ГЕНОЦИД ПО БЛАГОСЛОВЕНИЮ ВАТИКАНА - Растислав Петрович

Незарегистрированных беженцев — около 100 000”.

Перед лицом трагедии, переживаемой его народом, генерал Недич, глава Правительства народного спасения, обратился с “Призывом к сербскому народу проявить благородство и патриотизм”:

“Братья сербы и сестры сербки!

Много раз я говорил, что вы должны быть и сербами, и людьми. Должны проявить доброту и сострадание. Должны сочувствовать бедам и несчастьям своих братьев в это столь тяжелое для сербского народа время.

Я обращался к вам, но, боюсь, мой голос не проник в очерствленные эгоизмом сердца многих из вас.

И потому я спрашиваю вас:

Выполнили ли вы как сербы свой святой долг по отношению к братьям своим, сербам-беженцам, к семьям узников, к сербам, оставшимся без хлеба и крова, ко стольким сиротам военного времени?

Многие из вас молчат. Ничего вы не сделали. Горе, нищета и отчаяние не тронули ваши черствые сердца. Неужели вы не боитесь Бога? Неужели вас нисколько не мучает совесть? Может быть, вы содрогнетесь от ужаса, когда я скажу вам, что из-за вашей беззаботности и вашего равнодушия сегодня под вопросом сохранение жизни многих тысяч детей-беженцев. Выживут ли они или погибнут? Многие из вас, сербы, люди знатного рода, даже пальцем не пошевелили, чтобы облегчить участь этих несчастных малышей, чтобы спасти им жизнь.

Довольно фанфар и парадов, идущих от сотен разных благотворительных обществ, которые являются не чем иным, как формой без содержания…

Сербский народ, храня память о благородных деяниях своих вожаков и своего духовенства, глубоко проникся сознанием того, что, погрязнув в эгоизме и в алчной погоне за земными благами, он не сможет сохранить ни себя, ни свое имя… Вам, братья сербы и сестры сербки, надлежит сегодня искоренить в себе самих и в своей среде эти позорные недуги и собственной жизнью, собственными делами и примером доказать, что вы — достойные потомки своих великих предков и истинные сыновья матери Сербии.

Не допустите, чтобы вашу душу источил червь эгоизма, а алчность превратила в камень ваши сердца и чтобы сербский поэт рассказал о нас будущим поколениям как о поколении, которое вместе с державой утратило и наилучшие вековые черты своей нации. Услышьте меня и подчинитесь, ибо вы должны и впредь оставаться и сербами, и людьми!”

Когда наступила весна и на реках начал таять лед, Сава и Дунай принесли в Белград и в Румынию тела убитых сербов, мужчин и женщин. Они плыли, раскинув руки и ноги. Многие, словно устав от долгого пути, остановились, чтобы немного отдохнуть, зацепившись рукой, ногой или скудной одеждой за вербу. Остались письменные свидетельства очевидцев — рыбаков, портовых рабочих шкиперов:

“Я, Андрия Столник, направляясь в середине марта (1942 г.) в Румынию, видел эти трупы даже в Румынии. Мне известно, что румынские власти интересовались у наших властей, откуда приплывают эти трупы. Отмечу, что трупы в великом множестве плыли на протяжении почти двух месяцев — марта и апреля 1942 года”.

“Я, Илия Перич, в середине апреля 1942 года по распоряжению Комиссариата парашютной полиции приступил к извлечению трупов из реки. Я извлекал трупы только из Дуная. Их мы относили в прозекторскую, если тела были целы, или несли на кладбище, если трупы разлагались. Те трупы, которые совсем разложились, мы хоронили тут же, на берегу. Эти трупы никто не фотографировал, не было составлено никакого акта. Мне известно, что цыгане из Опова в Банате также закапывали те трупы, которые были извлечены на банатскую сторону. Таким образом это продолжалось до самой середины июня 1942 года, когда и немцы взяли под контроль извлечение трупов… Именно тогда на двадцать два дня было запрещено купание в Дунае. Даже сами немцы пришли в ужас, когда увидели трупы… По трупам видно было, что большинство людей убиты ударом тупого оружия в затылок. Были и огнестрельные раны. На десятке трупов вообще не было видно ран. Были трупы зарезанных и заколотых людей. Видели мы трупы с отрезанными руками и грудями, а также — перебитыми, ногами…

Я видел мешок, в котором было шесть трупов. Мешок весь был перевязан веревкой и в нем были: одна молодая девушка, одна старая женщина, один пожилой мужчина лет сорокапяти — пятидесяти, два ребенка и один мужчина без руки… Еще я видел близ села Бановаца двух убитых мальчиков в возрасте 7–8 лет со связанными руками и ногами”.

“Я и мой друг Йохан нашли поблизости соломенный тюфяк, зацепившийся за вербу. Так как мой друг Йохан очень чувствительный и не мог дольше выносить ужасный смрад, он отошел, а я отцепил тюфяк от вербы и дотащил до берега. На берегу я его разрезал и обнаружил в нем шесть или семь детских разлагающихся трупов. Дети были младше десяти лет… Трупы я тут же прямо в тюфяке и закопал на берегу Дуная.

По моему мнению и судя по тому, что я слышал от дунайских шкиперов и матросов, с тех пор, как в этом году на Дунае сошел лед, и до середины июля по Дунаю проплыло от 2 000 до 3 000 человеческих трупов. Один шкипер рассказывал мне, что видел в одном месте на Дунае около 70-ти человеческих трупов, связанных веревками”.

“Были отдельные трупы, но чаще они были связаны между собой по пять, шесть, десять и даже по пятнадцать. Так и несло их течением по реке. Какие-то люди из тех, кто вытаскивал трупы, рассказывали мне, что из Дуная были извлечены невеста в подвенечном платье, жених, поп и несколько человек, связанные друг с другом веревками, а к ним еще был привязан и пес”.

“Как-то по Дунаю начали плыть многочисленные трупы людей… Зрелище было ужасающее, потому что почти все они были изуродованы. Сзади, на затылках, были раны величиной с куриное яйцо. На голые пятки у некоторых трупов были прибиты подковы. У всех были связаны руки стальной проволокой. Множество женщин с отрезанной грудью, ногами, руками и пальцами, а мужчины — с отрезанным половым органом и другими органами… Почти двадцать дней и ночей плыло бесчисленное множество тел невинных сербов… Мне удалось сфотографировать некоторые трупы, хотя немцы это строго запрещали…”

В то время, как убитые сербы и сербки дни и ночи плыли по Дунаю и Саве мимо Белграда, Комиссариату по делам беженцев приходилось непрерывно работать, чтобы обеспечить существование десяткам тысяч вновь прибывающих бездомных людей. В меморандуме, касающемся сербов-беженцев, которое Королевское югославское правительство в Лондоне направило 31 марта 1943 г. Королевской миссии при Святейшем престоле в Ватикане, говорится: “Уже двадцать два месяца сербский народ в так называемом НГХ, Герцеговине, Лике, Кордуне, Славонии и других сербских областях пребывает без вожака и без оружия, подвергаясь угрозе со стороны самых жестоких за всю нашу историю врагов. Сербский народ, оказавшись между хорватской армией и ножами хорватских усташей, поделился на две части.

Одна часть бежала в Сербию, где по имеющимся подсчетам находится 400 000 беженцев. Кто-то бежал из так называемого НГХ, кто-то из Баната, Бачки и Южной Сербии, некоторые — даже из Словении. Иные бежали в Черногорию, где нашли приют сербы из Метохии. Считается, что в Черногории — 36 000 беженцев.

Другая часть сербского населения, убегая от ножей кровожадного врага и не сумев перебраться в Сербии или Черногорию, укрылась в горах, где на этих людей словно на диких животных, охотятся то усташи, то немцы то венгры, а на юго-востоке — албанцы, болгары и итальянцы.

Страшные карательные экспедиции, предпринятые сначала хорватским “черным легионом” через Западную Боснию, а также карательные экспедиции “черного легиона” — совместно с одной немецкой и с одной венгерской дивизией — произвели прошлой осенью настоящее опустошение в районах Уны и Врбаса, Козары и Маевицы. до самой реки Босны. Под предлогом борьбы с партизанами в ходе этих карательных экспедиций уничтожали всех подряд: мужчин, женщин и детей, которые никогда не были партизанами. Пострадали сербские области и сербские села: Босанска-Градишка, уезд, где проживаем 39 546 сербов и 4 748 хорватов, Босанска-Дубица — 28 121 серб и 1 641 хорват, Босански-Нови — 30 694 серба и 1 860 хорватов, Двор — 23 452 серба и 3 073 хорвата, Прнявор — 38 546 сербов и 2 360 хорватов, Баня-Лука -58 730 сербов и 16 900 хорватов.

Увозили, резали, убивали одних только сербов. Покончив с чудовищной резней, немцы, усташи и венгры собрали всех сербских детей мужского пола старше 12-ти лет и отправили их в лагерь…

Сегодня оставшиеся в этих краях женщины и дети живут в лесах. Эти люди не смогли обработать свою землю, поскольку не было ни рабочей силы, ни скота, да они и не осмеливались приблизиться к своим опустошенным, сгоревшим домам.

Другая карательная экспедиция, в которой участвовали хорватские, усташские, немецкие и итальянские дивизии, прошла через сербские области: Бихач (17 178 сербов и 7 999 хорватов), Босанска-Крупу (31502 серба и 347 хорватов), Г. Кореницу (12 046 сербов и 2 424 хорвата), Босански-Петровац (24 647 сербов и 1 219 хорватов), Гламоч (19 924 серба и 1 342 хорвата)…”