Механическая пустошь - Константин Нормаер

– Зачем ты молишь камни? – поинтересовался странник, изучая странные, похожие на пресс жернова.

– А сам не догадываешься?

– Догадываюсь, – кивнул он.

– Серая пыль сейчас на вес золота, – нашла в себе силы рассмеяться хозяйка.

– И сколько же сейчас дают за мешок этой дряни? – странник пнул носком пузатый холщовый бок.

В ответ раздалось недовольное фырчанье.

– Спроси у Дорожных менял. А мое дело: поддерживать хозяйство в порядке и молоть камни.

– Так ты, стало быть, у нас в слугах?

– Аха-а-а-а, – то ли рассмеялась, то ли харкнула хозяйка. – Ну уж точно не проводник!

Пока она говорила, странник внимательно изучал хитроумный механизм мельницы. Его интересовала любая мелочь, даже наполненный сыростью и пылью тяжелый воздух. А разговор оставался лишь предлогом, или лучше сказать, отвлекающим маневром. Ничего не значащие вопросы и такие же бессмысленные ответы. Закончив осмотр зала, странник спросил еще о чем-то, и перешел к следующей стадии. Теперь он собирался копнуть глубже и заглянуть в не такое далекое прошлое. Скажем, во вчерашний день, когда мельницу посетил некто оставивший на дереве и камне глубокие темные вкрапления – следы своего мерзкого присутствия.

В тех местах, откуда странник был родом, это называлось Танцем Мнема. Никакой магии – сплошная наука.

Настраиваясь на определенную волну, при помощи особых трав и источающего ими аромата, он мог уловить некий энергетический след, который хранило в себе Пространство. Призрачный запах, эхо слов, даже трассер движение были доступны странному танцу. Для этого необходимо было лишь поставить свою ногу в «точку начала». Первое движение – оно самое важное. Дальше – проще. Все равно что плыть по течению.

Правда, со стороны это выглядело довольно необычно, поскольку танцор должен был пародировать некие особенности искомого объекта. Но для начала, надо было уловить ритм, такт, манеру. И лишь потом погружаться во временной поток с головой. В этот самый момент танцор терял контроль над собственным телом. Больше оно не принадлежало ему. По крайне мере, на время танца.

Все вокруг искривлялось и плыло, словно во сне. Вещи меняли привычное расположение наполняя пространство событиями дня предыдущего. Кому-то удавалось исполнить танец и на большее расстояние, скажет неделя или даже полный оборот луны, но страннику подобное умение было не доступно.

Он нащупал чужой шаг, подстроился под него, и слегка прихрамывая на правую ногу, прошелся по залу. След был совсем свежий и легко дал себя скопировать.

Получалось, что Тень был здесь не так давно. Какие-то два, может быть три часа назад. Странник захотел выругаться, но тело уже погрузилось в танец, лишив его привычного контроля.

Теперь каждое прикосновение к полу отдавалась мощными ударами. Но это чужие шаги. Странник привык передвигаться осторожно, почти крадучись, а вот Тень, напротив, проявлял в этом вопросе удивительную небрежность. Но почему? Был взволнован? Возможно. Чего-то боялся? Отнюдь. Впрочем, некая тень раздражения все-таки присутствовала. Эмоция с легкостью проникло в тело странника. И он смог ощутить ее на языке, как плохо приготовленное блюдо. Это была ярость.

Рука резко метнулась вправо, затем влево. Образы возникали калейдоскопом живых картинок. Странник увидел, как Тень швыряет деревянные стулья, потом переворачивает стол. Еще чуть-чуть и примется за стены. И наверняка разнесет мельницу в пух и прах. Силы ему сейчас не занимать.

Но что-то его останавливает. Он усмиряет злость и успокаивается. Делает несколько шагов в направлении самого темного угла, где прямо на стене расположен рабочий инвентарь. Тень тихо опускается на пол и замирает, словно в этом человеке не осталось ни грамма жизни.

Тем временем хозяйка устроилась напротив него. И с щенячьей преданностью ждала новых распоряжений. Ее била мелкая дрожь. Только нетерпением тут и не пахло. В отличие от Тени, который не способен испытывать страх, она ощущает эту эмоцию за двоих.

Тень молчал. Сейчас, он был всего лишь человеческой оболочкой. Как одежда, которая выглядит пустой и безликой, пока ее снова не натянут на тело.

Интересно, чего ты ждешь? – подумал про себя странник. Но ему были доступны лишь картинки. Никаких голосов или мыслей. Поэтому он продолжал ждать, наблюдая за происходящим как бы со стороны.

Размытые фигуры, словно рыбы в аквариуме, погрузились в сонную тишину. Никаких шевелений губ, сплошные жесты.

Внезапно события из вялого однообразия превратились в водоворот страстей. Встрепенувшись, Тень принялся орать на хозяйку. Грозить ей кулаком и указывать на дальнюю часть комнаты, туда где виднелась старая дверь ведущая в чулан.

Странник продолжал наблюдать.

Перестав кричать, Тень ударил хозяйку по лицу. Это был финальный штрих Танца Мнема. Прошлое выплюнуло странника наружу, в мрачную реальность.

Жуткая боль пронзила правую ногу, заставив танцора недовольно скривиться. Закон весов проявил себя во всей красе – изменяя Пространство, в ответ получаешь хлесткую пощечину. Напоминает пружину, чем сильнее сжал, тем быстрее и сильнее она разожмется.

Обернувшись, странник уставился на подвешенную к потолку пленницу и требовательно указал на чулан, как это сделал Тень.

– Что у тебя там?

На лице хозяйки возникло некое замешательство, а потом она сощурилась, смерив опасного гостя взглядом.

– А ты проверь.

– Интересное предложение.

Приблизившись к неприметной, покосившейся двери, странник осторожно принюхался. Никакого отталкивающего запаха. Притронулся к деревянной болванке, которую использовали в качестве ручки, дернул на себя. Дверь не поддалась.

Хозяйка разразилась птичьим клекотом.

– Смотри не обделайся, муренмук!

Положив руку на револьвер, странник аккуратно отклонил защелку. Но дверь и не подумала отрываться – даже когда он потянул ручку на себя, хлипкая преграда продолжила сдерживать хранившийся в ней секрет.

Хозяйка состроила взволнованную рожицу:

– Ну что такое? Никак не получается?!

– Заткни свою поганую пасть, падаль! – рявкнул странник.

Следующий рывок оказался мощнее предыдущих.

Дверь не просто открылась, а вмиг лишилась крепежей. Наружу вырвалась плотная занавесь тьмы, словно кто-то дунул на тлеющий костер.

Не успев вовремя отскочить, странник споткнулся и упал на спину. Следом за клубами пыли и затхлости из недр чулана показалось тело. Худое, изможденное, словно его глодала стая степных койотов. Едва не коснувшись странника, оно нависло над ним, как погремушка над кроваткой новорожденного.

Раздраженно сплюнув, рыцарь поднялся на ноги.

Мертвец покачивался на четырех цепях, которые острыми крюками впивались в закостенелую плоть.

– Ну как я тебя повеселила? – задыхаясь от смеха, поинтересовалась хозяйка.

– Великолепно, – раздраженно брякнул странник.

Поправив шляпу, которая благодаря завязкам оказалась за спиной, он обошел мертвеца кругом и, вернувшись в исходную точку, коснулся запачканной кровью церковной манишки. Получалось, что сам того не желая, странник отыскал таки бывшего капеллана Жаровни. Того самого, копченого Грина, которого забрала ужасная скверна.

Присев на стул, рыцарь извлек из внутреннего кармана огрызок сигары, сунул ее в рот, но поджигать не стал: без табачного дыма думалось как-то легче.

4

История вырисовывалась очень даже простая. На второй день полнолуния человеку без тени все-таки удалось оторваться от преследования. Произошло это у Вонючей щели, куда свозили трупы больных волов и прочего разъездного скота подхватившего какую-то хворь. Такое мясо ненужно никому, даже Кривоногим шалунам, что промышляют на торговых трактах.

Измазавшись свежей кровью, и тем самым сбив след, Тень направился на север, а не на восток, как ранее предполагал странник. Только через сутки, он понял, что идет по ложному пути. Но было уже поздно – беглец оторвался на приличное расстояние. И если бы не хозяйка мельницы, у Тени все бы получилось. Но как говорится, слепой случай вмешался в четкие планы. Пожелав свежей крови, мельничиха обманом завлекла бедолагу капеллана в свое убежище.

Это в больших городах поборников веры, как грязи, а в одичалых поселениях – они на вес золота. И благодарная паства пойдет на что угодно, лишь проповеди о лучшей жизни продолжали случаться каждое воскресенье в полуденный солнцепек. Ведь во времена отчаяния правильное слово ценнее глотка живительной влаги. Именно по этой причине жители Жаровни, словно оголтелые кинулись на поиски копченого Грина. Но следопыты, видимо, слегка заплутали и вместо старого маразматика обнаружили человека без тени, который двигался по Зыбкой тропе, тянувшейся вдоль опасных серных болот. Учуяв в нем гадостную сущности, они не стали больше утруждать себя поисками и обвинили его во всех смертных грехах. Вот почему хозяйка получила от Тени заслуженную оплеуху и сейчас, собственной смертью, пыталась искупить перед ним свою вину.