Краски любви - Андрей Анисимов

Теперь на Гуревича работал огромный невидимый штат. Его сотрудники не были официальными служащими, они даже не все знали, на кого работают. Много лет прошло с тех пор, когда жалким подростком Самсон Гуревич слушал грязные ругательства отчима и боялся его разозлить. Сегодня Самсон возвращался в собственный особняк.

Негодование в адрес Крюкова заставило Самсона два раза заплатить штраф за нарушение правил дорожного движения. Доставая из бумажника десятидолларовые бумажки, которые моментально исчезали в недрах кармана инспектора, Гнусняк с новой силой злился и опять нарушал. Слава Богу, ехать было недалеко, иначе – труба дело! Так и без средств к существованию недолго остаться…

А средства к существованию для Гуревича значили очень даже немало. Жил Гнусняк в Малаховке в новом кирпичном доме. Подобное жилье с башенками, овальными окошками-бойницами из красного кирпича и прочими архитектурными излишествами в настоящий момент считалось «писком» моды у новых русских. Хотя даже с приставкой «новый» Самсон на русского смахивал мало. Его часто из-за фамилии принимали за еврея, но на самом деле Гуревич по отцу был поляком, а по матери – молдаванином. Дивное сочетание! Скорее всего он вобрал в себя самые омерзительные качества этих двух прекрасных народов, или генетический гибрид вместо плюса выдал минус. Самсон был жаден, хитер как черт и очень завистлив. Потеря даже предполагаемого дохода надолго выводила Гнусняка из нормального человеческого состояния.

Самсон жил холостяком. В свои сорок он боялся женитьбой расстроить состояние и быть обобранным. Гнусняк был уверен, что все женщины и девушки на свете созданы для его беды. Они собираются его охмурить, обмануть и разорить. Он имел роскошное авто, но от жадности ездил на стареньком микроавтобусе марки «Фольксваген». Правда, это было удобно, потому что Гнусняк имел возможность грузить туда иконы и картины, которые скупал по дешевке везде, где мог, а иногда и попросту обманом выманивал у наивных стариков. Наивных стариков становилось все меньше, что тоже злило Самсона и портило ему кровь. Заработок менее трехсот процентов с одной единицы товара казался ему Нестоящим.

Самсон выехал за город и понесся по шоссе до указателя «Аэропорт Быково». Там он свернул с эстакады и по битому асфальту вырулил на дорогу к аэропорту. Проехав незамерзающую вонючую речку Пехорку, Гнусняк повернул налево и через пять минут засигналил у ворот своего дворца.

Массивные металлические ворота открыл Тарзан – горбатый брюнет с длинными, как у гориллы, руками. Самсон держал работника за еду. Денег Тарзану Гнусняк не платил, но кормил, а иногда еще и покупал бутылку водки или одежду в магазине «сэконд хэнд». Одинокий горбун пришел к Самсону сам. Что связывало этих двух людей, сказать трудно, но Тарзан по-собачьи был предан хозяину и дом стерег рьяно. Самсон обругал горбуна и быстрой походкой мелкими шагами отправился на кухню. Выпив рюмку коньяка и закусив безвкусной иноземной ветчиной, он уселся в кресло и задумался.

Художник Крюков великолепно копировал больших мастеров. Он также умел старить холсты, пользуясь собственными красками, приготовленными по старинным рецептам. Правда, Крюков из принципа или по недомыслию (что вряд ли, ибо любой здравомыслящий человек в состоянии сообразить, для чего Гнусняку нужны копии) никогда не подделывал подписи. Для этого Гнусняк имел жулика по кличке Фокусник. Настоящего имени Фокусника никто не знал, хотя едва ли кого-нибудь эта проблема волновала. Фокусник не умел ничего, кроме как подделывать чужой почерк. Но, заметьте, и это не так уж мало! Он ставил имена и фамилии на картинах, завещаниях и доверенностях. И даже криптографическая экспертиза не всегда определяла подлог. Так что его умение ценилось в соответствующих кругах чрезвычайно высоко. Такого мастера еще поискать надо! Бизнес с подделками Гнусняк мог поставить на широкую ногу, если бы не Крюков с его манией величия. Художник, видите ли, желал работать над собственными произведениями, которые ни черта не стоили, вместо того, чтобы размножать шедевры известных мастеров.

Технология жульничества была весьма проста. Гнусняк выуживал адреса коллекционеров. За небольшую плату запускал туда Крюкова, и тот копировал нужные полотна. Затем Гнусняк через своих агентов по Интернету оповещал любителей живописи со всего света, что он у такого-то коллекционера выкупил шедевр, и недвусмысленно намекал, что теперь готов с ним расстаться. Перепродажа живописи втихаря от властей – дело, отработанное веками. Чем дороже картина, чем ценнее она для государства или частного любителя, тем сильнее хотят прибрести ее криминальные ценители антиквариата. А поскольку вывозу за границу шедевр не подлежал, иностранные граждане, тайно вывезшие картинку, на аукционы выставлять ее опасались. И что это значит? А то, что уличить Гнусняка в откровенном жульничестве они не могли. В редких случаях провала, которые все же случались, Самсон моментально перекладывал с себя вину за содеянное на того, у кого он якобы купил картину, и впадал в истерику, выставляя себя жертвой. А поскольку он изначально просил с покупателя примерно треть цены шедевра, то и особых претензий не ожидал. Но треть цены за картинку Рубенса или Ренуара тем не менее имела много «зеленых» валютных нулей.

Самсон застыл в кресле, наливаясь злобой. Мысль его работала в одном направлении – как заставить гада Крюкова днем и ночью копировать старых мастеров. Самое обидное для Гнусняка было то, что Крюкову он довольно сносно платил за работу.

Размышления мстительного и пакостного характера по адресу злополучного живописца прервал мелодичный перезвон мобильного телефона. Гнусняк включил трубку и услышал голос спортсмена Журова. Самсон поначалу хотел наорать на тренера, поскольку тот наверняка собирался просить денег. Гнусняк в таких случаях предпочитал нападать первым. Он знал множество способов обругать человека, пока тот еще не успел открыть рта. Но внезапно он передумал и довольно миролюбиво поздоровался:

– Привет, Стасик.

– Я весь в дерьме, – сообщил спортсмен.

Самсон не удивился, но не стал выслушивать привычных стенаний Журова, а пригласил его к себе:

– Мы давно не балакали. Приезжай. Тарзан сварит картошечки, примем по рюмахе и кое-что обмозгуем.

Журов, не ожидавший подобного тепла от своего жадного покровителя, уговаривать себя не заставил. Через сорок минут его «восьмерка» дудонила у ворот Гнусняка.

Глава 7

Катя получает работу

Катя проснулась поздно. Отец давно уехал на работу. Девочка нехотя встала, прошлась босиком по квартире. В малюсенькой, совмещенной с туалетом, ванной заглянула в маленькое зеркало и увидела белесый чуб, торчащий над сонными глазами. В зеркале петербургского дома она могла оглядывать себя целиком и делала это ежедневно. Теперь с этим возникли проблемы. А более всего Катю теперь беспокоили изменения в ее девичьей фигуре. В зеркале московской пятиэтажки за этими изменениями следить оказалось непросто.