Друзьям. Невыдуманные рассказки - Константин Крюгер

Специфическая походка «Сынка» с выбрасыванием ног далеко вперёд узнавалась издалека, и вкупе с его пристрастием к модной тогда обуви на платформе создавало для окружающих неразрешимую загадку: как он при ходьбе не падает? Казалось, что он вот-вот грохнется и разобьёт себе затылок.

У «Сынка» имелась ещё одна невидимая глазу особенность, о которой знали только друзья Серёжки: в силу гневно обличаемых социалистической моралью беспорядочных и многочисленных «любовных» связей, «Сынок» был постоянно чем-то болен из разряда недомоганий, связанных с богиней Венерой. В районном КВД его уже знали как облупленного и запугали настолько, что он начал пользовался услугами частных «коновалов», и в результате его «гусарский насморк» перешёл в хроническую форму, которую периодически на время удавалось залечить.

Все приятели, посвящённые в интимные подробности его здоровья, тщательно отслеживали круг его подружек, дабы самим не подвергнуться опасности. Узнав, что замечательная девушка из Бреста, с которой у нас случилась внезапная «любовь», до меня успела пообщаться с «Сыном», я три дня ожидал проявления симптомчиков, категорически не употребляя алкоголь и воздерживаясь от всяческих контактов. Но, или удача оказалось на моей стороне, или девушке подвезло.

В периоды обострения заболевания у Сергея значительно опухал первичный мужской признак, из-за чего его рейтинг у неосведомленной женской аудитории взлетал до небес. Стоя в «Чайнике» в своих традиционных белых шортах-плавках, оттеняющих бронзовый загар и резко контрастирующих с его густыми чёрными волосами, «Сын» искренне жаловался окружающей мужской компании: «Не знаю, куда деваться от этих девок. Всё распухло и ноет так, что шаг ступить больно, а они всё лезут и лезут!». Очень к месту пришлась любимая присказка «Афанасия», ещё одного ветерана районного КВД: «Скорей бы импотенция – одной проблемой меньше!»

В Гурзуф «Сынок» регулярно приезжал в компании 5—6 хорошеньких миниатюрных девчушек, которые менялись год от года, и о его появлении в посёлке становилось известно немедленно. Как только на аллеях раздавалось щебетанье свеже приехавших, всегда эксклюзивно одетых крошек, стоило где-то поблизости разыскивать и «вожака стаи», празднующего «приплызд». Его подружки вполне годились бы в модели, если бы не маленький рост, но «Сын» всегда подбирал отряд себе под стать. Первые три дня отдыха Серёжка всю свою девичью команду кормил, поил и катал в Ялтинские кабаки, но затем у него заканчивались деньги. И оставшиеся десять дней отдыха уже девчушки исправно его поили, кормили и увеселяли.

В конце июля в середине 80-х ещё в Москве, собирая свой девичий отряд, по дороге на вокзал Серёжка заехал за одной из «подшефных». Как всегда поспешая – внизу ждала «тачка» с частью остальных участниц совместного отдыха – «Сынок» с удивлением обнаружил, что данная конкретная «мышка» отказывается ехать без своей любимой собачонки редкой породы японский хин. «Ради бога, поехали с собачкой! Бери свою сучку, и погнали!». Выяснилось, что проблема в поводке, ошейник красивый присутствует, а поводка купить не успели. Недолго думая, Серёжка зашёл в туалет и снял с допотопного унитаза длинную металлическую цепочку с фаянсовой ручкой. Сочетание унитазной ручки с блестящим ошейником смотрелось исключительно дизайнерски. Доехали в Крым отлично, безо всяких приключений, хотя на всём пути следования окружающие задумчиво всматривались в животинку, судорожно пытаясь вспомнить, где им уже встречался такой интересный поводок.

Что потом стало с хином – история умалчивает, а цепь в Гурзуфе забрал себе какой то «пионер», подражая Игорю «Прайсу», и щеголял в ней ещё несколько заездов, хвастаясь при встрече: «Лукай, какой я у собачки галстучек помыл!».

Паспорт

В жизни главное – бумажка, —

Береги ее весь век.

Без бумажки – ты букашка,

А с бумажкой – человек!

В Советском Союзе действовал паспортный режим, но в силу полного отсутствия террористов и других категорий граждан, представляющих повышенную социальную опасность, он был существенно мягче нынешнего. В отдельных регионах, включающих столицу нашей родины, каждый гражданин был обязан постоянно иметь при себе паспорт, но, в основном, режим был щадящим. На улицах родного города за первые 25 лет жизни сотрудники милиции ни разу не попросили меня предъявить документы. Паспорт был необходим только при путешествии Аэрофлотом, для покупки билетов на поезд или междугородный автобус документ не требовался. В Гурзуфе паспорт были желателен: его требовали хозяева – квартиросдатчики, опять же сотрудники милиции в случае чего, а случаи бывали. Отсутствие документов могло существенно подпортить отдых.

Начало 80-х. Отправив семью на дачу, тёплым августовским вечером, я сидел дома и выпивал с мясником Пашкой. В советское время приятельствовать с людьми из торговой сети было полезно, а с мясным отделом ближайшего гастронома просто необходимо. Когда темы для бесед (девушки, современная советская эстрада, новый замзав. мясного отдела и т.п.) были исчерпаны, очень своевременно появился мой младший брат Борька с заманчивым предложением немедленно поехать в Гурзуф. Мотивировал знатно: он три дня как оттуда вернулся, отметив свой день рождения – «в этом году – как никогда». Если бы деньги не кончились – он бы и дальше праздновал, тем более – «сейчас там все!». Пашка откланялся: завтра в первую смену к 6 утра. Мне также на следующий день надо было на службу: четверг – рабочий день, но алкоголь уже гулял в крови и оказывал свое губительное влияние. Правота фразы отца: «Алкоголь парализует волю и сушит мозги!» явно подтверждалась, особенно в части воли. На отпуск у меня были другие планы, но сразу очень захотелось в Крым. Мозги заработали в нужном направлении: «Если взять пару дней отгулов плюс два выходных, а обратно самолетом (главное, паспорт не забыть), то к понедельнику успею на службу. Денег только в обрез!»

После заверений брата насчёт отсутствия проблем с «бабульками», я позвонил начальнику и отпросился на два дня в счёт положенных за колхоз отгулов, но Борьку предупредил, что окончательное решение «ехать» приму на Курском, если сразу удачно сядем в поезд. Бросил все самое необходимое в Борькину сумку, по дороге заскочили в кафе «Сенеж», приняли по 150 грамм коньяку, и все пошло по накатанной, очередной раз подтвердив теорию Шуры «Помидора»: «Если хочешь, чтобы получилось – нужно сначала выпить!».

На вокзал прибыли за 10 минут до отхода поезда, «коррумпированный» проводник из плацкартного нашелся сам, у него взяли ещё «белой» и покатили. Утреннее пробуждение несколько испугало: со всех полок вокруг, с интересом на меня смотрели раскосые азиатские лица – детские и постарше. На весь вагон ни одного европейца. Я не сразу нашёл Борьку в одном из купе соседнего вагона в компании двух симпатичных молодых женщин, сопровождающих группу пионеров и школьников из Улан-Уде в «Артек». Они с удовольствием выпивали за успешное выполнение поставленной задачи – доставить детишек в целости и сохранности в лагерь и передать «артековским» пионервожатым.

Чтобы не ночевать на «Пятаке», нам с братом необходимо было попасть до 11 вечера в коктейль-холл, где со 100% вероятностью резвился кто-нибудь из общих друзей, у которых можно было провести ночь. Везение продолжалось: в Симферополе нас встретил «артековский» автобус и довёз до «Пятака», так что уже в 10 вечера мы были в коктейль-холле. За столом при входе дремал Андрюшка «Крекс», и тревога окончательно рассеялась. Разбудив «Крекса», мы отметили «приплызд» со всеми знакомыми и малознакомыми, и, на всякий случай, договорились о ночлеге с весёлыми минчанками.

Далее «вечер перестал быть томным»: когда после закрытия заведения толпа повалила на выход, на лестнице случилось «товарищеское недоразумение». Я сгоряча принял активное участие, милиция была «на высоте», так что проблема с ночевкой на первую ночь разрешилась сама собой. Утром, выпуская меня из камеры, начальник отделения Иван Андреич сурово предупредил, что необходимо предъявить документы, а то могу быть задержан на 10 суток «до выяснения», и вручил постановление на оплату штрафа в 5 рублей. Серьёзно пообещав занести паспорт позже, я двинул на аллеи, где Борька с 3-х литровой банкой пива уже дожидался меня. Он ночевал на ул. Строителей у Андрюшки – «потом расскажу!» После тщательного осмотра сумки стало ясно, что в число самого необходимого паспорт не вошел. Это в корне меняло планы на отдых – на самолете обратно я уже лететь не мог, да и сама «фиеста» могла неожиданно затянуться помимо моей воли. Выпив для «стройности мысли» и «трезво» обмозговав ситуацию, Борька предложил «соломоново» решение. Зайдя в отделение в отсутствие Ивана Андреича, я предъявил дежурному сержанту военный билет Бориса – относительное сходство с полудетской Борькиной фотографией присутствовало – и таким «образом» закрыл первый тревожащий вопрос. Проследовав из милиции на переговорный пункт при почте, я позвонил на службу и договорился зачесть ещё донорские отгулы – вариант абсолютно безотказный, согласно КЗОТу.