухгодовалого Тошку и улетела в новую жизнь. В ней она точно знала: теперь на первом месте будут работа, карьера и деньги. Личная жизнь остается лишь привилегией, которая может случиться, а может и нет, и то если это не будет мешать карьере. Правда, в ее такой жестокий и циничный мир не вписывался маленький Тошка, который начал ходить в садик, постоянно сопливил и скучал по матери. От этого сердце разрывалось, но Беата знала, что и Тошка, и мама теперь зависят от нее. Поэтому вытирала сопли, целовала в макушку сына и отправляла в детский сад. К трем годам смышленый не по возрасту сын и вредная воспитательница Сталина Павловна уже привыкли, что Иофе Антона приводят в группу раньше всех, а забирают позже, иногда даже у сторожа Матвея Ильича, и это правило, которое не меняется. Возможно, в такой жизненной ситуации есть и плюсы, рассуждала Беата, глядя, как сейчас, в пять лет, сын сам одевается и чистит зубы, ведь он уже готов к этой жизни и знает, что легко не будет. Вот Беата не знала, и что? Росла как аленький цветочек на окошке, за которым ухаживала мама и который безмерно любил отец. В итоге сначала потеря отца больно ударила по одной щеке, хоть и был он намного старше мамы, но Беата была уверена, что он вечен. После жизнь подумала: маловато – и влепила ей вторую пощечину в лице уходящего в закат Степана.
Получив развод, Беата поменяла фамилию и себе, и сыну, став опять, как в девичестве, Иофе. Муж не только не сопротивлялся, но и, казалось, даже не заметил этого. Он важно ездил по родному городу на внедорожнике и командовал в том самом кафе, в котором еще три года назад работал барменом.
Антону было два годика, когда Степан решил уйти, поэтому он не привязался к сыну, не полюбил маленькое создание. Возможно, это случилось потому, что первые два года, пока Беата сидела у кроватки маленького сынишки, муж крутил роман с начальницей, хозяйкой того самого кафе, женщиной немолодой, но чертовски привлекательной, придумывая себе постоянную работу и ночные смены.
Стол в странной комнате, больше похожей на музей, где показывают быт охотника, стоял сбоку от двери, так что входящему он был не виден. Когда дверь заскрипела, Беата сначала решила, что вернулась старуха, и напряглась, приготовившись опять играть с ней в психологические игры, но зашел странный парень. Не заметив Беаты, он, крадучись, стал продвигаться в сторону кресла, в котором восседала несколько часов назад хозяйка дома. Добравшись до места, он стал разглядывать маленький журнальный столик, явно что-то ища на нем.
– Что-то ищете? – решила обнаружить себя Беата.
Парень резко повернулся. Испуг был большими буквами написан на его лице, но не только он, что-то еще было там, пугающее и не совсем нормальное.
– Мирон помогает, – сказал он так, словно ему пять лет, – Агния теряет, а Мирон находит.
Странно, но парень внешне не выглядел сумасшедшим, и только из его несвязной речи становилось понятно, что что-то не так. Красивые локоны натурального пшеничного цвета, которым могли позавидовать модницы, свисали до плеч, делая его похожим на ангела. А если к
