Matador поневоле - Луис Ривера

Но главным все-таки было не то, что публика шумела сильнее обычного. Для матадора это являлось лишь слабым оправданием собственной чрезмерной осторожности. На самом деле (и Рафи никогда бы в этом не признался даже самому себе) он попросту боялся рисковать. Еще вчера он стал бы работать куда опаснее и стал бы кумиром за один вечер. Еще вчера… Потому что вчера он не знал о том, что предсказание цыганки начнет сбываться.

Вчера ему нечего было терять, кроме темноты вокруг. Но сегодня, сейчас, у него вдруг появилась надежда. Слабая, робкая, как запах жимолости, исходящий от Вероники, И она требовала от Рафи, чтобы он остался сегодня живым. Это не рокот толпы, это голос надежды заставлял его держаться подальше от быка. Подальше ровно настолько, чтобы гарантировать относительную безопасность, но в то же время чтобы это выглядело, как трусость.

Сам Рафи презирал себя за это малодушие. И чтобы хоть как-то оправдаться перед собой, он убедил себя в том, что не слышит быка— Но какая-то его часть, загнанная глубоко внутрь и запечатанная тысячей печатей, ликовала от осознания того, что ему ничто не грозит, пока он держится подальше от быка. Это была трусливая радость солдата, спрятавшегося во время атаки на дне окопа и избежавшего таким образом гибели.

Но ему так хотелось жить! Первый раз за многие годы. И он ничего не мог с собой поделать. Раз за разом вызывая быка на атаку, он держал плащ на несколько дюймов дальше, чем обычно. И каждый раз, пропуская быка сбоку от себя, отгибался чуть сильнее. Конечно, знатоки видели это— Люди же неискушенные принимали бой за чистую монету и вопили от восторга.

Но ни знатокам, ни простым зрителям, ни самому Рафи как-то не приходило в голову, что то, что он делает сейчас на арене, неплохо даже для того, кто видит. Для слепого же это просто чудо.

Когда бой закончился, Рафи сделал крут почета по арене под бурные аплодисменты зрителей. Теперь они не были для него многоглазым чудовищем. Обычные люди. Просто их слишком много, вот и все. Хотя чем больше людей собирается вместе, тем меньше в них остается человеческого. Но все это мало заботило Рафи. Он не мог дождаться, когда встретится с Мигелем. Он до сих пор боялся того, что все это окажется простым совпадением. Нелепым и горьким… И хотя в глубине души он знал, что никакое это не совпадение, что судьба действительно свела его со старым другом, выработанная годами привычка не ждать от жизни ничего хорошего заставляла его волноваться.

Когда он проходил по узкому проходу, ведущему от арены во внутренний дворик, где располагались все подсобные помещения, никто больше не смеялся ему вслед. Люди, стоящие здесь, знали, что это такое, когда на тебя несется разъяренный торо. Они привыкли преодолевать свой страх и уважали тех, кто поступает так же. Но у них в голове не укладывалось, как можно справиться с быком, не видя даже собственных рук. Поэтому Рафи, убивший быка с первого удара и не допустивший ни одной ошибки, хоть работавший и не безупречно, вызывал у них нечто вроде благоговения. Слепой матадор, кто бы мог подумать, — было написано у них на лицах. Но прочитать это Рафи не мог. Впрочем, тишина, которая окружала его, сама по себе говорила о многом

Но, черт возьми, даже это было сейчас неважно. В другой раз он насладился бы сполна этим молчаливым триумфом. Но не сейчас. Хозяин довел его до комнаты и помог стянуть пропахшую потом и кровью быка куртку. Шут был счастлив. Все прошло гладко. Курица, несущая золотые яйца, снесла увесистый бриллиант. Все-таки риск — не такая уж плохая штука…

— Молодец, — сказал он. — Ты молодец, Рафи. Слышал, что творилось на трибунах? Пусть меня возьмут черти, если добрая половина этих зевак не поверила в то, что у тебя глаза, как у сокола.

— Перестань, —устало ответил Рафи, опускаясь на табурет. — Сам знаешь, что я могу выступать лучше. Просто сегодня…

— Не говори ерунды, кто угодно нервничал бы, впервые выступая перед столичной публикой. Для первого раза это было отличное выступление. Не будь к себе слишком требовательным. Ты был очень неплох сегодня. Поверь мне.

Рафи снял рубаху и вытер ею мокрое лицо.

— Дай мне воды, — сказал он.

Юноша жадно припал к поданной хозяином фляге. Напившись, он утер губы и проговорил:

— Ты помнишь о своем обещании?

— Хромой матадор?

— Да. Найди его и скажи, что я хочу с ним встретиться.

— А чего его искать? Он сейчас на арене. Я же тебе говорил, что он выступает сразу после тебя.

— Черт, совсем вылетело из головы… Отведи меня, я хочу послушать, как он будет выступать.

— Тебе лучше немного отдохнуть. Все равно не услышишь ничего, кроме этих крикунов. Когда он закончит, я постараюсь привести его сюда…

— Я сказал, отведи меня туда, где я смогу послушать его бой. Не так уж много я прошу... Заработал ты сегодня гораздо больше, — добавил Рафи и усмехнулся.

Шут смутился. Раньше Рафи никогда так не улыбался.

— Хорошо. Накинь на себя что-нибудь и пошли. Спорить с таким упрямцем, как ты…

Шут не договорил. К нему вдруг вернулась уверенность, что сегодняшний день преподнесет ему не слишком приятный сюрприз.

Вскоре они снова были у забора, опоясывающего арену. К своему огорчению, Рафи не слышал ничего, кроме шума зрителей. Ничего, только накатывающие на утес волны… Лишь когда тореро подвел быка достаточно близко к тому краю арены, где стоял Рафи, юноша смог расслышать мягкий стук копыт по песку и свистящее дыхание торо. Впрочем, он мог представить картину боя, слушая только толпу. Она рассказывала о ходе боя ничуть не хуже, чем самый красноречивый рассказчик. Приветственные крики после хорошо проделанного пасе, ропот разочарования, если бык вел себя не так, как хотел матадор, вздох ужаса, когда рога проходили уж слишком близко, так, что казалось, они неминуемо заденут человека… К радости Рафи восторга было больше. Он радовался и переживал за своего старого друга, как за самого себя. Пожалуй, даже больше…

Наконец ликующий вопль толпы возвестил об окончании поединка. Бык был мертв.

— Веди меня быстрее к выходу с арены, — сказал Рафи, дергая за рукав шута.

Расталкивая людей, они протиснулись к проходу, где совсем недавно шел Рафи, а теперь должен был пройти Мигель.

Юноша привставал на цыпочки и крутил головой, будто бы мог что-то увидеть.

— Скажи мне, когда он будет поблизости, — попросил он шута.

Тот мрачно кивнул. Его интуиция, интуиция дельца, подсказывала ему, что если он и лишится своего лучшего артиста, то никак не по вине быка. Это произойдет как раз благодаря этому типу по имени Мигель…

Но Рафи не замечал сомнений хозяина, хотя давно уже научился угадывать настроение людей, находящихся рядом. Он дрожал от нетерпения, забыв о всех неписаных законах. Ему было плевать на то, что он ведет себя сейчас не как взрослый мужчина, а как простой деревенский мальчишка. Черт, да он и был сейчас тем деревенским мальчишкой, который каждое утро с замиранием сердца прислушивался, не раздадутся ли в лесной тишине упругие шаги его друга и учителя.

Он так хотел услышать эти шаги, что не заметил, как кто-то остановился рядом с ним. И лишь когда раздался знакомый чуть насмешливый голос, Рафи перестал подпрыгивать и замер, не в силах даже вздохнуть.

— Значит, ты все-таки добился своего, маленький матадор.

Рафи сам не заметил, как по его щекам побежали слезы.

ГЛАВА 4

Они сидели в гостинице, в комнате юноши. Был уже поздний вечер. Перед ними стоял накрытый стол. Но никто даже не притронулся к еде. Мигель лишь попивал легкое белое вино и время от времени раскуривал то и дело потухающую трубку из корня вишни. Рафи же, не чувствуя ни усталости, ни голода, ни жажды, рассказывал о том, что случилось с ним после ухода Мигеля.

— Как же так могло случиться, Рафи? — горько спросил Мигель, когда юноша закончил свой рассказ. — Твои глаза…

Рафи лишь пожал плечами.

— Ты не пробовал обращаться к знахарям?

— Что они смогут сделать? Им под силу лишь лечить простуду и бородавки… Бесполезно. Все бесполезно, Мигель. Правда, теперь у меня есть надежда.

— Ты про цыганку?

— Да. Если и это окажется ложью…

— Но у тебя есть шанс.

— Да. Шанс есть.

— И все-таки ты молодец. Я видел тебя на арене… До меня еще полгода назад дошли слухи о слепом матадоре. Поначалу я не поверил. Знаешь, как это обычно бывает, людям нужны легенды. Мне казалось, что это одна из таких легенд… Слепой матадор, подумать только! Я-то знаю, что такое стоять перед быком. Не верил. Не верил, пока не увидел сегодня сам. Знаешь, это больше смахивает на чудо.

— Знаю, — ответил Рафи. — Мне уже не раз это говорили. Только я предпочел бы быть простым тореро, способным видеть. Быть легендой не так уж и хорошо, Мигель. Вовсе не весело…

— Ты прав. Ни к чему мои восторги… Я просто хочу, чтобы ты знал — из тебя получился очень хороший эспада. Будь у тебя глаза, ты мог бы стать лучшим.