Если бы ты был - Мила Эвоян

— За какую ещё колбасу? — озадачилась я, дойдя до конца бордюра. — Щас я на Никиту зла. Посмотрим, как вести себя будет.

Опять вышло послабление, и нам вернули занятия офлайн. В пятницу, пятого марта, у входа в школу меня ждал курьер с небольшим букетом гербер. К упаковке была прикреплена открытка с напечатанными буквами: «Извини, не хотел тебя обидеть. Ты мне очень нужна. Никита». Девчонки со всего класса собрались вокруг меня, записка переходила из рук в руки.

— Вот это мужской поступок, — заявила Егорова.

— Зачётно, — отметила Лизка и сфоткала послание.

— Ни фига! Курьера заказал, — впечатлилась Жека.

Придя домой, я выкинула открытку, а букет подарила маме — заранее к Восьмому марта. Она, кстати, его одобрила. Другого подарка я не придумала. Мама купила мне к празднику красную рубашку унисекс.

Знаете, мне нравится, что отношения с Никитой перестали быть идеальными. Мы по-прежнему обсуждаем всё, но теперь периодически возникают размолвки. Мы можем пару дней не общаться. Я делюсь ситуациями с Настей и Максом, и уже они дают мне советы.

— Ну как он мог забыть, что у тебя аллергия на орехи? Странно это, — осуждает моя лучшая подруга после рассказа о том, что Никита купил к чаю ореховый торт.

— Может, я и не говорила ему? — защищаю я своего парня.

Макс старше меня ровно на месяц. На свой день рождения, естественно, вместе со мной он пригласил Никиту. Но и в этот раз встреча сорвалась. С утра мой МЧ выбрал компанию «белого друга». Отравился. Я пошла одна. День был не очень. Макс с Настей постоянно ссорились. Последнее время их отношения совсем испортились. Мы с родителями и братиком Макса пытались помирить их, придумывали шутки и игры. Под вечер парочка уединилась в комнате, что-то громко обсуждая. Не прошло и пяти минут, как из комнаты выскочила Настька, хлопнула дверью и судорожно стала одеваться в коридоре.

— У вас всё в порядке? — подошла к ней тётя Наташа, мама Макса.

— Нет! «Нас» больше не существует. Мы расстались! — нервно выкрикнула Настя, и слёзы, как говорится, потекли ручьями.

— Насть! — подошла я, но подруга отвернулась и выскочила за входную дверь, успев сунуть только одну руку в рукав куртки.

Дальше были дни слёз. Тяжёлый месяц. Дождь лил, будто плача за нас всех. Настя стала называть Макса исключительно по фамилии. Бобров записался на занятия по импровизации. Всё время, свободное от школы и футбола, проводит там. Знаете, лучше бы была дистанционка. Я не хочу выбирать никого из них. Мы столько лет дружим втроём.

Ситуация реально выматывает. Мне уже не хочется ничего придумывать. К счастью, друзья перестали спрашивать о Никите. Как-то некстати приблизилась моя днюха. В этот день я запланировала рассказать Насте и Максу о своём вынужденном обмане: Никита — фейк. Друзей пригласила по отдельности. Возможно, моё признание возмутит и объединит их? Ведь с кем-то им надо будет обсуждать и осуждать. Но мне уже всё равно. Я устала биться за любовь мамы, за время с друзьями, за внимание парня. Ведь, если по-честному, я никому здесь не нужна.

Вечером перед моим днём рождения мама снова задержалась на работе. У неё бывает такая важная отчетность, что она и в два ночи вернуться может. Я легла спать пораньше. Слёзы и мысли мешали сну. Пришёл Томми и забрался под кровать. Долго там крутился. Видимо, устраивался поудобнее. Я начала проваливаться в сон, но Томми вдруг залаял.

— Фу! Замолчи! Только заснула… — злость кипела во мне. Были бы силы — пнула бы его. Накрылась с головой одеялом. Томми не успокаивался. Стал прыгать на кровать, что ему категорически запрещено. Я решительно сдернула одеяло. И… не смогла вдохнуть. Закашляла. В горле будто острый песок. С трудом втянула тяжёлый воздух, пахнущий дымом. В глазах защипало. Через щёлку приоткрытой двери расслышала треск. Едкая вонь становилась гуще.

«Пожар!» — ужасающее понимание вонзилось колом в сознание. Сразу всплыли правила поведения при возгорании: «закрыть рот и нос мокрой тряпкой, вызвать пожарных». Ткань под рукой — одеяло. Прикрыла им нос. Свободной рукой ощупала кровать в поисках телефона и вспомнила, что оставила его на кухне. Кашляя, спустилась с кровати, дошла до двери, открыла…

Огонь вырывался с кухни. Второе понимание: вызвать пожарных не получится.

— Помо… — позвать на помощь тоже. Попытки дышать перешли в кашель. Удушливый каменный кашель.

Коридор виден лишь частично. Из кухни горит ярко и страшно. Чёрный дым, оранжевый огонь. И треск. Никогда такого не было в нашей квартире. Никогда. Глаза слезятся. Слабость и отчаяние накрывают. Сдаться или бороться? Я поползла к входной двери. «Как же мама? Она придёт. А тут… Мамочка. Мамочка, приди сейчас. Помоги! Ты успеешь». Жар обжигает. Чувствую его на коже и внутри. С кухни слышится резкий грохот и звон. Видимо, рухнула полка с сервизом. Из последних сил добираюсь до двери, приподнимаюсь, открываю и выпадаю на этаж. Я должна быть крепче той старой полки, я не сдамся. Ртом хватаю немного воздуха.

И в этот момент слышу, как скулит Томми. Мой Томми, который не дал сгореть во сне. Теперь моя очеяедь помочь ему.

— Том! Т…томми! — хриплю, обдирая горло. Набираю воздух и поворачиваю обратно в квартиру. Опять ползком по коридору. Добраться до комнаты уже нет возможности. Огонь стал хозяином, а я — нежеланным гостем в нашем с мамой доме.

— Том… Т…Т…Том… ми. — Наверное, именно так задыхаются люди. Но я не хочу это знать! Почему-то всплыл образ Лизки — ей будет о чём рассказать в своем влоге. Просмотры взлетят, когда она расскажет о случившемся. Возможно, мчится уже сюда, чтоб попозировать на фоне пожара. И тут же Настька с Максом. Всё-таки я их люблю. Друзья, которые могут меня терпеть. И мама. Мама! Бедная, несчастная. Одинокая вместе со мной. Я ей нужна. Нужна. И она меня любит. Даже зимой готова сделать мне щавелевый суп. Мечтает, чтобы я стала хорошей девочкой, и мне легче жилось. Жилось! А ведь она права…

Томми перестал скулить. Нет! Помочь ему я уже не могу… Мне надо спасти себя. Ради мамы. «Прощу её. Хотя не за что. Она лучшая. Стану хорошей. Изменюсь. Расскажу всё друзьям. И найду парня. Настоящего. Завтра мой день рождения. Мне исполнится шестнадцать! Обязательно исполнится. Я ведь даже не целовалась». Отказываюсь думать о Томми. Я не могу его вытащить оттуда. Опоздала.