Живые тени ваянг - Стеллa Странник

За этот третий и последний день пребывания в Амстердаме Катя должна была посмотреть «все остальное». Поэтому к названию этой экскурсии очень подходило известное всем «галопом по Европам». Они побывали в Доме-музея Рембрандта в Еврейском квартале[19], чтобы ощутить истинную обстановку, в которой творил художник. Понятно, что многое всегда потом улучшают и переделывают, но все же… Здесь действительно сохранились и кухня, и жилые комнаты, и мастерская художника. И даже — осталась такой же, как и прежде — опись имущества, составленная нотариусом для его продажи с аукциона.

Интересно, что у всех великих людей есть и пик славы, и «не лучшие времена». А у многих последнего даже гораздо больше — так и заканчивают свое пребывание на грешной земле в нищете.

Катя и Буди посмотрели картины современников Рембрандта, его учеников, и конечно же — учителя — Питера Ластмана. «Хорошее имя — Питер, оно так часто встречается среди нидерландцев», — подумала Катя.

Музей Ван Гога[20] располагался в парке рядом с Рийксму-зеем[21]. Современное и очень модное здание. Из картин этого художника Кате больше всего понравился «Цветущий миндаль» [22]. Оказывается, Ван Гог написал это полотно, когда услышал от любимого брата Тео радостное известие о рождении сына — впоследствии единственного своего племянника. На нежно-голубом фоне расцвел миндаль. Его цветы как будто настоящие, их хочется потрогать, настолько они осязаемы, хочется вдыхать и вдыхать их аромат… А вот «Подсолнухи»[23] были написаны для Поля Гогена, с которым Ван Гог тогда дружил. Однажды к приезду Поля он украсил в своем домике комнату, повесив на стены шесть подсолнухов — три на голубом фоне и три — на желтом. Этот желтый фон очень необычен, он навевает совсем не радостные мысли.

«Почему у многих гениальных людей трагична судьба? — этот вопрос задавала себе Катя и не могла на него ответить. — Вот, например, Ван Гог. В порыве ярости мочку уха себе отрезал, а потом и вовсе оказался в клинике для душевнобольных. А в конечном итоге — самоубийство. Чего ему не хватало? Удовлетворения своим творчеством? Душевного равновесия? А может, несостоявшегося личного счастья?»

Подъезжая к амстердамской бухте, издалека видишь здание цвета морской волны. Оно построено над въездом в тоннель и стилизовано под корабль, нос которого вздымается над заливом. Это Музей Немо [24], место, где можно совершить занимательное путешествие между реальностью и фантазией.

Катя вспомнила, как еще в детстве читала научно-фантастический роман Жюля Верна «Двадцать тысяч льё под водой» [25]. Там выдуманный капитан Немо путешествует на подводной лодке «Наутилус». Примерно такое же путешествие на грани вымысла можно совершить здесь, тоже начиная с кафе «Наутилус», потом продолжить в залах-палубах, где идут игры-рассказы о законах мироздания, тайнах биохимии и генетики, загадках человеческого мозга и сознания…

— Катя, ты не уснула?

— Это я задумалась. Впервые вижу, чтобы музейными экспонатами были мыльные пузыри.

— Аты знаешь, как переводится слово «немо»? «Ничто» — пустое открытое пространство… Вот поэтому-то и есть эти пузыри. Как бы напоминание о том, что детская фантазия с помощью музейных технологий может превратиться в виртуальную реальность.

Через четвертый этаж музея они вышли на ступенчатую крышу, похожую на палубу. С нее открывается панорамный вид на старый город, единственный полноценный вид с такой «смотровой площадки». Архитектор Ренцо Пьяно удивительно точно выбрал место в гавани, вписавшись в которое, музей стал одним из символов Амстердама.

— Смотри, Буди!

Через залив торжественно шествовало какое-то судно. С его стороны доносились звуки духовых инструментов, они-то и создавали праздничную атмосферу. Возможно, там тоже была экскурсия — на палубе толпились люди. А к самой кромке залива приблизились здания Амстердама. Они стояли плотной стеной, возвышаясь над гладкой поверхностью воды, как над зеркалом, в котором можно любоваться собой.

— Катя, мы еще куда-нибудь успеем? Как у тебя со временем?

— Времени очень мало, Буди. Музей тюльпанов [26] мы все равно не посмотрим, он работает только весной. Дом Анны Франк[27] придется оставить на следующий раз. Вдруг еще когда-нибудь посчастливится сюда приехать… Но вот не увидеть Музей мадам Тюссо[28] — это непростительно… Да, самое главное! А «плывучий голландец»? Короче, оставляем «голландца» и мадам. Все!

Когда Катя вернулась домой, Паула уже хозяйничала на кухне:

— Ну ты и пропала! Со своим Буди гуляла?

— Ходили по музеям!

— Да ну? А в ресторане не были?

— Нет.

— Странно. А что же он хочет от тебя?

— Паула, сегодня ночью я улетаю. Вот и вся история… Хочет… хочет… Что он может хотеть, когда меня уже почти нет? Я одной ногой — здесь, другой ногой — в Питере. Да и вообще он мне не пара… Лучше расскажи, что это за «непостоянство гениев», о котором ты утром мне шепнула?

— А-а-а, это? Умрешь — не встанешь! Короче, меня, как корпоративного психолога, пригласили поучаствовать в одном эксперименте. Впервые… заметь, впервые в мире, такое исследование провел нидерландец Симон Риттер[29]. А мои коллеги попробовали его повторить. Более ста студентов они разделили на две группы и дали две минуты на обдумывание проблемы: сделать ожидание в очереди менее скучным. Первая группа приступила к работе сразу, вторую попросили предварительно поиграть две минуты в видеоигру. Смысл был в том, чтобы за время игры подсознание студентов само попыталось найти решение.

— И-и-и?

— Обе группы выдали одинаковое количество идей, хотя… ожидалось, что вторая группа выступит лучше. Слушай дальше… Самое интересное, что студентов попросили выбрать лучшие идеи, изложенные на бумаге. И снова одна группа приступила к заданию сразу, а вторая ушла играть. В итоге вторая группа отобрала в два с лишним раза больше удачных решений, чем первая.

— И кто же оценивал результат? Может быть, он неправильный? — Катя, прищурившись, дала понять Пауле, что тоже может быть довольно серьезным критиком.

— Ты знаешь, какая там была комиссия экспертов? Одни доктора философии… Правда, и я в их числе, хоть и не доктор… Но ты же не сомневаешься в моих профессиональных способностях?

— А применительно ко мне какие можно сделать выводы? — не сдавалась Катя. — Мне ведь не столь интересно, что там у других…

— Применительно к тебе? — переспросила Паула. — Ага! Тебе надо отвлекаться и расслабляться! Ха-ха-ха!

И она опять захохотала, как ненормальная.

— А еще эксперимент доказывет, что многое зависит от настроения испытуемых. У кого лучше настроение — у того лучше результат.

— Понятно, — согласилась с ответом Катя. — Но при чем здесь «непостоянство гениев»? Гениев, заметь, а не сереньких людишек!

Паула задумалась, и от напряжения на ее лице появились несколько морщинок:

— Так вот, эти исследования и подтверждают, что даже самые блистательные таланты выдают удивительно заурядные работы. Никто не застрахован от провалов…

— А знаешь, почему? — добавила она после короткой паузы. — Да потому, что одного воображения недостаточно, нужно выбирать лучшее, так сказать, отсеивать. Об этом писал и Ницше в книге «Человеческое, слишком человеческое»…

— Неужели начнешь цитировать? — Катя язвительно улыбнулась.

— Конечно, нет! Но сказать своими словами смогу… А что, тебе неинтересно?

— Да нет, почему же… Ну, говори-говори… — Катя подошла к плите, здесь на сковородке жарились котлеты, и перевернула их.

— Спалишь ужин, подруга.

— Так вот. Ницше считает, что художники и мыслители, то есть творческие люди, заинтересованы в том, чтобы народ верил во внезапное творческое озарение. А на самом деле фантазия гения выдает и гениальные, и средненькие, и вовсе никудышные идеи. А вот разум, заметь, разум — делает их отбор… Вот так!

— Получается, что все великие люди были просто великими тружениками?

— Именно! Отсюда вывод? Ну? Вывод про нас! Катя, не спи!

— Отсюда вывод, что у нас гораздо больше шансов стать гениями!

— О! Вот что значит — моя школа! — Паула показала указательным пальцем на себя, словно в помещении была еще одна такая же дива, и, выложив котлеты на плоское блюдо, поставила его рядом с гигантской салатницей. — А это у меня греческий салат… с помидорами, маслинами и брынзой… Твой любимый…

— Ты знаешь, Катя, — произнесла она, устраиваясь поудобнее на стуле с высокой спинкой, — я живу здесь, в большом городе, и все у меня есть, а будто одна…

— Паула, у тебя так часто меняется настроение! — заметила Катя. — Может быть, тебе нужно сходить…