Невинные - Магдален Нэб

Сделав несколько деловых звонков, инспектор позвонил и жене:

— Я не знаю... не надолго, надеюсь. Начинайте без меня... Уже начали? А... нет. Лоренцини говорил, что уже поздно, но до меня как-то не дошло...

Он запер кабинет.

Дверь квартиры на первом этаже на виа Романа открыла маленькая девочка лет шести или семи. Худышка с длинными темными шелковистыми волосами.

— А ну-ка иди сюда! — позвал женский голос откуда-то из глубины коридора. — Николетта! Пусть папа откроет дверь!

Ребенок заговорщически улыбнулся инспектору и укатил по красному кафелю коридора на пластмассовом самокате. Инспектор остался ждать. Он хотя и предупредил о своем визите, но цели не объяснил. Он и сам не знал, предстоит ему сейчас утешать или проводить дознание. Из комнаты слева появился мужчина, неся на вилке спагетти.

— Входите. Что случилось? Извините, мы ужинаем. Николетта! — Он уцепился за дочку, когда та повернула обратно, и побежал рядом, стараясь сунуть вилку ей в рот. — Только одну. Давай, только одну!

Дочка, отворачиваясь от вилки, вырвалась и укатила. Обернувшись, она остановилась и торжествующе посмотрела на инспектора. Вилка снова не достигла цели, а она снова улизнула.

— Роберто? Кто там?

— Это из полиции! Я тебе говорил, что они звонили! Проходите сюда.

Приятная и удивительно просторная комната с высокими французскими окнами, выходящими на террасу с зеленым садом. Сидевшие за столом обернулись и посмотрели на него. Это были вялый большеглазый мальчик и женщина с фотографии. Она была очень сильно, если не сказать чрезмерно, накрашена и очень оживлена.

— Пожалуйста, садитесь... инспектор, — произнес ее муж. Он не сказал, куда садиться, предоставив инспектору решать это самому, и стал накручивать на вилку вторую порцию спагетти из тарелки, перед которой стоял пустой стул.

— Когда ты перестанешь совать ей шоколад?

— Но она ничего другого не ест. Что ты мне предлагаешь? Уморить ее голодом? — Женщина налила себе полбокала красного вина и взглянула на инспектора. — В чем дело? Что-то случилось?

— Николетта! Иди сюда!

— Я не хочу есть!

Инспектор, глянув через плечо, увидел промелькнувший в дверях самокат и преследующую его вилку.

Мальчик за столом заерзал, рассеянно втягивая в рот спагетти.

Несмотря на свое смущение, инспектор был благодарен, что эта суматоха всех отвлекла и позволила ему собраться с мыслями. Женщина спросила его о причине визита, но, по-видимому, больше была озабочена аппетитом дочери, чем его ответом. Он решился начать:

— Вы, кажется, потеряли сегодня свою сумку.

— Ах, слава богу, я знала, что, должно быть, оставила ее в супермаркете — и это со мной уже во второй раз, — вы представить себе не можете, что я пережила сегодня без нее! Мне пришлось взять ключи у домработницы, потому что у моей мамы хотя и были ключи, но она уже уехала, чтобы забрать Николетту из школы и отвезти на танцы...

Малышка ворвалась в комнату, обогнула стол и снова умчалась с победной улыбкой на лице, предназначавшейся инспектору, хотя на него она ни разу даже не взглянула.

Отец набирал следующую порцию спагетти из ее тарелки.

— Ты позвонила педиатру?

— Мама, наверное, позвонила. Я завтра утром у нее спрошу. Мы собирались за покупками.

Мальчик подал голос:

— А она должна отвезти меня на футбол завтра днем.

— Роберто! Ты сможешь завтра отвезти Марко на тренировку?

Инспектор не разобрал, ответил тот «да» или «нет». Волосы женщины были сильно завиты и ярко окрашены, хотя и очень неопрятны, но что более всего удивляло его, так это ее макияж — толстый слой оранжево-коричневой штукатурки, на веках по ярко-зеленой стреле, будто в нее их послала носившаяся вокруг на самокате дочка. Это придавало ей дикий вид, хотя жизнь ее явно не обижала, и самодовольная улыбка на ее лице была та же, что и у дочки, только хорошо отрепетированная.

— Марко, пойди и принеси бокал для инспектора.

Мальчик послушно сполз со стула.

— Нет-нет, синьора...

— Тс-с... — Когда мальчик вышел из комнаты, она наклонилась вперед и зашептала: — Не рассказывайте Роберто о сумке. Он и так уже злится из-за педиатра, а я не говорю ему, что мама ее уже водила на прием. Он сказал, что у нее постоянно повышенная температура и поэтому нет аппетита. Он сказал, что нужно еделать анализ крови, представляете? Я этого ему не позволю. Мне даже подумать страшно, что они станут колоть ее иголками. А вам бы разве не было страшно?

— Я...

Мальчик принес бокал и сел на свое место. Взяв кусок хлеба, он подобрал с тарелки весь соус до последней капли, а затем протянул чистую нижнюю тарелку за порцией фритатты. Блюдо с этим пышным омлетом стояло на середине стола рядом с салатницей. Инспектор, наблюдая за ним, подумал: «И то хорошо, что эта овца хоть готовит!» — имея в виду хозяйку дома. Было уже поздно. Фритатта выглядела аппетитно, а он был голоден.

— Так вы точно не хотите выпить?

— Нет, благодарю вас.

— Ма! Опять здесь лук! Я не люблю с луком, — захныкал мальчик, но есть не перестал.

— Ничем не могу помочь.

— Почему ты не скажешь Миранде, что я не люблю лук?

— Я ей говорила.

— Ну так скажи снова!

— Тебе положить еще?

Когда она накладывала сыну второй большой кусок омлета, в комнату вбежала малышка и затанцевала вокруг стола с плиткой шоколада в руке. Следом вошел ее измученный отец и сел к своей тарелке пасты, которая уже, наверное, совсем остыла. Инспектор, понимая, что ему придется вытащить эту женщину к себе в кабинет одну, без мужа, если он хочет чего-нибудь от нее добиться, поднялся:

— Простите, что побеспокоил вас.

Муж тоже попытался встать.

— Нет-нет... я думаю, синьора проводит меня, так как она уже отужинала...

Муж благодарно опустился на место и с полным ртом холодных спагетти обратился к жене:

— А что случилось? Ты, может быть, стала свидетелем дорожного происшествия?

— Ваша жена могла быть свидетелем происшествия, да... но волноваться не о чем. Извините.

У дверей он обернулся к женщине и в грозной, как он надеялся, манере произнес:

— Синьора, вы оставили свою сумку не в супермаркете. Ее нашли у пруда в верхнем ботаническом саду Боболи.

До сих пор он подозревал в ней только глупое самодовольство и хроническую лень, но теперь ее глаза вдруг засверкали и лицо под слоем макияжа побагровело.

— Если я не оставила ее в супермаркете, то значит ее украли. Возле кассы, когда я укладывала покупки. Да, наверняка там и украли. Рядом стояли какие-то люди, похожие на албанцев. Если вы нашли ее в садах Боболи, то это они выбросили ее там, когда забрали, что им было нужно. Они всегда так делают, верно? Мои ключи в сумке? Потому что если нет, то мне придется оставаться дома по утрам, когда приходит Миранда, пока мама не сделает для меня новые... ведь Роберто ничего не знает. Вы обратили внимание, есть ли в сумке ключи?

— Да, синьора, они там.

— Ну так вы могли бы захватить их с собой, правильно? Могли бы избавить меня от лишнего беспокойства! — В тоне ее звучала неприкрытая агрессия.

К счастью, ей приходилось приглушать голос, чтобы не услышал муж, иначе она бы уже орала. И как только он терпит ее? Инспектор считал себя терпеливым, но Роберто был просто святой.

— Синьора, мне бы хотелось, чтобы вы явились ко мне в кабинет в отделение полиции у палаццо Питти и расписались в получении своей сумки. Не завтра, потому что мне нужно будет прежде получить разрешение магистрата на ее выдачу. — Он произнес это медленно и спокойно, даже более бесстрастно, чем обычно. Любого, кто знал его, подобное спокойствие насторожило бы.

— Как досадно! К тому же я в любом случае не смогу прийти раньше одиннадцати, потому что послезавтра я еду к парикмахерше, я хочу, чтобы она осветлила мне пряди! Сделать мелирование стоит кучу денег, а как же долго и утомительно ждать, пока ляжет краска...

— А в полиции, синьора, вы подробно расскажете мне об обстоятельствах, при которых вы обнаружили то, что посчитали телом человека, и объясните, почему вы скрылись, сообщив об этом факте садовнику.

— Значит, это был не человек? Собака, наверное, или еще что-нибудь? А, ну неважно — все равно какая-то мерзость.

Имей он менее внушительные габариты, она бы, несомненно, вытолкала его за дверь, которая теперь с грохотом за ним захлопнулась. Ну и стерва!

— Чем же она тогда занята целый день? — В их уютной кухне горел свет. Тереза отрезала ему второй кусок хлеба и присела к столу с ним за компанию. Она была заинтригована. — Если к ней каждое утро приходит служанка, которая убирает и готовит, да еще и мать у нее все время на побегушках... Наверное, она ходит на работу?

— Мне так не показалось... Нет, представить себе не могу, чтобы кто-то захотел взять ее на работу. И потом — как же парикмахерша и дневные прогулки в Боболи? Нет, нет...