Свет за облаками (сборник) - Елена Кочергина

— Любимая, проснись! — разбудил Иветту обеспокоенный голос Адамиса.

Она немедленно вскочила, подумав, что на них снова нападают голованы, и приготовилась бежать и прятаться в лес.

Этой ночью они легли спать на берегу Озера, где на них легко можно было напасть с неба. Чёрная стайка голованов действительно кружила неподалёку, но смятение Адамиса было вызвано вовсе не их появлением.

— Иветта, что нам делать? За ночь вся небесная еда исчезла, а новая до сих пор не выпала!

Пошарив рукой по земле, где раньше под слоем облаков всегда можно было найти душистый питательный снег, Иветта убедилась, что Адамис не ошибся: еды на самом деле больше не было. Небо тоже молчало, не желая разродиться вкусным снегопадом.

— Значит, Лавочница оказалась права, как я и боялась, — констатировала она.

Они позавтракали половинкой булки, оставшейся у Иветты с их последнего визита в Магазин.

— Хорошо, хоть роса никуда не исчезла! — проговорила Иветта с набитым ртом, запивая пищу водой, до верху наполнившей за ночь чашечку большого цветка.

— Но что нам делать дальше? — не успокаивался Адамис. — Еда ведь появится снова, правда?

— Нечего ждать у неба милостей! Пойдём в Магазин за продуктами! — изумилась его недогадливости Иветта.

Следуя за Иветтой к Магазину, Адамис пытался разобраться в своей душе. Больше всего его беспокоило то, что он перестал чувствовать себя лидером в отношениях с любимой. Ощущение полной беспомощности перед лицом новых изменений парализовало его волю, и он не мог больше принимать решения и нести за них ответственность. До этого Адамис критиковал Иветту за её практичность, но теперь, когда беда действительно пришла, сам он растерялся и не знал, как поступить, Иветта же со своей практичностью быстро сориентировалась и начала действовать. Адамис готов был признать, что любимая в чём-то была права, когда заранее готовилась к катастрофе. «Наверное, и в практичности есть какой-то смысл!» — подумал он, когда они уже подходили к «Сельхозпродмагу».

Лавочница, как всегда, сидела на своей скамеечке рядом с Магазином, но не дымила трубочкой, а ела семена каких-то незнакомых растений, выплёвывая чёрные очистки прямо на землю.

— А вот и мои дорогие покупатели! — проворковала она, когда Адамис с Иветтой подошли поближе. — Не желаете ли приобрести что-нибудь, мои сладкие? Какие-нибудь продукты? Йогурт? Сосиски? Устрицы?

— Нам бы хлеба и сыра, пожалуйста! — с ходу заявила Иветта.

— Конечно-конечно, милые, заходите поскорее в Магазин! — И она нырнула в маленькую дверцу. Влюблённые последовали за ней.

Узнав, что их небесная пища исчезла, Лавочница не удивилась, а только покачала головой, словно бы говоря: «Ай-ай-ай, а я ведь вас предупреждала!» Потом ласково погладила их обоих по голове и успокаивающе проговорила:

— Ну ничего-ничего, мои дорогие, хорошо, что у вас есть я, со мной вы не пропадёте. Я вас никогда не оставлю, не тревожьтесь!

Адамису с Иветтой стало тепло и уютно, словно бы большая курица-наседка взяла их, цыплят-несмышлёнышей, под своё крылышко. Хотелось ни о чём не думать, ни о чём не беспокоиться, а просто слушаться эту добрую толстушку, так пекущуюся об их благе.

Когда с покупкой продуктов было покончено, Лавочница вдруг предложила:

— А не желаете ли купить себе какую-нибудь обувь, мои хорошие?

— Что это такое — «обувь»? — спросил Адамис.

— Это такие штучки, которые надевают на ноги, чтобы было удобней ходить. Вот как у меня. — И она продемонстрировала свои большие чёрные лакированные туфли с красными бантами.

— Нам твоя обувь не нужна, спасибо, — ужаснулся Адамис, представив на своих ногах эти жуткие приспособления. — Я люблю ходить босиком, это так приятно!

— Когда земля станет жёсткой и будет ранить ваши нежные ножки, тебе будет уже не так приятно, — заметила Лавочница.

— Этого не может произойти! — воскликнул Адамис.

— Вот как? Разве земля уже не стала менее ровной, чем была раньше? Всё изменчиво в этом мире, нельзя доверять ему!

Адамис не знал, что возразить на эти слова. Ведь мир действительно менялся, и менялся не в лучшую сторону! Он снова подумал о том, что Иветта была права, когда говорила, что надо заботиться о будущем. А добрая Лавочница так беспокоится о них в отличие от мира, который преподносит им только неприятные сюрпризы. Надо верить этой хорошей сердечной женщине!

Ловкие руки Лавочницы тем временем уже вытащили откуда-то с полок две пары ботинок. Иветта принялась натягивать пару поменьше себе на ноги. Адамис же молча осматривал «благо цивилизации», как охарактеризовала обувь Лавочница. Он так и не понял, что такое «цивилизация», как она ни пыталась это объяснить. Ботинки были, конечно, получше, чем кошмарные туфли с бантами, но всё же Адамис не решился их надеть. Он просто связал их вместе шнурками и повесил себе на шею, решив до последнего ходить по земле босиком.

Шли они молча, думая каждый о своём. Иветта медленно ковыляла в новых башмаках, то и дело оступаясь и чуть не падая. Вскоре башмаки натёрли ей ноги, поэтому пришлось их снять и нести дальше в руках. Хорошо, что Лавочница дала им впридачу сумку, куда сложила купленные ими продукты. Туда же Иветта положила и свою обувь. Заметив, что она с трудом тащит сумку, Адамис молча забрал её ношу и понёс дальше сам. Несмотря на то, что теперь голод им не грозил, на душе у него было как-то муторно. Что ждёт их впереди? Какие новые испытания и невзгоды? Реальность переставала нравиться ему, жизнь казалась каким-то вечным тяжким бременем, как эта самая сумка с продуктами. Но куда уйти от неё? Однако как бы ни было ему сейчас тяжело, любимая не должна страдать от того, что страдает он сам. Она не должна видеть его, своего защитника и опору, в таком жалком виде. Адамис решил сделать свою душу невидимой для Иветты до той поры, пока снова не почувствует себя уверенным и сильным.

Иветта глядела на своего Адамиса, придавленного к земле тяжестью сумки, и ей было как-то не по себе. Её мучила мысль: а уж не она ли сама виновата в том, что всё это с ними произошло? Сейчас бы бросить весь этот груз и опять превратиться в беспечных и радостных существ, с лёгкостью идущих по жизни, любящих друг друга и этот прекрасный мир вокруг! Но беззаботно веселиться и играть Иветта почти совсем разучилась, ведь всё последнее время она только тем и занималась, что готовилась к будущим несчастьям. Когда её опасения наконец сбылись и небесная еда исчезла, она и впрямь оказалась к этому готова. Но довольна ли она теперь, счастлива ли? Наверное, счастье придёт позже, как и обещает Лавочница. Ей можно верить, ведь она лучше знает жизнь, чем они. А может быть, смысл жизни вовсе не в том, чтобы быть счастливым, а в чём-то ином, им ещё не ведомом? В любом случае, зря она казнит себя за всё. Конечно, она ни в чём не виновата, она делала то, что было надо, и не её вина, что всё так получилось. Виноват кто-то другой, а вовсе не она. Мир, который они так любили, предал их… Главное, не показывать теперь Адамису своих сомнений, надо быть сильной ради него. Если будет надо, она скроет на время от него свою душу, чтобы он не видел её непозволительной слабости. Она сможет это, у неё получится, и всё у них опять будет как прежде!

Глава четвёртая

Горец

Он стоял, облокотившись на свою Стойку, и задумчиво глядел куда-то вдаль. Волнистые чёрные волосы с лёгкой проседью колыхал ветер, тёмные глаза сверкали из-под густых бровей. Увидев Адамиса с Иветтой, выходящих из леса на его полянку, он заволновался, вышел из-за Стойки и направился к ним, раскинув руки в жесте открытости и гостеприимства.

Когда Иветта впервые увидела его, идущего им навстречу с расставленными в стороны поросшими чёрным волосом ручищами, ей на миг показалось, что это какое-то чудище собирается напасть на них. Он весь был какой-то заросший и тёмный. Даже на лице его, между ртом и носом, были длинные волосы, которые он во время разговора имел привычку теребить и поглаживать. Как она позже узнала, такие волосы зовутся усами. Кожа его была более смуглой, чем у них, а нос — невероятно большим и загнутым книзу.

Даже Адамис, увидев его, слегка попятился, и только любопытство удержало его от немедленного бегства.

— Милости прошу к нашему шалашу! — воскликнуло чудище человеческим голосом. — Проходите, гости дорогие! Не стесняйтесь, не робейте, а вина весёлого отпейте!

Он вернулся за свою Стойку и теперь казался Иветте уже не таким страшным и диким.

— Кто ты такой и что хочешь от нас? — храбро спросил Адамис, сделав шаг навстречу.

— Я — сын гор, можно просто Горец, а это — моя Стойка. — И он широким жестом обвёл рукой странное сооружение, за которым стоял. — Я торгую вином. Кровь лозы — вино, оно для жизни нам дано!