Газета Завтра 234 (73 1998) - Газета Завтра

Таким образом, для оппозиционных сил наступает пора крупнейших решений и практических действий. Удаление Ельцина становится все более реальной перспективой. Верхи не могут, низы не хотят. Где партия и группа решительных вождей, готовых спасти Родину?

Александр ГОРДЕЕВ

СТИХИЯ МОЛОДАЯ

В безумно жаркий день по раскаленному центру Москвы прошагала бурлящая, стремительная, горластая, энергичная человеческая масса: “Мы — студенты, дай дорогу!..”

До начала движения они выглядели робко и растерянно. Милиционеры и профбоссы с рациями выстраивали их в колонны на Воздвиженке, раздавали плакаты и флаги. Студенты послушно их строились, прибивались к своим преподавателям, боясь затеряться. Стоя в четких шеренгах, терпеливо ждали, переминались с ноги на ногу.

Вдруг по колоннам, будто судорога по телу, прокатилось: “Вперед!-ура!-пошли!”.

Они шли свободно, наплевав на строй рядов, развевая разноцветными флагами и скинутыми футболками, бок о бок с друзьями, в обнимку с подругами, — мимо офисов и банков, из окон которых высовывались поглазеть на невиданное шествие потные белые сорочки, мимо небритых палаточников, наспех заставлявших витрины своих лабазов железными щитами.

“Эм-гэ-тэ-ууу!!!”, “Стан-кииин!!!”, “Ма-иии!!!”, “Мии-рээ-ааа!!!” — ежесекундно выкликала демонстрация. “Мы здесь, слушайте нас!” — взрывалась клокочущая, молодая масса, и оглушающее эхо металось над колоннами не в силах вырваться из нагромождений сверкающих на солнце небоскребов Нового Арбата.

Впервые собравшись на такую акцию, студенты шли бодро, не оглядываясь, обгоняя друг друга, перекрикивая соседей, упиваясь волей, вылавливая ветерок из переулков, вырываясь из рядов, чтобы с холма или парапета разглядеть свою демонстрацию. Куда там рок-концертам и футбольным матчам, с их искусственными страстями, запертыми в каменных вольерах стадионов! Сегодня они шли по центру своего города, разбив транспортные графики и сломав планы суетных бизнесменов, на три часа заставив мир крутиться вокруг оси “Ленинка-”Белый дом”.

На Москву обрушилась невиданная прежде энергия — молодых, сильных, умных. Столица, наконец, увидела, что такое настоящая демонстрация — без запаха нафталина и дребезжания старых костей. Новый Арбат захлебнулся яростным ревом тысяч глоток, и поэтому было неважно, что именно кричать, ведь главное в демонстрации — напор человеческого потока и единый несмолкаемый людской ор.

Гром голосов не прекращался всю демонстрацию. Сквозь него каждые пять секунд тут и там прорывались скандирования. “Горячую воду в общаги!” — орали студенты, и тут же: “Ельцин — “синяк”!”. “Пива, пива!” — а потом: “Пока мы едины, то мы непобедимы!”. Время от времени по живому телу людской реки, беспричинно начинаясь в какой-то его точке, прокатывался, перекрывая разноголосицу, возглас радости и победы, одновременно вопль и свист: “А-о-у-и-а!!!”. Сами студенты, как могли, вслушивались в эту какофонию голосов, выкриков, ругательств, тут же поддерживали понравившееся и освистывали негодное. “Дайте каши!” — начал один. “В армии дадут!” — крикнул кто-то, и сразу же, по неведомому закону толпы, одновременно с разных концов шеренги раздалось общее: “Долой призыв!”, перешедшее в “Ельцина — в стройбат!”

Глазея по сторонам, ловя взгляды и жесты зевак, студенты реагировали немедленно. Увидав на балконе коммерческого банка двух симпатичных девчонок, один баумовец принялся скандировать: “Девки, девки!” Его крик был подхвачен сотней голосов — не зло, не пошло, а весело. Девчонки заулыбались, помахали ручками. Вдруг кто-то крикнул: “Не наши это девчонки, буржуйские!” — и тут же всеобщий гул врезался в тонированные окна банков: “Смерть буржуям!!! Смерть буржуям!!!”

Хочешь идти по Москве в демонстрации — будь сильным! Старушечьи шествия лишь выбрасывают в пустоту хлипкие лозунги и постепенно таят, глохнут, не выдерживают вампиризма древних столичных улиц и ярко-синего московского неба. А студенты, шедшие по величественному проспекту Москвы, казалось, сами притягивали к себе энергетику его зданий и площадей, чутко улавливали поддержку прохожих, а взамен одаривали город силой своих голосов и маршем своих рядов.

Протекая вдоль пиктеов РКСМ(б), демонстрация одобрительно рокотала и в миг подхватывала их “первомайские” призывы: “Студенты МАИ! Сбросим бомбу на Кремль!”, “Полиграфовцы! Кириенко — под пресс!” Проходя мимо троллейбусной остановки, кто-то из демонстрантов выкрикнул изнывающим от жары пассажирам: “Троллейбуса сегодня не будет!”, и этот лозунг разнесся по рядам. А на мосту, с которого видно американское посольство, все время, пока двигалась демонстрация, стоял один-единственный возглас: “Янки, гоу хоум!!!”

И снова, в тысячный раз: “Эм-гэ-тэ-ууу!!!”, “Стан-кииин!!!” — как клич, как позывной, как тайное тотемное имя.

Демонстрация пронеслась по Новому Арбату и выврвалась на просторы кроваво-Красной Пресни, без остатка влившись в великую стихию вечного, вневременного Бунта. Движение, выплеск новой, неведомой доселе энергии, единый порыв молодых, активных, сильных — вот что было главным в этой акции. Москва содрогнулась от рева молодых глоток и от топота выносливых ног. Демонстрация состоялась, а все, что было после, — невразумительный митинг с речами по бумажке, загорание на лужайке с пивом и даже сидение на проезжей части, сцепившись за руки, пока не поработала милиция, — все это было уже неинтересно, да и неважно.

Денис ТУКМАКОВ

ИСКРЫ И ПОРОХ

В этот солнечный день я, одинокий агитатор, стою перед пустынным, словно бы подметенным от транспорта Калининским проспектом, по которому одиноко мчится спешно удирающий от кого-то гладкий и белый милицейский “форд”…

Но вот со стороны Арбатской площади хлынуло, полыхнуло нечто яркое и зыбкое — растворенная в солнечном мареве окрошка многолюдной демонстрации — разноцветно пламенеющие флаги и транспаранты, запутавшиеся в черных тенетах троллейбусных проводов.

Я, как парашютист, стою на аппарели тротуара в нерешительности и, по сути, неготовности к знаменательному прыжку в массы. До озноба не хочется окунаться в эту разогретую человеческую плазму, которая с эгоизмом и упорством гусеницы стремительно поедает под собой метры асфальта. Вот уж мимо меня, как лава, катятся радостно орущие, свистящие колонны марширующей молодежи. Мелькают таблички со знакомыми названиями столичных ВУЗов, колеблются пики красных и иных расцветок флагов, изгибаются и натягиваются длинные ленты транспарантов. Непаханое человеческое поле. Мелькают лица, лица, лица… Бесконечная смена образов и деталей. Прыгают, как поплавки, черные банданы студентов, несущих самодельные плакаты: “Даешь стипендию”, плывут самодвижущиеся ржавые пиджаки красной профессуры, сверкают на солнце животы полуразоблачившихся институтских красоток.

Набираюсь духу и кидаюсь поперек движения колонн: на сердце накатывается чудная радость — энергия движущейся массы увлекает своей веселой мощью. Необъяснимо хочется затеряться и молча, а, может быть, в унисон со всеми улюлюкая, двигаться в колонне, преследуя некую общую и якобы важную и высокую цель, не связанную а, может быть, и враждебную моей конкретной индивидуальной миссии. Поэтому усилием воли заставляю почувствовать себя отщепенцем, инородным телом, совершающим, помимо общего поступательного движения, множество функциональных перемещений вдоль и поперек плывущих колонн. Как рыбка, захваченная течением, я учусь управляться с мощным потоком, ныряя по слоям и сегментам многотысячной демонстрации.

Замечаю, как внутрь шагающих людских сгустков проникают такие, как я — люди, ангажированные политическими идеологиями — агитаторы и провозвестники каждый своего светлого политического будущего. В глазах их светится жадный восторг. Здесь и заколдованные коммунисты-зюгановцы, прямодушные анпиловские стрелки, вкрадчивые лимоновцы, откровенные ловцы человеков от Баркашова и пылкие представители газеты “Бумбараш”. Нет почему-то ни “Яблока”, ни “Нашего дома…”, “антифашистов” Прошечкина тоже не видать. Объясняется это скорее всего тем, что их идеологи утратили статус альтернативы и растворились в мерзости и подлости дня сегодняшнего…

Эдуард Лимонов, поправляя очки, шагает чуть ли не впереди всей демонстрации, он осенен большим нац-большевистским знаменем, которое несет его телохранитель и оруженосец. Молодые ребята нацболы заняты важным делом: носятся вдоль разноцветной нивы — сеют доброе и вечное — последний номер “Лимонки”. Надо сказать, что студенты, одна из немногих прослоек сегодняшней России, которая любит и умеет читать. Попавшая в руки газета, прежде чем пойти на изготовление гигантской бумажной шапки-кораблика, эта газета внимательно изучается…